Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

• Название: Маршал Шапошников. Военный советник вождя
• Автор: Рудольф Баландин
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0866-3

Книга Р.К. Баландина рассказывает о Борисе Михайловиче Шапошникове — Маршале Советского Союза, выдающемся советском военачальнике и военном теоретике. Б.М. Шапошников пользовался большим уважением Сталина, был единственным человеком, к которому генсек обращался по имени и отчеству, а в конце 1930-х годов Борис Михайлович стал одним из главных советников Сталина по военным вопросам.Б.М. Шапошникова называли «патриархом Генерального штаба». Будучи начальником Генерального штаба в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, Шапошников принимал непосредственное участие в разработке и осуществлении планов Смоленского сражения, контрнаступления под Москвой и общего наступления войск Красной Армии зимой 1942 года

---

Офицер по особым поручениям при штабе РККА В.Н. Ладухин (сотрудник Шапошникова в 1928—1931 годах) рассказал такой эпизод: Борис Михайлович имел обыкновение обсуждать с командирами частей и подразделений некоторые вопросы военной службы или положений новых уставов.

«Однажды к нему в кабинет должен был войти один из командиров батальона.

Краснея от волнения, он нервно одергивал гимнастерку, не зная, что ожидает его в кабинете “высокого начальника”.

212

И вдруг этот комбат увидел, как худощавый, сравнительно высокого роста, гладко причесанный на пробор, с бледноватым лицом “сам” начальник штаба РККА встает с кресла, выходит из-за стола и идет навстречу посетителю, вытянувшись выслушивает его рапорт, а затем радушно и с милой улыбкой любезно трясет его руку и просит “сделать милость” присаживаться.

Угощая папиросами и сам без конца куря, Борис Михайлович расспрашивал гостя о семье, о быте, о службе, ожидая пока комбат придет в себя, и уже тогда приступал к делу.

Так было с каждым посетителем, какого бы служебного положения он ни был».

Вскоре после своего назначения Шапошников написал обстоятельный доклад К.Е. Ворошилову и его заместителю И.С. Уншлихту. «В докладе указывалось, — писал маршал М.В. Захаров, — что боевую подготовку войск в мирное время необходимо организовывать и контролировать также штабу РККА, ибо именно он будет руководить ими в случае войны. Ненормальность отмечалась и в мобилизационной работе, от которой штаб РККА фактического отстранен, тогда как только он, разрабатывающий планы стратегического развертывания, может оценивать состояние мобилизационного дела и руководить им. Соответственно, Главное управление РККА должно считаться со штабом при назначении высшего командного состава, особенно штабных работников.

Выход из создавшегося положения виделся Шапошникову на том этапе в передаче штабу РККА управления войсками из ГУРККА. “Мнение начальника штаба, — писал Борис Михайлович, — должно по тому или иному вопросу выслушиваться обязательно, а управлениями наркомата учитываться как одно из главных”.

Результатом этого и ряда других докладов явилось создание специальной комиссии для рассмотрения проекта реорганизации центрального военного аппарата. Обсуждение его заняло оставшиеся месяцы 1928-го и весь следующий год. В январе 1930 года Реввоенсовет принял постановление о передаче штабу РККА всей мобилизационной работы. Начало было положено. В дальнейшем централизация продолжалась, пока не был создан единый и всеобъемлющий орган руководства жизнью и боевой деятельностью Вооруженных Сил Советского Союза — Генеральный штаб.

Являясь последовательным сторонником такого курса, Б.М. Шапошников неустанно ратовал за совершенствование штабной работы на всех уровнях, пропагандировал лучший опыт, беспощадно критиковал отсталые взгляды. Он прекрасно понимал,

213

что в будущей войне исход не только отдельных сражений и решающих битв, но и боевых действий в целом будет зависеть от уровня деятельности штабов не меньше, чем от выучки и героизма войск».

Борис Михайлович настойчиво внедрял в сознание руководителей Красной Армии свои представления о роли штабных офицеров. Еще сохранялось мнение о них как о «военспецах», канцеляристах, подсказывающих командиру те или иные решения, разрабатывающих на бумаге планы баталий. Делая очередной доклад на заседании Реввоенсовета СССР, он счел нужным не только отчитаться, но и подчеркнул:

«Штабная работа должна помогать командиру организовывать бой и являться первейшим органом, через который командир проводит свои решения. Штабной работник — это тот же строевой командир, который по нашим уставам остается заместителем командира в случае его убыли. Это не есть какой-то особой породы человек, который с пером за ухом, как раньше рисовали на картинках, четко выводит решения на хорошей бумаге. В современных условиях без четко сколоченного штаба нельзя думать о хорошем управлении войсками».

Шапошникову приходилось выполнять колоссальный объем работы. Требовалось разработать первый пятилетний план военного строительства (с учетом реальных возможностей оборонной промышленности), а также систему стратегического развертывания на случай войны. По этим вопросам ему приходилось почти ежемесячно делать сообщения правительству и Реввоенсовету. Как вспоминал В.Н. Ладухин, трудился в штабе Шапошников до 3—4 часов утра. Уходя, предлагал Ладухину ехать с ним:

— Хочу, голубчик, немножко проветриться. Поэтому раньше отвезу домой вас.

Сначала они направлялись к памятнику Пушкину на Тверском бульваре, где жил офицер, а затем уже на Пречистенку, где была квартира семьи Бориса Михайловича (жена Мария Александровна и сын Игорь).

Рассказал Ладухин и об одном характерном рабочем эпизоде, свидетелем которого он стал. Шапошникову позвонил Ворошилов. В завершение разговора Борис Михайлович взволнованно говорил наркому:

— Прошу извинить за задержку. В этом виноват я. Прошу наложить взыскание на меня. Через 20—30 минут представлю документ вам.

214

Оказывается, срочное правительственное задание попало к его заместителю. Тот положил его среди других бумаг без объяснений и указания срока исполнения. Шапошников приказал Ладухину отыскать злополучный документ, немедленно написал ответ и отправил к наркому на подпись. Вернувшись и доложив об исполнении поручения, Ладухин спросил, почему должен отвечать за задержку документа не тот, кто виноват. И услышал ответ:

— За все неполадки в работе штаба отвечаю перед народным комиссаром только я.

О результатах работы Шапошникова в эти годы можно судить, в частности, по личным впечатлениям Матвея Васильевича Захарова, в ту пору молодого штабного работника, недавно окончившего военную академию. Летом 1929 года он участвовал в крупных всеармейских учениях, проходивших на территории Белоруссии. Отрабатывались действия в начальный период будущей войны: «Руководил маневрами нарком К.Е. Ворошилов, а основным организатором их был начальник штаба РККА Б.М. Шапошников. Привлекалось много войск из различных округов, прибыло большое количество командиров всех рангов. Для непосредственного руководства был создан специальный штаб. В него вошли многие работники центрального аппарата, в том числе начальник Оперативного управления Владимир Кириакович Триандафиллов и его помощники, активно участвовавшие в разработке плана маневров. Оперативный отдел штаба Белорусского военного округа, где я тогда служил, был полностью включен в руководство учениями.

Штабным сотрудникам в такие дни приходится туго, самых разнообразных поручений такое множество, что кажется — никогда с ними не справишься. Однако же дело шло, и весьма успешно. В чем хитрость? Не ошибусь, сказав: это Борис Михайлович Шапошников спокойно, методично сумел распределить обязанности и организовать работу. Всеармейские учения остались у меня в памяти образцом порядка, четкости и умелого руководства штабом и войсками.

Лично знавшие его люди говорили о нем: и умница необыкновенный, и в работе самозабвенен, и очень корректен в обращении. Я, признаться, поначалу думал: “Преувеличивают товарищи”. Но уже в период белорусских маневров мне пришлось воочию убедиться, что все это действительно так.

По окончании всеармейских учений, на разборе их, Борис Михайлович выступил с итоговым докладом. Обращали на себя внимание меткость его наблюдений, глубина проникновения в сущность

215

происходивших на “поле боя” процессов. Он детально разобрал и охарактеризовал действия «воюющих» сторон, четко сформулировал выводы, которые следовало сделать для дальнейшего повышения боеготовности войск, оперативной подготовки командного состава и штабов».

Не случайно данное учение проводилось близ польской границы. Оно демонстрировало готовность Красной Армии дать решительный отпор вероятному противнику. Международное положение СССР тогда было напряженным (так же, впрочем, как и внутреннее). Конечно, ни на кого нападать он не собирался. Но для буржуазных правительств всегда был повод начать войну, объявив СССР агрессором. Ведь именно такой представала Советская держава благодаря лозунгу Троцкого «Даешь мировую революцию!». Да и его ставленник Тухачевский в Гражданскую войну высказался без обиняков: «Мы встряхнем Россию, как грязный ковер, а затем мы встряхнем весь мир!»

Шапошников, в отличие от него, был принципиальным противником агрессивной политики, хотя делал все, что можно было в тех условиях, для укрепления военной мощи Советского Союза и подготовки армии к неминуемым сражениям. Как вспоминал Ладухин:

«Не могу забыть, когда в присутствии народного комиссара обороны, большого количества высшего комсостава Красной Армии и иностранных гостей, Борис Михайлович проводил разбор крупных маневров, которыми он руководил.