Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

• Название: Маршал Шапошников. Военный советник вождя
• Автор: Рудольф Баландин
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0866-3

Книга Р.К. Баландина рассказывает о Борисе Михайловиче Шапошникове — Маршале Советского Союза, выдающемся советском военачальнике и военном теоретике. Б.М. Шапошников пользовался большим уважением Сталина, был единственным человеком, к которому генсек обращался по имени и отчеству, а в конце 1930-х годов Борис Михайлович стал одним из главных советников Сталина по военным вопросам.Б.М. Шапошникова называли «патриархом Генерального штаба». Будучи начальником Генерального штаба в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, Шапошников принимал непосредственное участие в разработке и осуществлении планов Смоленского сражения, контрнаступления под Москвой и общего наступления войск Красной Армии зимой 1942 года

---

По предварительным расчетам общий перевес в технике и живой силе был на нашей стороне. Наша авиация имела возможность наносить удары по их войскам. Превосходство в воздухе должно было сыграть важную роль в разгроме врага. И если японцы должны были организовать надежную противовоздушную оборону на переправах через реку, то, следовательно, было разумно атаковать с воздуха места сосредоточения их войск на рубеже развертывания.

В одном Генштаб ошибся: переоценил хитрости японской стратегии. Предполагалось, что они воспользуются паромной переправой выше по течению реки. Там тоже были сосредоточены их войска. Однако они предпочли менее ожидаемый маневр: двину-

?,64

лись на юг, нанося удар непосредственно в район северной окраины озера. Хотя это ничего не изменило радикально. Как поется в песне:

Но разведка доложила точно,

И пошел, отвагою силён,

По родной земле дальневосточной Броневой ударный батальон.

Увы, в жизни было не совсем так, как в песне. 31 июля наши пограничники под напором превосходящих сил противника, неся потери, оставили обе высоты и отошли на север вдоль берега озера. По плану Генштаба, нашим войскам требовалось спешно занять рубежи развертывания, мощными ударами сковать силы противника, не дать закрепиться на занятом плацдарме и окружить его. Однако маршал Блюхер оказался не готовым к активным действиям, а многие войсковые части его фронта — небоеспособными. В результате приграничный конфликт не только продолжился недопустимо долго, до середины августа, но и грозил перейти в полномасштабную войну.

Трудно сказать, что произошло лично с Блюхером (на этот счет были донесения НКВД), но его поведение оказалось, мягко говоря, странным. Первые трое суток он не выходил на связь с народным комиссаром обороны, хотя телеграф работал нормально. А 10 августа без согласования с Москвой Блюхер, по-видимому, не сумев организовать наступление и запаниковав, отдал приказ о призыве в Первую армию 12 возрастов. Хотя еще в мае он сам предложил призвать вдвое меньше граждан. Японцы могли решить, что СССР готов начать войну!

Узнав о приказе Блюхера, Сталин едва сдержал вспышку гнева и, пожалуй, горько пожалел, что всего лишь три года назад согласился присвоить ему звание маршала Советского Союза (позже был и второй орден Ленина). Год спустя новоявленный маршал гордо рапортовал об успешном проведении общевойсковых учений Приморской группы, объявил личному составу благодарность и приказал изучить этот опыт во всех соединениях. Жаль, что сам он не выполнил своего же приказа.

Двое суток удерживали пограничники высоты, прося помощи. Блюхер телеграфировал командующему армией: «Просьбу полковника Федотова об усилении еще одним батальоном немедленно удовлетворить, повторяю, немедленно». Однако подкрепления шли мед-

265

ленно, а батальон не решал поставленной задачи. Федотов, руководивший боем, не сразу понял, что началось крупное наступление противника, поддержанное артиллерийским огнем.

Только утром 6 августа наши части вышли на исходные позиции. К тому времени японцы укрепили оборону. С большим опозданием (да еще и туман задержал вылет) 216 наших бомбардировщиков обрушили свой смертельный груз на позиции противника. Пошли в наступление танки, за ними пехота. Высота Заозерная была взята. Еще три дня продолжались ожесточенные бои. Японцы запросили перемирия.

Мы победили. Но, пожалуй, для японцев это не стало неожиданностью. Они убедились в неповоротливости, слабой организованности частей Красной Армии. Сталин, понимая это, негодовал. Он знал, что некоторые из допрошенных военачальников сообщили: Блюхер вел предосудительные разговоры с Гамарником и Тухачевским. Сталин спросил у Шапошникова, насколько эти сведения правдоподобны. Борис Михайлович ответил отрицательно. Он не замечал, чтобы у Блюхера были доверительные отношения с теми двумя. Сталин приказал Ежову прекратить разрабатывать сомнительное дело маршала Блюхера.

Другое обстоятельство, усугублявшее вину маршала, было связано с бегством к японцам начальника Дальневосточного управления НКВД Генриха Самойловича Люшкова. Произошло это — не странное ли совпадение — за полтора месяца до японского вторжения. Можно предположить, они получили от Люшкова совершенно секретные материалы не только о нашей шпионской сети в Маньчжурии, но и о состоянии Красной Армии.

Правда, Люшков подчинялся непосредственно Ежову. Но именно это обстоятельство вынуждало Ежова сваливать всю вину на Блюхера (чтобы обезопасить себя) и утверждать, что был сговор маршала и Люшкова. Шапошникова такая версия не убедила. Сталин сделал вид, что не исключает ее. Он сказал Ворошилову, предпочитавшему отмалчиваться, и Шапошникову, кратко изложив свою точку зрения на случившееся:

— Мы хорошо знали того Блюхера, который доказал свою воинскую доблесть на Перекопе и на Урале, на КВЖД и в Китае. Но мы упустили из виду, что люди имеют свойство меняться. Оказалось, что мы плохо знаем того Блюхера, который по какой-то причине бездарно руководил Дальневосточным Краснознаменным фронтом в период боевых действий. Тут Борис Михайлович говорил о якобы растерянности Блюхера. Трудно в это поверить. Три

266

дня он не отвечал наркому обороны. Разве это растерянность? Это не барышня-курсистка, а человек, доказавший свою воинскую доблесть. Почему он не согласовал с наркомом обороны свой провокационный, подчеркиваю, провокационный приказ о мобилизации? Почему перед японским наступлением к ним перебежал предатель Люшков?

Это был человек Ягоды, и он общался неоднократно с Блюхером. Нет, уважаемый Борис Михайлович, это непохоже на растерянность Блюхера, а очень похоже на попытки развязать войну с Японией. Ту войну, о которой мечтают наши враги на Западе.

Сталин сдерживал раздражение. Прохаживался по кабинету и разжигал трубку. Ворошилова он не спрашивал. Ясно, никаких возражений у наркома обороны нет. Ведь в том, что произошло, есть и его вина. А Ежов может торжествовать: в его руки попадет еще один маршал Советского Союза. НКВД превращается в организацию, стоящую и над партийным, и над военным руководством. Неужели Сталин так доверяет Ежову и его помощникам?

— Пишите приказ об отставке маршала Блюхера, — обратился Сталин к Ворошилову. И добавил, как бы оправдывая дальнейшие более суровые меры относительно Василия Константиновича: — Оказывается, прав был Гамарник, когда говорил мне о перерождении Блюхера. Я не поверил Гамарнику и продолжал доверять Блюхеру. Как теперь выяснилось, он не оправдал моего доверия. Больше того, он стал предателем. — Лицо Сталина потемнело.

Слово «предатель» звучало у него, как приговор к высшей мере. Все, кого Сталин считал предателями, были для него не просто личными, а государственными врагами, которых следует уничтожать беспощадно.

О просчетах и грубых ошибках Блюхера Шапошников знал. Со стороны японцев задействованы были две пехотные дивизии, пехотная и кавалерийская бригады, несколько отдельных танковых частей и пулеметных батальонов, 70 боевых самолетов. В распоряжении Блюхера были значительно более крупные силы, особенно большое превосходство — в самолетах и танках. И если пограничники оборонялись не только героически, но и умело, то о наших регулярных частях этого не скажешь. Героизм и отвага не были поддержаны элементарной подготовкой, материальным обеспечением и оперативным грамотным командованием.

Обо всем этом Шапошников написал в проекте приказа (он вышел за № 0040 от 4 сентября 1938 года за подписью К.Е. Ворошилова). В частности, пришлось признать:

267

«События этих немногих дней обнаружили огромные недочеты в состоянии ДК фронта. Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказалась на низком уровне. Войсковые части были раздерганы и небоеспособны. Основная задача, поставленная Правительством и Главным военным советом войскам ДК фронта — обеспечить на ДВ полную и постоянную мобилизационную готовность войск фронта, — оказалась невыполненной.

Основными недочетами в подготовке и устройстве войск, выявленными боевыми действиями у озера Хасан, являются:

а) Недопустимо преступное (в проекте было «недопустимое») растаскивание из боевых подразделений бойцов на всевозможные посторонние работы;

б) Войска выступили к границе по боевой тревоге совершенно неподготовленными. Неприкосновенный запас оружия и прочего боевого имущества не был заранее расписан и подготовлен для выдачи на руки частям, что вызвало ряд вопиющих безобразий в течение всего периода боевых действий. Начальники управлений Фронта и командиры частей не знали, какое, где и в каком состоянии оружие, боеприпасы и другое боевое снабжение имеются. Во многих случаях целые батареи оказались на фронте без снарядов, запасные стволы к пулеметам не были подогнаны, винтовки выдавались непристрелянными, а многие бойцы и даже одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии прибыли на фронт без винтовок и противогазов. Несмотря на громадные запасы вещевого имущества, многие бойцы были посланы в бой в совершенно изношенной обуви, полубосыми, большое количество красноармейцев было без шинелей. Командирам и штабам не хватало карт района боевых действий.