Роальд Потапов - Неведомый Памир

• Название: Неведомый Памир
• Автор: Роальд Потапов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1970

Книга зоолога-орнитолога об экспедициях на Памир. Содержит описания редких птиц и животных, многие из которых находятся на грани вымирания. Интересна глава о поисках снежного человека. Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Из скального лабиринта я вышел только на закате, проделав напоследок стремительный спуск по большой, метров триста в длину, осыпи. Катание с осыпей — единственное развлечение среди сменяющих — друг друга трудных подъемов и утомительных спусков. Нужно только выбрать хорошую осыпь, достаточно сыпучую, из мелких камней и с хорошей крутизной. По такой осыпи можно нестись вниз сломя голову, делая огромные прыжки и скользя при приземлениях и толчках вместе с осыпающимися камнями. Местами удавалось развивать порядочную скорость.

Выбравшись на открытый пологий склон, мягко спускающийся к плоскости долины, я сразу же попал под удары свирепого, холодного ветра. Солнце уже село, холодные тени закрыли долину, скрывая детали ландшафта, и только обширные пятна наледей четко выделялись в наступающей темноте.

Гнезда клушиц мне удалось найти только чуть ли не месяц спустя в ста с лишним километрах от Аличурской долины. Лагерь Леонида, к отряду которого я успел присоединиться, стоял в верховьях Оксу. Проработав целый день в теплом ущелье реки Беик, правого притока Оксу, я возвращался в лагерь напрямик, пересекая обширное пространство, заваленное крупными древними моренами. Когда-то, во время оледенения, здесь было царство льда, и сейчас бескрайние пространства, погребенные моренными холмами, напоминали о былой мощности ледников.

Неожиданно я попал в небольшой скалистый каньон. Стены каньона были сложены красивыми красноватыми скалами. Я решил отдохнуть в этом тихом месте.

Однако не прошло и нескольких минут, как жутковатые завывающие стоны заставили меня вскочить на ноги. Звуки были совершенно демонические и доносились из-за поворота ущельица. Я поспешил туда. Когда я завернул за угол, крики смолкли, и в конце ущелья мелькнул силуэт улетавшей клушицы. В стене, что возвышалась передо мной, чернела дыра, края которой были заляпаны птичьим пометом. Затаившись между рухнувшими глыбами, я стал ждать. Минут через пятнадцать крики возобновились с новой силой. Они явно исходили из этой дырки в стене. В тот же момент появилась клушица. Не замечая меня, она прямо проследовала к дыре, присела на ее край и, оглянувшись, юркнула внутрь. Крики усилились. Это орали голодные птенцы, и, судя по голосам, птенцы уже крупные. Дыра располагалась в самой середине стены, но стена была не более пятнадцати метров высоты, и добраться до гнезда было вполне возможно.

Клушица

На следующий день мы явились к гнезду и, не обращая внимания на забеспокоившихся клушиц, взялись за дело. Забравшись наверх с прочной веревкой, мы укрепили ее как раз над гнездом. Затем Леонид уверенно и ловко спустил меня, как на лифте, прямо к дыре. Как только моя физиономия оказалась на одном уровне с нишей, оттуда с отчаянными воплями стали один за другим высигивать птенцы. Они были уже вполне оперившиеся и наверняка покинули бы гнездо сами на следующий же день. Птенцы выскакивали столь быстро, что я, как говорится, и рта разинуть не успел. Крылья, не привыкшие к работе, не могли долго держать их, и они один за другим приземлились на противоположную осыпь. Одну из молодых клушиц удалось поймать, но с выкармливанием ее ничего не получилось. Она упорно отказывалась брать корм и вскоре погибла от истощения.

Взрослые же клушицы жили в неволе хорошо. Однажды у биостанции поймали подраненную клушицу. У нее было перебито крыло, и она не могла летать. Я сделал ей небольшую вольеру, где она довольно долго жила, быстро привыкнув к людям. Ела она все, что ей давали, — кашу, зерна, мясо, хлеб. Крыло вскоре зажило, но пользоваться им она все равно не могла. Мне наверняка удалось бы привезти ее в Ленинград, но однажды я обнаружил, что вольера пуста. Какая-то сердобольная душа на станции решила дать птичке «свободу», но выпустила на верную гибель — наверняка ее придушила первая же собака.

Пикирующие в бездну

Место было найдено случайно. К вечеру ветреного дня я неожиданно вышел на широкую и какую-то очень уютную седловину. Скальный амфитеатр ограничивал седловину с одной стороны, с другой уходил вверх крутой склон. Громадные геометрически правильные скальные обломки валялись на зеленой поляне седловины, как абстрактная мебель какого-то неведомого великана. И всюду — под скалой, на траве, между обломками камней — валялись кучи уларьего помета, перья, а в пыли под стеной на солнцепеке были выбиты большие лунки — здесь, должно быть, улары «купались», принимая солнечные ванны и очищая оперение от паразитов. Похоже было, что птицы только что покинули это место и сейчас вернутся. Я решил замаскироваться и подождать.

Здесь живут улары

Близился вечер. Погода была плохая; мокрый снег с пронизывающим ветром внезапно накрыл седловину клубящимся облаком. Пришлось уходить. Пересекши седловину, подгоняемый в спину снежной метелью, я начал быстро спускаться — и вдруг наткнулся на группу уларов, поднимавшихся вверх после вечерней кормежки. Крупные серые птицы сразу же оторвались от склона и понеслись наискосок вниз, скользя планирующим полетом на расставленных крыльях. Я даже ружья поднять не успел.

Два дня перед этим я пытался застрелить улара, но меня преследовала неудача. Эта крупная, весом до трех килограммов, птица нередка в горах Памира, но держится чрезвычайно осторожно. Добыть же улара было совершенно необходимо, поскольку в коллекциях Зоологического института не было ни одного памирского экземпляра. Стоял конец мая, и улары на утреннюю кормежку спускались еще очень низко, почти до 4100 метров, а на дневной отдых поднимались на триста метров выше. За два предыдущих дня мне ни разу не удалось подойти к уларам хотя бы на сотню метров — расстояние, необходимое для верного выстрела из малокалиберной винтовки. Подраненного улара обычно взять не удается. Но зато сейчас я нашел место, которого улары явно не минуют ни утром, ни вечером. Имело полный смысл сделать здесь долгую засаду.

…Кажется, я поспел вовремя. Снежные шапки Музкола из лиловых уже превратились в серые, и едва была окончена возня с маскировкой, как раздался первый свист проснувшихся уларов. Трудно описать словами, как великолепно звучат голоса этих птиц в торжественной тишине горного рассвета. Звуки, издаваемые уларами, довольно разнообразны, но особенно приятен протяжный свист — обычный позыв, который слышится особенно часто. Начинаясь с низкой ноты, он быстро поднимается вверх и как бы тает в дрожащем, разреженном воздухе. Первому улару ответил другой, потом третий, и скоро утренняя перекличка была в разгаре. Тщательно осматривая окружающие скалы в бинокль, я, наконец, заметил одного из них метрах в трехстах над седловиной. Он стоял на верхнем выступе скалы, освещенный лучами восходящего солнца, и время от времени свистел. Затем он внезапно исчез — видимо, стал спускаться на завтрак.

А крики уларов уже звенели со всех сторон. Мелодичный свист сменялся особым квохтаньем, которое издает возбужденная птица. Сейчас брачная пора была в разгаре, и некоторые птицы наверняка начали откладку яиц. В гомоне переклички надо мной вдруг раздался стремительно нараставший свист. Прямо на седловину с булькающим, клокочущим криком неслась четверка уларов. Они скользили вниз, расставив свои короткие твердые крылья, с ужасным свистом рассекая воздух. Когда они проносились метрах в пятидесяти над моей головой, стоял такой шум, будто мчался реактивный истребитель. Улары спускались таким манером на кормежку на луга у подножий скал. Они проскочили седловину метрах в сорока от моей засады и вмиг исчезли за перегибом склона. Следом пролетела еще одна группа птиц. Кажется, на этот раз улары решили спускаться по воздуху, хотя нередко они идут вниз пешком.

За долгое время обитания в горах улары потеряли способность к активному полету и с ровного места взлететь не могут. Для начала полета им обязательно нужен наклон. Разбежавшись как следует и несколькими энергичными взмахами крыльев оторвавшись от земли, птица тотчас же переходит на скользяще-пикирующий полет и крыльями больше не машет. Естественно, что такой способ полета связан с потерей высоты, но потеря эта не столь значительна, как можно было бы ожидать, принимая во внимание вес птицы. После ряда однотипных наблюдений мне удалось высчитать, что, преодолев расстояние в полтора километра, улары теряли в высоте четыреста метров. Вернее, они теряли все пятьсот, но примерно сто из них наверстывали вновь при посадке. Это достигалось использованием силы инерции, набранной при полете. Перед самой посадкой на крутой склон, чтобы сбросить скорость, улары меняли угол атаки крыла, резко увеличивая сопротивление воздуха. В результате сила инерции выносила птиц вверх по склону еще метров на сто, и только после этого улары мягко и плавно приземлялись, делая напоследок несколько тормозящих взмахов крыльями.