Александр Носович - История упадка. Почему у Прибалтики не получилось

• Название: История упадка. Почему у Прибалтики не получилось
• Автор: Александр Носович
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906798-27-5

Прибалтика, потерявшая за 23 года 20 % населения, — это едва ли не самый быстро пустеющий регион в мире. Ни по одной стране в мире кризис 2008 года не ударил так сильно, как по Латвии. Экономические последствия упорной поддержки властями санкций против России катастрофичны. В Прибалтике, разделяющей западные «демократические ценности», теперь судят за споры по историческим вопросам, за несогласие с позицией властей отключают от эфира телеканалы, а старые советские фильмы, показываемые на Новый год, и песни российских исполнителей считают угрозой политическому строю… Эти страны существуют на основе квазирелигиозной системы табу, умолчаний, запретов, сакральных тем. Основа их государственности — этнический национализм, оборачивающийся преследованием национальных меньшинств, прежде всего русских. В Европе XXI века при таком положении дел сложно говорить о прогрессе и передовом развитии.

Однако СМИ транслируют другой образ стран Прибалтики — их политические и экономические реформы представляют как «историю успеха». И разрыв между реальной Прибалтикой и ее мифологизированным восприятием стремительно растет.

Цель этой книги — показать настоящие, а не выдуманные Литву, Латвию и Эстонию, доказать реальность их проблем и объяснить, как и почему, встав однажды на «балтийский путь», эти страны оказались в тупике и что с ними будет дальше. Кроме того, в «Истории упадка…» представлен оставшийся за рамками первой книги анализ геополитической функции Прибалтики как «буферной зоны» между Россией и Западом.

---

У эстонцев несколько иная география массовой миграции: более половины эмигрантов уезжают оттуда в соседнюю Финляндию. Финны и эстонцы — два родственных друг другу народа финно-угорской группы: их языки соотносятся друг с другом примерно как русский с украинским, а развитие отношений друг с другом является приоритетом обеих стран, поэтому сложностей при трудоустройстве на новом месте у эстонских переселенцев обычно не возникает. При этом зарплаты в Финляндии в 5–6 раз больше, чем в Эстонии, а по уровню ВВП на душу населения Суоми занимает 18 место в мире, тогда как в Эстонии за чертой бедности находится 17,5 % населения, а расходы на социальную сферу ещё недавно находились на последнем месте в Евросоюзе: 12 % государственного бюджета против 27 % в среднем по ЕС.

Поэтому неудивительно, что из Эстонии стремятся уехать в Финляндию, а также в традиционные для Прибалтики Великобританию и Норвегию. Так же как и в Латвии, первая большая волна эмиграции из Эстонии была связана с выдворением из страны русскоязычного населения: Эстонская республика в унисон с Латвийской вводила в начале 90-х годов институт негражданства, законы об иностранцах и основах языковой политики (подробнее см. главу V). Кроме того, из-за ликвидации советских армейских частей и жесткого давления эстонского общества и новой власти из страны в экстренном порядке выезжали военные и их семьи. Поэтому первый пик эмиграции из Эстонии был в 1992 году.

Совершенно другая ситуация возникла, когда открылись границы на запад. С момента вступления страны в Европейский союз — ежегодный прирост количества эмигрантов при неизменно отрицательном сальдо миграции. Резкий рост количества уехавших, разумеется, связан с «эвакуацией» трудоспособного населения после кризиса 2008 года. Кризис ударил по Эстонии не так сильно, как по Латвии и Литве, но его результатом точно так же стала ускоренная эмиграция. Если в 2009-м уехало 4,6 тысяч, то в 2010-м — 5,4 тысячи, в 2011-м — 6,2 тысячи, в 2012 — почти 11 тысяч.

«До того, как появятся официальные цифры, предположу, что человеческие потери Эстонии за последние 20 лет сопоставимы с произошедшим у нас во время Второй мировой войны, — заявил в 2011 году накануне празднования юбилея провозглашения независимости Эстонии мэр Таллина Эдгар Сависаар. — Численность населения является мощнейшим индикатором, показывающим жизнеспособность региона. Для Эстонии в целом такой показатель в любом случае является негативным».

Данный показатель является негативным не только для Эстонии, но и для всей Прибалтики — для Латвии и Литвы даже на порядок больше, чем для Эстонии.

В Таллине в большом ходу шутки про эстонских врачей: в республике дефицит медицинских работников, потому что квалифицированные доктора в большинстве своем при первой же возможности уезжают работать в Финляндии. Это характерная черта — «утечка» образованных и востребованных специалистов из стран Балтии. Но местная эмиграция этим определением не исчерпывается: уезжают не только «белые воротнички» — уезжают и бывшие работяги с закрывшихся заводов, и аграрии из «восстановленных» после «советской оккупации» хуторов, и гуманитарии, получившие диплом юриста Латвийского или Тартуского университета и отправляющиеся с ним разносить пиво в Глазго или Дублине. Прибалтийская эмиграция многолика: эмигрируют и мужчины, и женщины, и горожане, и селяне, и работники умственного труда, и работники физического, и представители титульных наций, и русскоязычное меньшинство, и семейные, и бессемейные, и люди среднего возраста, и молодежь.

Эмиграция стала социальной нормой литовского, латвийского и эстонского обществ, она определяет ритм жизни в балтийских республиках, а её многостороннее влияние стало неотъемлемой частью местного образа жизни.

Поэтому заведомо лицемерны слабые попытки прибалтийских политиков представить эмиграцию из их стран как временное явление, вызванное временными же трудностями. «Временное явление» длится все четверть века существования Литвы, Латвии и Эстонии, причем за последние несколько лет оно резко активизировалось. Но главное даже не в масштабах эмиграции. И не в том, что она то увеличивается, то уменьшается, но не останавливается.

Главное в том, что эмиграция из своих стран превратилась в жизненную стратегию молодежи Литвы, Латвии и Эстонии.

Какими бы впечатляющими ни были цифры реальной эмиграции из балтийских стран, но даже они отступают на второй план по сравнению с результатами опросов нового поколения жителей Литвы, Латвии и Эстонии о том, хотят ли они прожить свою жизнь в родных странах.

3. Чемоданные настроения: эмиграция как жизненная цель прибалтийской молодежи

Чем моложе возрастная группа опрашиваемых жителей балтийских республик, тем выше в ней процент эмигрантских настроений. Согласно исследованию социологической службы Baltijos tyrimai 2013 года, среди молодежи от 20 до 29 лет уехать из Литвы хотят 40 % молодых людей — вдвое больше среднего показателя по населению. В самой юной возрастной группе (15–19 лет) своего будущего в Литовской республике не видит 56 % респондентов.

Иными словами, абсолютное большинство вступающих во взрослую жизнь граждан Литвы со своей страной эту свою взрослую жизнь не связывают.

Слабым утешением для литовских патриотов будет то, что их молодежь в своем настроении «пора валить» не одинока — такое же настроение охватывает и другие балтийские страны. Согласно исследованию министерства культуры Эстонии от 2012 года, каждый второй житель Эстонии готов эмигрировать из страны, а каждый четвертый уже предпринимал для этого практические шаги. Группа — абсолютный лидер по подверженности эмигрантским настроениям была охарактеризована вице-спикером Рийгикогу Лайне Рандъярв как «владеющая эстонским языком, но критически настроенная по отношению к эстонской государственности молодежь». Другими словами, новое поколение эстонских русских — таллинские школьники и студенты из русскоязычных семей, выучившие эстонский язык и интегрированные в эстонское общество, но прожить жизнь в этом обществе не желающие.

Однако стремление «валить» охватывает не только русскоязычную, но и этнически эстонскую молодежь. О том, как это выглядит на практике, в 2013 году написала в своей ставшей скандально знаменитой статье «Эстонская болезнь» корреспондент «Русского репортера» Ольга Андреева.

«В двух лучших гимназиях Таллина — русской и эстонской — я задавала детям одни и те же вопросы. Ответы чаще всего были разные, и только в одном случае они совпали.

— Вы относитесь к Эстонии как к своей родине?

— Ну, в общем, да, — раздаются неуверенные голоса русских школьников.

— Да, — четко отвечают ребята из школы эстонской.

— Вы задумывались о том, что будущее этой страны — это вы?

— Нет, — увереннее отвечают русские дети.

— Да, — твердо отвечают эстонцы.

— Кто собирается уехать из Эстонии после школы?

В русской школе в воздух вздымается лес рук. В эстонской школе в ответ повисает тяжелое молчание. Оказывается, уезжают все.

— Вы вернетесь?

— Нет, — решительно отвечают в русской школе.

— Ну, в любом случае мы будем поддерживать отношения. У нас здесь родители, друзья. Будем помогать, звонить, ну, письма писать… — робко говорит девушка-выпускница из эстонской школы»[7].

«Я много раз беседовала с молодыми людьми, так что имею представление, к чему они стремятся. Почему они хотят уехать? Да потому, что в Латвии они не видят для себя каких-либо перспектив. К сожалению… Ведь, как известно, от хорошей жизни не убегают, — говорит латвийский социолог Ирина Жемчугова. — Перспектив никаких: молодые люди в один голос говорили мне: ну хорошо, мы отучимся, окончим школу, институт, колледж — неважно, а что потом? Что нас ждет на рынке труда? И сами же отвечали: да ничего хорошего!»

В Латвии ситуация с «чемоданными настроениями» молодого поколения не менее драматична, чем в Литве и Эстонии. Согласно социологическому исследованию 2005 года агентства Latvijas reitingi, проводившемуся среди учеников старших классов, каждый второй школьник, независимо от национальности, — и латыш, и русский, — заявлял, что в будущем намерен уехать из Латвии. Согласно аналогичному исследованию Центра Providus, проведенному в 2010 году, эмигрировать планировали 63 % восьмиклассников из русских школ и 39 % восьмиклассников из школ латышских.

Спустя несколько лет после этих резонансных исследований, в 2014 году, Центральное статистическое управление опубликовало официальные данные: 17 % латвийской молодежи эмигрировали за границу в поисках работы — от жизни в Латвии отказался каждый шестой её молодой уроженец.

В этой истории сущность трагедии прибалтийских народов: абсолютное большинство молодых людей не только говорят, что не хотят жить в своей стране, — значительная часть из этих молодых людей не ограничивается намерениями, а в самом деле уезжает из страны по достижении совершеннолетия. Хотя данные опросов красноречивы и сами по себе, без корреляции со статистикой эмиграции. Социология намерений — важный индикатор психологического состояния в обществе. Если из Литвы, Латвии и Эстонии стремится уехать абсолютное большинство молодежи этих стран, если в старших классах там модно обсуждать, кто куда уедет по окончании школы, то можно себе представить уровень депрессии, социального пессимизма и массового разочарования в построенных государствах, которыми поражены прибалтийские общества.