Ирина Ванка - Фантастические тетради

• Название: Фантастические тетради
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Научная Фантастика

Приключенческая фантастика.

В сюжет романа включены главы вымышленного «учебника»: концепция устройства вселенной; основы гипотетических наук будущего; причины возникновения и перспективы развития цивилизаций; логическое объяснение процессов, лежащих в основе работы «машины времени».

---

— Сперли!!! — закричал он в утреннюю тишину павильона. — Корабль сперли! Сволочи!!! — Но никто не разделил его отчаяния, даже эхо.

Очень скоро Матлин отвлекся от этой маленькой неожиданности, занялся активным отдыхом, навел порядок в доме и так утомился, что уснул сразу, как только световращение павильона отключилось. Но вдруг среди ночи в спальню проник нежно-зеленый неоновый свет. Источник света — толстая двухметровая полоса — зависла прямо напротив окна. Матлин перевернулся на другой бок и натянул на голову одеяло. Но въедливый свет от этого нисколько не потускнел. Матлин встал вместе с одеялом и подушками, вышел в гостиную и устроился на диване. Через секунду полоса света зависла за окном гостиной. Матлин так рассердился, что потерял сон. Он подошел к окну, раздвинул шторы, но, не разглядев ничего, кроме светящейся полосы, вынужден был спуститься на первый этаж в компьютерную комнату. Полоса света, обогнув особняк, зависла у окна компьютерной.

— Что за дерьмо в павильоне, — спросил он машину. — Кто это сюда впустил?

— «Это» никто не пускал, — ответила машина, — и это вовсе не «дерьмо», как может показаться на первый взгляд, а летательный аппарат. Очень маленький, очень низкого класса, очень подозрительный, потому что нет возможности проникнуть в его систему для подробного выяснения обстоятельств.

— Только этого мне не хватало, — проворчал Матлин. — Ладно, пусть даст мне возможность спать, утром разберемся.

По утрам особняк Матлина посещал Ксарес, чтобы принять участие в ритуальном распитии кофе. Матлин каждый раз извинялся за качество этого напитка, которое никак не дотягивало до нужного уровня, и Ксарес каждый раз вежливо принимал его извинения. Он с удовольствием проводил время в особняке, топил камин деревянными брусочками или выструганными из них статуэтками, которые производил его пациент во времена мучительной бессонницы. Каждый раз он приносил с собой перечень вопросов, аккуратно записанных по-русски чернилами на настоящей бумаге. Например: что такое «сперли», «башка», «ухайдокали», «хряснули», «угваздали» и т. д. Суф такие вещи обычно понимал без перевода, зато Ксарес идеально воспринимал на слух и писал без единой ошибки, запоминая все слова и правила с первого раза и навсегда. Матлин напрягался изо всех сил, чтобы найти аналоги непонятным словам в языке Ареала. При этом Ксареса капитально сбивали с толку синонимы и омонимы, особенно, если они пересекались. Но это было еще полбеды. Настоящий тормоз наступил после знакомства с поэзией: атмосферные завихрения — это понятно, отсутствие естественного света — более-менее; 180-градусная верхняя панорама от произвольной точки на поверхности грунта — элементарно, накрывать постель чехлом (потому что мы, по аналогии с Землей, развели здесь страшную пылищу) — еще как-нибудь… Но как только «Буря мглою небо кроет…» — готово дело, приехали. Да еще если «…Вихри снежные крутя» — на полчаса работы. «То как зверь она завоет, то заплачет как дитя. Выпьем…» — «чудовищная метаморфоза человеческого организма» — объяснил Матлин и для более глубокого проникновения в ее суть изготовил по фамильным рецептам старую добрую вишневую наливку. А Ксарес, чтобы она действительно была старой, выдержал ее в особой лабораторной камере, и они выпили. Как положено, из хрустальных бокалов. Так как за отсутствием вишни была использована «синяя съедобная ягода», из которой они гнали чернила, Матлин на утро посинел как покойник и не смог оторвать голову от подушки. Ксаресу же не помутнело ни в одном глазу, и он с интересом подверг химическому анализу сперва посиневшего Матлина, затем остатки настойки.

Постепенно Ксарес привык к языку, и поэзия перестала вызывать в нем комплекс неполноценности. Напротив, он очень полюбил Пушкина и научился отличать хорошую поэзию от плохой. По крайней мере, поэтические опыты Матлина распознавал сразу.

Ксарес считался серьезным фактурологом, знал несколько сот языков и в его лабораториях в разное время перебывали фактуриалы всех сортов и мастей. Куда они девались потом — Матлин не спрашивал, но языки Ксарес помнил все и русский не стал в их ряду чем-то особенным, из ряда вон выходящим. Напротив, изучение языка его еще больше убедило в том, что Матлин не фантазер и описанная им фактура действительно существует, Но все опыты, исследования и запросы подтверждали один и тот же огорчительный факт: этой цивилизации в ареале не существует. Она отсутствует даже в самых полных и универсальных каталогах, которые обновляются по несколько раз в сутки, но чем ближе Ксарес узнавал Матлина, тем меньше в это верил. Ему проще было найти тех, кто вытащил в Ареал его подопечного, но эта кажущаяся простота требовала от ЦИФа особой осторожности: просто так память не чистят, для этого должны быть очень серьезные причины, более чем серьезные.

Утром Ксарес, как обычно, навестил Матлина со стопкой исписанных листов бумаги. Сложив их на журнальный столик, он попросил Матлина спуститься вниз. Возле парадного подъезда стояло нечто, по форме напоминающее продолговатый пряник метра три на четыре с куполом, заполненным изнутри серо-зеленым туманом под цвет окружающей растительности.

— Или это очень глупая машина, или она себе на уме! — возмутился Ксарес. — Развалилась на самом проходе. Придумай, где устроить ангар, иначе, я ее заберу.

Но «пряник» не забрал никто, ни Матлин, ни Ксар. «Пряник» остался зеленеть на своем прежнем месте, уткнувшись «мордой» в ступени подъезда, и ни на какие команды маневра с внешних компьютеров не реагировал. Он даже не изволил переместиться в ангар, устроенный для него в пристройке к дому и не позволил сдвинуть себя с места, потому что дрался плазматической дугой. Матлину все это не понравилось сразу. К каждой необычной машине должен быть свой необычный подход, но искать этот подход голыми руками было опасно. Еще опаснее было обращаться за помощью к Суфу. Вероятнее всего, он умер бы со смеху, узнав, как провели недоумка Матлина. Но уничтожить машину рука не поднималась: дерется все-таки, значит живая… К тому же, это шанс получить назад украденный корабль. Так и простоял «пряник» в павильоне без малого месяц. Весь этот месяц они с Суфом вплотную знакомились с древней навигацией, и в ЦИФе Матлин появлялся разве что ненадолго остудить мозги. Однако по мере приближения к теоретическим основам КМ-транзитных перемещений, его перерывы становились более частыми, продолжительными, с явными признаками безнадежности. Но Суф настаивал на продолжении занятий: «Если этот любопытный «головастик» понял, — говорил он Ксаресу, — что с макролоргическими скоростями ему лучше дел не иметь, — это уже прогресс!»

УЧЕБНИК. ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ. КМ, БКМ, Макролоргическая скорость

М*-скорость — буквально, скорость, при которой время не выходит из «диапазона ноля». Либо стоит на месте, либо движется по специфическим законам, характерным скорее для квантового «микромира», чем для реальных физических объектов. На этом эффекте построена вся навигация ареала. Учитывая расстояния, которые ей приходится преодолевать, это, похоже, единственная возможность… По сути, детская игрушка в машину времени. Дело в том, что ускорение не беспредельно. Наступает момент разгона, когда время, грубо говоря, поворачивает обратно и выходит в свой «нулевой диапазон», который у навигаторов называется «рабочей скоростью» Именно этот природный пространственно-временной фокус помогает не тратить время на дорогу, на прохождение чистого, однородного пространства. Фактическая потеря времени в пути происходит за счет перехода с одной ветки маршрута на другую. И то, его при желании можно отыграть обратно. Эти принципы подробно рассматривает Теория Агравитации — одна из сложнейших наук Ареала, но так как ее элементарные азы уже повсеместно задействованы, и обойти их невозможно, придется как-то приспособиться. Принцип макролоргического эффекта был положен в основу КМ и БКМ-транзитных коммуникации, без которых просто не обойтись, но даже навигаторы порой не владеют досконально такой ужасной наукой. Для управления летательным аппаратом гораздо важнее знать астрофизику и технику безопасности, а для пользователя сойдет и элементарное понимание процесса. Главное, не перепутать кнопки: где загрузка полетной программы, где «стоп кран», где «запасной парашют».

Никто не знает, каким образом впервые был открыт эффект «диапазона ноля». Однажды он был успешно применен на практике в лабораториях ЛОРПа, которые занимались проектированием нового поколения коммуникационной техники на ранних этапах развития Ареала. Тогда толком еще никто не осознал, какие перспективы это может иметь в будущем. Другой, теоретик-одиночка Гизор, применил его к живому пространству, то есть добился эффекта «нематериального перемещения в нулевом диапазоне». Иными словами, воплотил мечту фантастов, и создать так называемый «коротонный мост» (КМ) по системе двух дверей: в одну входишь, — из другой выходишь, только на другом конце «Галактики». Все это, конечно, далеко не элементарно, а очень даже сложно. Так сложно, что лучше не вникать, главное, чтоб принцип был ясен. Единственно, что может выбиваться из стандартов восприятия — смысл слова «коротонный». Это сленговая аббревиатура навигаторов, обозначающая пренебрежительное отношение к любому пространству, расположенному между точками их старта и финиша, даже если это стена, разделяющая два помещения — макролоргический эффект дает возможность подобными мелочами пренебречь, в этом заключается, может быть, его главное полезное свойство. Оно дало возможность использовать герметичные пространства. Но к навигации это уже не имеет отношения.