Сборник статей - Пути России. Новый старый порядок – вечное возвращение? Сборник статей. Том XХI

• Название: Пути России. Новый старый порядок – вечное возвращение? Сборник статей. Том XХI
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4448-0441-4

В сборнике представлены статьи участников ХХI международного симпозиума «Пути России. Новый старый порядок – вечное возвращение?», проходившего 21–22 марта 2014 года. Авторы – историки, философы, социологи, политологи, экономисты, культурологи – рассматривают социальную и политическую жизнь страны с точки зрения развития России и ее будущего. Сегодняшнее многообразное обращение к прошлому как идеологический, культурный и политический феномен нуждается в теоретическом осмыслении. В статьях анализируется исчезновение перспективы предвидимого, желаемого, так или иначе планируемого будущего, с которым соизмеряются идеологические конструкции, долгосрочные планы, социальные теории и практика.

---

Разные линии формирования порядка создают разные социальные институты. Среди них, в частности:

● насилие (ключевой институт – власть);

● вера (ключевой институт – церковь);

● знание (ключевой институт – наука и, позже, экспертиза);

● право (ключевой институт – суд);

● общественное мнение (ключевой институт – СМИ);

● авторитет (ключевой институт – статус).

Эти нормирующие сферы имеют собственные истории развития, взаимодействий и взаимовлияний. Конкретный субъект социального (взаимо)действия собирает в своем (взаимо)действии разные констелляции нормировок. В таких сборках формируется, в том числе, и то, что внешний исследовательский глаз номинирует как «естественный/спонтанный социальный порядок».

Разные институты конкурируют между собой за возможность навязывать порядок. Ключевым для анализа и концептуализации здесь является вопрос о том, в какие (динамические) ансамбли собираются результаты этой конкуренции, определяющие принятие конкретных решений, формирование и установление нормативных наборов, определяющих жизнь и деятельность данного социума. Иначе этот вопрос может быть номинирован как вопрос о субъектах социального порядка, процессах и процедурах принятия социальных решений. В «обратном направлении» вопрос читается как вопрос о том, как и какие социальные группы складывают устанавливаемые социальные порядки.

Государство как источник порядка

Одним из самых сильных «источников порядка» традиционно считается государство. Отражение такого представления можно найти в самых разных текстах, трактующих государство, – от античных до современных[147]. И всегда порядок, вносимый государством, в заметной мере связан с насилием[148].

По эффективности навязывания порядка государство среди других явно входит в число лидеров. Оно выступает в качестве доминирующего института порядка как в пространстве реальных взаимоотношений, так и в картинах мира, определяющих поведение людей. Государство оказывается упорядочивающей инстанцией не только по отношению к собственно социальности, но также и по отношению к другим упорядочивающим инстанциям, зачастую перехватывая и присваивая их механизмы институционализации/навязывания порядка. Оно приобретает сакральный характер (оказываясь высшей ценностью и таинством), выступает в качестве источника права (монополизируя законодательную функцию), формирует общественное мнение (определяя условия деятельности СМИ), оказывается наиболее авторитетной инстанцией, а то и держателем истинного («официального») знания и т. д. В пределе государство начинает порой выступать едва ли не единственным агентом порядка.

Заходя в процессе присвоения функции упорядочивающего агента слишком далеко, государство рискует утратить «реальность социума», предъявляющего к нему свои запросы относительно порядка. Государство как власть, осуществляемая определенной коалицией, система конкретных институций и т. п. существует только в границах легитимности, которые определяются не самими этими институциями, а признанием социума, готовностью людей и социальных групп принимать государство как источник порядка. В этом смысле фундаментом, на котором вырастает и покоится государственность, оказывается состав и строение всего ансамбля социальных (взаимо)действий и (взаимо)отношений[149]. Порядки, «навязываемые государством», и «спонтанные» социальные порядки оказываются созависимыми, предполагают друг друга, взаимодействуют друг с другом, взаимно обусловливают друг друга.

Специфическим пространством, связывающим государство и социум, выступает политика.

Понятие «политика» вырастает на базе фундаментального для античной Греции понятия «полис», город-государство, базовое пространство жизни античного грека, вмещавшее мир, организующий его жизнь. Полис – базовый социальный порядок античного мира, а политика – сфера взаимодействий по поводу этого порядка, складывающихся между теми, кто может и считает важным влиять на этот порядок, участвовать в его поддержании и регулировании. Политика – это наше общение по поводу общих дел в нашем городе, выступающем для нас как ойкумена повседневности.

В латинском языке Рима такое понимание политики сохранилось, но наряду с ним появились новые значения. Государство Римской империи уже не город, и «общие дела» здесь зовутся «res publica». Для римлян важной составляющей отношения к своему городу является осознание его не только как собственно города, но и как центра Империи, поэтому res publica в целом ряде отношений оказывается существенно шире полиса.

Античное понимание политики, таким образом, собирает в себе следующие коренные смыслы:

● «публичный» = относящийся к общественным (общезначимым) делам;

● высшее выражение общественных забот = государство;

● государство = общение, направленное к высшему благу = «политика».

Значения, собираемые этим базовым пониманием политики, удерживают представления о том, как люди взаимодействуют между собой для решения дел, имеющих для них общее значение. Это взаимодействие и есть (публичная) политика, предельной формой которой является государство[150].

Конечно, в так понимаемые политические отношения включались не все люди, составлявшие население данного города или государства, – в общезначимых делах могли участвовать только те, кто обладал правами гражданства. Помимо этого разные люди, имеющие статус и права гражданина, обладают различной возможностью влиять на течение общих дел, в силу различия своих мотивов, способностей, социального статуса, особенностей процедур, определяющих рамки участия и т. д. И, конечно, реальная многосложность интересов и отношений людей включает в себя вольное и невольное их стремление ориентироваться в ходе «политического общения» на реализацию не только общезначимых, но и частных интересов.

Различить частное и публичное (общее) значение конкретных соображений или решений часто очень непросто, и вопрос такого разграничения с самого начала оказывается одним из ключевых вопросов (публичной) политики. Его так или иначе вынуждены решать как те, кто размышляет о политике, так и те, кто вовлечен в политику и участвует в ней.

Из-за сложности и запутанности человеческой коммуникации, изменчивости настроений и ориентаций людей, их взаимного влияния друг на друга, расхождения между декларируемыми и реализуемыми целями политика оказывается делом очень разносоставным и запутанным. Реально участвовать в ней оказываются в состоянии только те, кто обладает определенной предрасположенностью к этому: специфической мотивацией, горизонтом видения, быстротой соображения, способностью анализировать и продумывать разноприродные события, отношения, возможности, последствия… Здесь возникает важный разрыв: круг забот (публичной) политики имеет (все)общее значение, а реально этими вопросами могут заниматься не все люди.

Сложность «политического общения» приводит к тому, что политика и публичность (общезначимость) совпадают далеко не всегда. Стремление участников политических процессов скрыть расхождение между общим значением решаемых вопросов и частным характером интересов, которые они реально преследуют, невозможность предъявить все основания предлагаемых и совершаемых действий, утомительность и длительность объяснения и достижения взаимопонимания – все это приводит к тому, что люди, активно вовлеченные в политику, часто оказываются вне пределов «общего» понимания и «общих» интересов.

Представление о политике «раздваивается»: с одной стороны, им занимаются только некоторые (порой немногие) люди, а с другой – результаты их действий имеют (все)общее значение. Этот разрыв формирует, в частности, ряд общепринятых представлений о политике. Она, с одной стороны, интерпретируется как «грязное дело» (которым занимаются люди, переступающие через те или иные общественные ценности или представления, выгадывающие в ней свой интерес и т. п. – читай «делают то, чего не могу сделать я») или «искусство возможного» (дающегося, опять-таки, не каждому и не в любой ситуации), а с другой стороны, не позволяет относиться к себе безразлично, постоянно привлекает интерес, побуждает следить за новостями, обсуждать их и т. п.

Рожденный в Античности опыт (публичной) политики в конечном счете был вытеснен отношениями централизованной власти. Опыт публичного ведения общественных дел был достаточно широко представлен в средневековых вольных городах, но они в конце концов также стали единицами централизованных государств.

В этих системах отношений политика и публичность разошлись друг с другом. Государство перестало быть «общим делом», превратившись в вотчину и круг забот ограниченного круга лиц: королей и аристократии. В соответствии с этим и политика перестала пониматься как дело всех, став, напротив, уделом избранных – обладающих властью или причастных к ней.