Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1

• Название: Сказание о Мануэле. Том 1
• Автор: Джеймс Кейбелл
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: ISBN 5-8352-0243-1

«Сказание о Мануэле» — знаменитая эпопея одного из основателей жанра фэнтези американского литератора Джеймса Брэнча Кэйбелла.

Мы начинаем знакомство со «Сказанием о Мануэле» с публикации двух романов: «Земляные фигуры» (1921) и «Юрген» (1919).

Первый том «Сказаний» знакомит читателя с удивительной страной Пуактесм, где рядом со средневековыми замками бродят кентавры, в лесных озерах живут русалки, где хитроумные демоны всячески пытаются сбить с пути истинного честных и благородных рыцарей.

Яркая палитра повествования, невероятные приключения главных героев, неподражаемый юмор и утонченная стилистика — все это читатель найдет на страницах «Сказания о Мануэле».

---

— Но моя математика, — ответил Юрген, — праксагорейская.

— Вы имеете в виду Праксагора Косского?

— Как будто, — усмехнулся Юрген, — кто — нибудь слышал о другом Праксагоре!

— Но он, как я припоминаю, принадлежал к медицинской школе догматиков, — заметила мудрая королева Долорес, — и особо прославился своими исследованиями в области анатомии. Так он, к тому же, и математик?

— Оба занятия можно совместить, сударыня, как я с наслаждением сейчас вам докажу.

— О, никто этого и не говорил! На самом деле, мне кажется, я слышала о математической системе этого Праксагора, хотя, признаюсь, никогда ее не изучала.

— Наша школа, сударыня, постулирует в первую очередь, что математика, являясь точной наукой, лучше всего втолковывается конкретным примером.

Королева же сказала:

— Это звучит весьма сложно.

— Это время от времени приводит к осложнениям, — согласился Юрген, — при выборе неверного примера. Но аксиома, тем не менее, верна.

— Тогда идите же и сядьте ко мне на диван, если сможете найти его в темноте. И объясните мне, что вы имеете в виду.

— Что ж, сударыня, под конкретным примером я имел в виду тот, который ощущается органами чувств — как — то: зрением, слухом, осязанием…

— Ох, ох! — сказала королева. — Теперь я понимаю, что вы имеете в виду под конкретным примером. И, уловив это, я могу понять, что при выборе неверного примера, конечно же, должны возникнуть осложнения.

— Тогда, сударыня, во — первых, необходимо внушить вам посредством примера живое ощущение особых признаков, добродетелей и свойств каждого числа, на которых основывается вся праксагорейская математическая наука. Для того чтобы окончательно убедить вас, мы должны начать издалека, со всеобщих основ.

— Я вижу, — сказала королева, — или скорее в этой темноте я не вижу, но ощущаю вашу мысль. Ваше вступление заинтересовало меня, и вы можете продолжать.

— Итак, ОДИН, или монада, — говорит Юрген, — есть принцип и цель всего сущего. Он открывает величественный узел, связывающий причинно — следственную цепь; это символ тождества, равенства, существования, сохранения и всеобщей гармонии. — И Юрген сделал особое ударение на этих характеристиках, — Короче, ОДИН — символ объединения вещей. Он вводит ту порождающую добродетель, что является причиной всех сочетаний; и, следовательно, ОДИН — принцип добра.

— Ах, ах! — сказала королева Долорес. — Я от всей души восхищена принципом добра. Но что стало с вашим конкретным примером?

— Он готов для вас, сударыня: существует лишь ОДИН Юрген.

— О, уверяю вас, я в этом еще не убеждена. Все же, окажетесь вы действительно уникальным или нет, смелость вашего примера поможет мне запомнить число ОДИН.

— Теперь, ДВА, или диада, исток противоположностей…

Юрген продолжил проникновенно показывать, что ДВА является символом различия, неугомонности и беспорядка, оканчивающегося разрушением и разделением: и это соответственно принцип зла. Таким образом, жизнь каждого человека является никуда не годной борьбой между ДВУМЯ его компонентами — душой и телом. Так появлением ДВОЙНЯШЕК значительно ослабляется восторг ждущих ребенка родителей.

ТРИ, или триада, — поскольку все состоит из трех субстанций, — содержит самые высшие тайны, которые Юрген соответственно раскрыл. Мы должны помнить (указал он), что у Зевса была ТРОЙНАЯ молния, а у Посейдона — ТРЕЗУБЕЦ, тогда как Аида охранял пес с ТРЕМЯ головами; это вдобавок к самым всемогущим братьям, являющимся ТРОЙКОЙ.

Так Юрген продолжал излагать праксагорейское значение каждой цифры в отдельности, и вскоре королева заявила, что поток его мудрости сверхчеловечен.

— Но, сударыня, даже мудрость царя не безгранична. ВОСЕМЬ, повторяю, — число, соответствующее блаженствам. А цифра ДЕВЯТЬ, или эннеада, к тому же являющаяся производной от ТРЕХ, должна считаться священной…

Королева послушно внимала демонстрации особых свойств ДЕВЯТИ. А когда Юрген закончил, она призналась, что, несомненно, цифра ДЕВЯТЬ должна считаться сверхъестественной цифрой. Но она отвергла его аналогии с музами, жизнями кошек и количеством портных, создающих человека.

— Скорее, я всегда буду помнить, — заявила она, — что король Юрген Евбонийский подобен чуду, которое потрясает мир ДЕВЯТЬ дней.

— Сударыня, — сказал Юрген со вздохом, — теперь, когда мы достигли ДЕВЯТИ, мне с сожалением приходится сказать, что мы исчерпали все цифры.

— О, какая жалость! — воскликнула королева Долорес. — Тем не менее, я приму единственное доказательство, которое оспаривала: существует лишь ОДИН Юрген. И, несомненно, праксагорейская математическая система — очаровательный предмет. — И она живо начала планировать возвращение Юргена вместе с ней в Филистию, чтобы она смогла усовершенствоваться в высшей математике. — Вы должны научить меня исчислениям и геометрии, как и всем остальным наукам, в которых используются эти цифры. Мы сможем добиться некоего компромисса со жрецами. Этого всегда можно достигнуть со жрецами Филистии. И в самом деле, жрецы Слото-Виепуса созданы, для того, чтобы всем во всем помогать. А что касается вашей гамадриады, я позабочусь о ней сама.

— Нет, — сказал Юрген. — Я с чистой совестью готов повсеместно идти на компромиссы, но примириться с силами Филистии — единственное, чего я не могу.

— Это вы серьезно, король Юрген? — королева была ошеломлена.

— Серьезно как никогда, моя милая. Вы во многих отношениях восхитительный народ, и вы во всех отношениях грозный народ. Так что я восхищаюсь, страшусь, избегаю и в самом крайнем случае бросаю вызов. Ибо вы — не мой народ, и волей — неволей меня приводят в ярость ваши законы — в равной степени безумные и отвратительные. Хотя, заметьте, я ничего не утверждаю. Возможно, вы правы, приписывая этим законам мудрость; и, определенно, я не могу зайти так далеко и сказать обратное: но все же, в то же самое время!.. Так я это ощущаю. Поэтому я, идущий на компромисс со всем остальным, не могу пойти на компромисс с Филистией. Нет, обожаемая Долорес, это не добродетель, скорее, это инстинкт, и у меня нет выбора.

Даже Долорес, которая была королевой всех филистеров, поняла, что этот человек говорит правду.

— Обидно, — сказала она с явным сожалением, — за вами в Филистии просто бы бегали по пятам.

— Да, — сказал Юрген, — как за учителем математики.

— Но нет же, король Юрген, не только математики, — рассудительно сказала Долорес. — Например, существует поэзия! Мне говорили, что вы поэт, а многие мои подданные, как я считаю, воспринимают поэзию вполне серьезно. Правда, у меня самой нет времени на чтение. Так что вы можете стать поэтом — лауреатом Филистии с любым жалованьем, которое пожелаете. И вы можете учить всех нас своим идеям, слагая о них прекрасные стихи. А мы бы с вами могли быть вместе очень счастливы.

— Учить, учить! Это говорит Филистия, и к тому же весьма искусительно — обворожительными устами, подкупая меня почестями, хорошей едой и вечными блаженствами. Хотя такое случается весьма часто. И я могу лишь повторить, что искусство не является разделом педагогики!

— Действительно, мне от души жаль. Оставив в стороне математику, вы мне нравитесь, король Юрген, просто как человек.

— Мне тоже очень жаль, Долорес. Признаюсь, что я испытываю слабость к женщинам Филистии.

— Определенно, вы не дали мне повода подозревать вас в слабости по этой части, — заметила Долорес, — пока вы находились наедине со мной, и говорили так мудро, и рассуждали так глубокомысленно. Боюсь, после этой ночи я найду всех остальных мужчин более или менее поверхностными. Ой — ей — ей! И, вероятно, завтра я выплачу все глаза, когда вас предадут забвению и отправят в преисподнюю. Именно так с вами поступят жрецы, король Юрген, под тем или иным предлогом, если вы не подчинитесь законам Филистии. — На такой компромисс я пойти не могу! Но даже сейчас у меня есть план, как убежать от ваших жрецов, а если он не удастся, я владею заклинанием, к которому обращаются в час страшной нужды. Мои личные дела, таким образом, еще не находятся в безнадежном или хотя бы удручающем состоянии. Это обстоятельство вынуждает меня заметить, что ДЕСЯТЬ, или декада, есть мера всего сущего, поскольку содержит все числовые отношения и согласования…

Подобным образом они продолжали изучение математики до тех пор, пока Юргену не пришло время вновь предстать перед судьями. А наутро королева Долорес послала записку жрецам, сообщая, что она слишком хочет спать, чтобы присутствовать на их совете, но что этот человек, бесспорно, состоит из плоти и крови, вполне заслуживает быть королем, а как математик не имеет себе равных.

Теперь суд филистеров решал, должен ли король Юрген быть предан забвению и отправлен в преисподнюю. И когда заседатели готовились к процессу, в суде появился большой жук — навозник, катящий перед собой свое любимое и соответственно укрытое потомство. Вместе с этим существом появились пажи в черном и белом, несшие меч, посох и копье.