Эдик Штейнберг - Материалы биографии

• Название: Материалы биографии
• Автор: Эдик Штейнберг
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0373-8

Эта книга посвящена замечательному художнику Эдуарду Штейнбергу (1937—2012). Материалы, собранные в ней (эссе, письма, интервью самого художника, письма к нему родителей, друзей и коллег по цеху, воспоминания и т.д.), не только дают возможность представить яркую, многогранную, своеобразную личность, вовлекшую в свою орбиту многих деятелей культуры во всем мире, но и отражают атмосферу времени, особенности и противоречия эпохи второй половины ХХ века.

---

Наши собратья по культурной работе: музыка, кино (кстати, сегодня весь Париж завешан афишами фильма Климова «Распутин»!), литература, танцы, пение, цирк на виду, а искусство не представлено совсем, его заменяет самовар и матрешка!

По моему глубокому: убеждению, только широкое наступление советского купечества может выправить положение и поставить русское художество на достойное ему место в мировом раскладе.

Как видишь, старый, я еще не сгнил на «западе», и судьба русской живописи меня волнует по-настоящему.

Теперь о проблеме «приглашений» и как я это вижу.

На днях мы собрались в «сквате» – брошенное депо артиллерии, захваченное международным сбродом и клошарами под жилье и работу, «арт-клош», где и я состою членом, – и часов пять подряд мусолили больной вопрос: почему «запад» не приглашает советских художников. Вышло одно заключение: «боятся!»

Конечно, кроме «боятся», работают и другие объективные причины, неизвестные нам целиком.

Например, город Париж пригласил болгарина Кристова запаковать мост в целлофановую авоську, что он и сделал с невиданной помпой всех средств пропаганды, а вот когда Париж позовет Сидура или Клыкова поработать на благо человечества? Почему М.К. Франции и здешний «групком», – есть тут такая лавочка! – с великолепным помещением, не пригласят к себе Илью Кабакова, или Эдуарда Штейнберга, или того же Ваньку Сорокина? Почему местный «дом творчества» не устроит на год-два на свой счет кучку пермяков или сибиряков?

Я думаю, что еще долгие, годы «вам» и «нам» придется ждать особого приглашения в Бобур, не говоря уже о Лувре, пока в дело не вмешаются компетентные толкачи Совдепии, заинтересованные русским творчеством и твердой валютой.

Ну, ладно, от общих мест к «нашему быту».

Надо признаться, что большинство русских явилось на «запад» с благородными чувствами совести, дружественности, сострадания, давно, здесь упраздненными за ненадобностью. Среда обитания, где подлость и лицемерие ломает кости и души, где капитал превратил искусство в гадюшник, а артистов в ядовитых гадов, совершенно невыносима для «нормального человека». В букварях для начинающих проходимцев пишут, что в искусстве гибнут слабаки, а я не верю, потому что артисты высокой пробы, как Лида Мастеркова, закованы в бездействие из-за нехватки в тюбике белил, а кто даст 100 франков на краску?

Есть тут и картинки навыворот. Во Франции живет мордвин Коля Любушкин, ученик полового разбойника Васьки Полевого. Коля – самый популярный уличный портретист. За один присест он выдает пастель относительного сходства. В результате расторопной работы зимой в Париже, а летом на юге он сколачивает денежки, кормится, но, как говорится, давно наплевал на «святое искусство» и, конечно, не приглашен за французский стол.

Западный человек не подпускает к себе, ни в дом, ни в душу. Никакое знание мировой культуры, никакая «грамотность» не меняет заведенного порядка, особенно в древней Франции, где скопились несметные богатства столетий. Француз отлично знает, что иностранец без дедовской мебели и винного погреба, если не стащит ложку, то обязательно просит взаймы. Даже русским с достатком невозможно попасть в «дружбу» к такому буржую.

Лет пять назад со мной вышел большой конфуз.

Наш общий знакомец, «начальник» Боря Алимов, приехал кутить в Париж. Мы встретились, я его угостил за свой счет, и уже поздно ночью Боря мне говорит: «поехали, догуляем в клубе»! И тут-то я затосковал в тупиковом положении, потому что я – никто, потому что в закрытые клубы попадают отборные знаменитости и богачи с рекомендацией королей и арабских шейхов! Я откровенно сказал Боре, что я не член клуба, и, как всякий разбалованный Москвой человек, Боря облажал и забраковал меня со всех сторон и, кажется, навсегда!

Ладно, мазохизм закругляю.

14 июля умер культурный человек Степа Татищев, «друг художников». Его свалил рак, когда солнце блестело над головой. Он очень любил живопись Биргера.

24 сентября «обмылок» Басмаджан устроил показ «русского жанра» 19 века в модном ресторане Людмилы Лопаты, в квартале дорогих блядей и богатых арабов. Там я стоял в качестве вышибалы. Русские алкаши обиделись, хотя я старался помочь им изо всех сил.

Наконец, по местному телевизору блеснул Анатоль Зверев. Бесплатная реклама в 2 минуты, затмившая всю серость и благоразумие французов.

Володя Котляров-Толстый, о котором ты упомянул, работает банщиком днем, а по ночам собирает семейный альбом «Мулета», где, кстати, Купер и я делали рисунки.

1 октября «весь Париж» хоронил Симону Синьоре. Она скончалась в 65 лет от пьянства и рака.

Сейчас в Париже появилось много польских художников. Они лучше суетятся, они «грамотней» и быстро добиваются успеха.

Мое лето получилось рядовым. 10 дней жил в стране дураков, в русском лагере «Орел», где чуть не превратился в черепаху. Потом работал в открытом сарае на юге, где намазал 6 больших картин с чертями, баранами и голыми бабами вверх ногами. На днях выставлю их в «арт-клош», среди клошаров и бедноты. Старик, это смешно, но это так! Есть надежда, что опытный, известный перехватчик идей, слямзает что-то и выдаст за свое в более доходном месте. Поневоле подумаешь, что попал не на «запад», а в «западню»!

Жду той счастливой минуты, когда судьба позовет в отчий край. Хочу жить на сеновале, косить траву и смотреть на лягушек.

Денег мне не дают!

Старик, обнимаю тебя и Галю. Друзьям низкий поклон.

Твой Валька-Борода.

22

Здравствуй, Борода!

Получил твое грустное письмо. Что же делать? Что мудрость нашего возраста и состоит в том, что делать-то нечего, а только уподобиться персонажам Франца Кафки или Николая Гоголя. Сидит под кроватью Акакий Акакиевич и молодец, а уж когда осмелится вылезти – то и получается «шинелька-то моя того…». Жизнь похожа на хорошую литературу – только вот где силы взять или брать? И все-таки мы свидетели истории. «Работай, работай, ты будешь уродским горбом». Я, старик, человек 19 века. Хотелось бы знать твое мнение о выставке Ильи, Как говорил Пикассо, искусство рождается вопреки социальным свободам, и русские это хорошо доказали 20-му веку. На этот счет я никогда не сомневался.

Все лето лил дождь, была сплошная вода, рыбалка плохая, но я выудил серию работ, начатых, правда, в 1982 году. Это как бы большая картина (или серия) деревенских портретов и географическое место их жизни. Знаешь, мне кажется, эта серия рождена моей жизнью и жизнью – образов людей. Причем с точностью наименований их. Русская тема, старик. И что из этого получится, я не знаю. (Кладбище?)

Посетил меня «легендарный Бернар», наговорил кучу комплиментов, но, увы, для реализации их нужно разрешение от организации (где я не состою), и не только дело в этом. Я каждый день сталкиваюсь с абсурдом, а в этом и заключено крылатое выражение – «что пошло, то и пошло». Я не избалован комплиментами в свой адрес, но от Бернара было их услышать приятная неожиданность. Правда, каталоги его галереи пахнут элементарной коммерцией. Он мне сказал, что в Париже нет художников; на что я назвал русских, живущих на Западе, секретарь его тут же все записывала. Одетый элегантно (он мне понравился), похожий на человека из средних веков, он посетил не только меня, и, по его словам, у него впечатление очень хорошее от русских. Вообще обольщаться не стоит – но я верю в русские судьбы. Арт-клош (не знаю, как написать, прости).

В марте мне будет 49 лет – это много, старый. А все еще считают молодым художником – молодой черепахой. Что касается Гарика и его галереи, то ему надо ограничиться самоварами. Что за пошлость он показывает. Он бегун на короткую дистанцию из провинциального города Парижа. Я его никак не увижу в Москве, а то так бы ему и сказал, если бы он спросил мое мнение. Но буржуям на мнение художников всегда наплевать. Не впадай в уныние, старик, ты можешь работать, а ведь это самое главное. И главное понять, что работа художника – это и есть западня. Можно смеяться и даже нужно, работой сопротивляться смерти, радоваться удачам, но нельзя забывать Спасителя.

Целую тебя, старина. Поклон твоим близким и арт-клош, тем, кто меня помнит.

Сплетня. Появилась в Москве «скифская женщина» Сдельникова. Курила дорогие западные сигареты и ругала страну (где она живет) – причем еще получает пособие. Русская Маша съела в Стокгольме кашу и объелась маслица. Мания величия, вот где кошка зарыта, старик.

Э.Ш.7 ноября 1985 г.

23

Дорогой Валя.

Рад зреть твою бороду, часть твоей картины и шляпу. Милое фото сделал Виталий, окрашенное Москвой и Парижем. Как много и как быстро пролетают годы с вашего отъезда, и «у нас в кармане вечность» кто-то говорит, и, увы, мой друг, жизнь одна, а терпимости всегда не хватает.

Терпимость залог стиля художника, а стиль – его жизнь и время. К сожалению, все бывает наоборот, и нарождаются склоки, заполняющие все пространство, как паутина. Ведь пространство достойно другой судьбы. Искусство, претендующее на роль учителя, а это свойственно нашему 20 веку, хочет получить деньги за учительство. Все это похоже на театр абсурда. Великий Малевич тоже не убегал от учительства. Через 50 лет его творчество получает достойную оценку, но не народа, как он этого хотел, а все тех же элитарных чудаков и буржуев, оценивших его коммерчески. Это ведь тоже абсурд. Ведь Малевич – это не только язык супрематизма, а трагедия русской истории с церковным расколом, марксистским учением и безумием дворянского класса. Все кончается революцией и зарождением «нового класса». Язык супрематизма – это прежде всего культовый язык. Культ не однозначный, а способный окрашиваться в разнообразную художественную плоть.