Валерий Залотуха - Отец мой шахтер (сборник)

• Название: Отец мой шахтер (сборник)
• Автор: Валерий Залотуха
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9691-1465-4

Роман «Свечка» сразу сделал известного киносценариста Валерия Залотуху знаменитым прозаиком – премия «Большая книга» была присуждена ему дважды – и Литературной академией, и читательским голосованием. Увы, посмертно – писатель не дожил до триумфа всего нескольких месяцев. Но он успел подготовить к изданию еще один том прозы, в который включил как известные читателю киноповести («Мусульманин», «Макаров», «Великий поход за освобождение Индии»…), так и не публиковавшийся прежде цикл ранних рассказов. Когда Андрей Тарковский прочитал рассказ «Отец мой шахтер», давший название и циклу и этой книге, он принял его автора в свою мастерскую на Высших курсах режиссеров и сценаристов. Студенты Залотуха и Кайдановский год ждали возвращения мастера из Италии. Но не дождались.

---

– И мы тоже… – сказал Киса, растерявшись оттого, что она заговорила.

Мы сидели метрах в десяти от них и, вытянув шеи, слушали.

Весь дальнейший разговор проходил в Кисином стиле. То да се, да все такое… Потом он вспомнил, что надо познакомиться, и назвал свое имя.

– Тамара, – сказала она.

Мы вздрогнули.

Киса бросил на нас чуть презрительный и злой взгляд своих картинно-голубых глаз и продолжал дальше. Мы притихли и слушали. Из палаток высунулись красные физиономии наших бывших подруг и замерли.

Тамара была из Ленинграда. Никто из нас в Ленинграде не был ни разу. Она ездит на море каждый год с бабушкой. Мы попали сюда впервые, да и то за конкурс строевой песни. Ее отец был художником. Наши – шахтерами.

Киса заткнулся. Он вообще не мог долго говорить. Все вопросы типа: «А нравится ли вам здесь, а где вы любите больше всего купаться?» – он уже задал. Больше он ничего не знал.

Вдруг поднялся Длинный и, как бы нехотя, пошел в сторону Тамары и Кисы. Девчонки в палатке прыснули. У Длинного загорелись уши, но он продолжал идти все так же медленно, как будто нехотя, и сел рядом с ними. Сердце у меня упало, провалилось в сырой холодный песок и сжалось там. Я смотрел на них и говорил, клялся себе: «Сейчас встану, подойду, сяду рядом и спрошу, спрошу, какую книжку она читает? Киса не задал этот вопрос, а я задам, и тогда можно будет поговорить про книги или про кино, и я, может, приглашу ее в кино, и она, может, согласится…»

– А вы… – начал гнусавить Длинный, но Тамара засмеялась вдруг и перебила его.

– Почему это вы оба меня на вы называете? – спросила она с улыбкой.

Длинный запнулся и начал по новой:

– А вы… ой, а ты, какую книгу читаете… ой, читаешь?

Она показала обложку книги.

– А-а… – понимающе протянул Длинный, сделав вид, что читал. Он посмотрел вверх, придумывая, что бы еще такое же умное сказать, придумал и начал тянуть:

– А про такого писателя вы не слышали, Жорж Санд его фамилия…

– Писательница! – Тамара засмеялась.

– Что? – не понял Длинный.

– Жорж Санд – писательница, женщина, это ее псевдоним, – объяснила Тамара, смеясь.

– Ну да… – поправился Длинный и посмотрел на нас глазами, полными ужаса и позора.

И вдруг Киса взглянул на Тамару как-то открыто и сказал:

– Сегодня фильм в клубе французский «Искатели приключений», пойдешь?

Она подняла на него чуть удивленные глаза и согласилась.

Я подскочил, пробежал по воде несколько шагов, нырнул и не выходил наверх до тех пор, пока вода сама не вытолкнула меня, без капли воздуха в легких.

Но вечером не они одни пошли в кино, мы все пошли и, сидя в душном и тесном деревенском клубе, видели, как Киса метался в поисках места. Для Тамары он место нашел и долго упрашивал ее соседей, чтобы они подвинулись, но те и не подумали. Когда фильм уже начался, он встал у выхода и простоял все полтора часа. Несколько раз он выходил на улицу и курил.

Киса потом еще раза два или три ходил с ней в кино и сидел рядом, но всем было ясно: Тамары ему не видать, как своих красивых тонких ушей. Но и от этого нам спокойнее не стало.

Только Иван уходил, как всегда, по вечерам со своей Наташкой и сидел с ней рядом в кино, спокойный и невозмутимый, а она прижималась к нему, белокожая, красивая.

Девчонки залечили свои ожоги и прохаживались вдоль берега, переговариваясь и посмеиваясь. Мы ходили табуном за Тамарой, старались хоть чем-нибудь выделиться и от этого еще больше были похожи друг на друга.

Три раза в день Тамара ходила в воду и уплывала. Мы пробовали увязаться за ней, но немногие доплывали даже до буя, а дальше – нет. Во-первых, потому что уставали, а во-вторых, нам было категорически запрещено заплывать за буй. Антонина пообещала первого же, кто это сделает, отослать домой, а то, что слово свое держит, мы знали.

3

Небесная сковорода, перевернутая вверх дном, раскалилась добела с прилипшим и потому не падающим вниз солнечным желтком. Она такая горячая, что хоть мы и были далеко, начали вдруг ощущать свою кожу, волосы, глаза отдельно от всего остального. Мы лежали на большом шершавом ракушечнике, который здесь, может, уже тысячу лет греет бок, вечный, как то раскаленное небо. Голова, спина, руки и ноги приросли к камню и слились с ним, и я понял, что мне тысяча лет, что я – ракушечник, что тело мое большое и шершавое, теплое и живое. Я повернул голову и дотронулся щекой до твоей ладони. Кожа у нас одна. Ты не убрала руку, потому что кожа у нас одна, мы – одно, и ракушечник, и море, и небо, все – одно…

Море проснулось, сбросило дрему и плеснуло в нас пригоршню воды. Зеленые капли на твоем теле застыли, кожа стала пить их.

Ты открыла глаза, в них перевернулось небо.

Ты сказала:

– Пойдем искупаемся.

– Пойдем, – сказал я.

Мы поднялись и вошли в воду. Водоросли обвили щиколотки, щекотали. Кожа стала другой, слилась с телом. И глаза и волосы стали одним.

Ты легла на воду, и вода взяла тебя.

Я лег на воду, и вода взяла меня.

Мы тихо падали вниз.

Солнечные лучи сужались книзу острыми углами, но становилось светлей и прозрачней.

Наши ноги коснулись песчаного дна. Ты стояла рядом и улыбалась.

В легких кончился воздух. Я хотел оттолкнуться от дна, вынырнуть, вздохнуть и вернуться, но ты сказала:

– Дыши.

Я вздохнул, и легкие наполнились воздухом. «Как странно, – подумал я, – почему люди не дышат в воде, почему пугаются, тонут? В воде надо дышать, как мы».

Об ноги стукались большие глупые рыбы. Ты засмеялась. Я взял твою ладонь в свою, закрыл глаза и поцеловал. А ты провела ладонью по моему лицу… Тамара…

Я открыл глаза. Как тихо было. Невидимые в темноте, неслышно спали Кузя, Киса, Иван. Им снилась ты. Нет, Ивану снилась Наташа.

4

День был как день. Вокруг Тамары крутилось несколько человек, остальные лежали по одному, молчали. Девчонки делали вид, что им без нас еще лучше, чем с нами.

Тамара поднялась, как всегда, неожиданно, резко, и пошла к воде. Все остались лежать на своих местах, никто не пошел за ней. Но не смотреть на нее мы не могли. Она поплыла. И вдруг поднялся Иван, спокойный и невозмутимый, оставив на песке сидящую Наташу. Он шел не просто купаться, он шел за Тамарой, это все сразу поняли. Ноги сами подняли меня и понесли в воду. Я смотрел себе под ноги, видел, как вода бьется о них, и слышал, как она бьется о ноги других. Мы все, пятнадцать человек, один за другим входили в воду и плыли, разрывая все нити и цепи, связывавшие нас с берегом, с прошлым.

Буй торчал в воде далеко, это было видно с берега, но я не думал, что это так далеко. Сначала мы не думали об этом, а плыли изо всех сил вперед – только бы обогнать других. И очень скоро я выдохся и стал смотреть на буй. До него оставалось уже меньше половины. Я слышал тяжелое захлебывающееся дыхание Кисы, Кузи, других. Они настигали меня. Впереди то пропадали, то появлялись сильные плечи Ивана, а где-то там, совсем далеко, голова Тамары с мокрыми волосами. Я перевернулся на спину и поплыл, отдыхая. Киса, потом Кузя прошли рядом, все так же тяжело дыша. Я понял, что надо беречь силы.

– Я возвра… – донесся до меня голос Длинного.

«Наверно, воды хлебнул…» – повеселев, подумал я и перевернулся на живот. Буй совсем не приблизился и даже удалился, потому что я свернул в сторону. Я стал с силой разрывать воду перед собой, настигая плывущих впереди. Но когда поравнялся с ними, почувствовал, что силы опять ушли, и вновь перевернулся на спину. Открыл глаза и удивился, что не щурясь смотрю на солнце. Оно было маленьким и белым, как гривенник. Всмотрелся и стал различать на нем цифру 10, а внизу слово: копеек. «Наверное, так тонут?..» – подумал я растерянно, быстро перевернулся на живот и увидел, что – один. Впереди были видны головы Ивана и Тамары. А все остальные плыли назад. На берегу стояли люди, кричали, махали руками, призывая вернуться. «Зачем я туда посмотрел?» Но поздно… Пришел страх. И чтобы убежать от него, я поплыл вперед, за Иваном.

Похоже, он устал плыть так быстро, и я стал настигать его. Потом мы долго плыли рядом, совсем близко, но не смотрели друг на друга. Мы старались дышать как можно тише, а плыть спокойнее, чтобы не выдать своей усталости, но ничего не получалось. Мы дышали тяжело, лихорадочно, со всхлипами, а плыли шумно, поднимая то рукой, то ногой брызги. Впереди, уже не так далеко, блестели на солнце мокрые волосы Тамары. И тогда я вздохнул глубоко, собрав последние силы, и стал обгонять Ивана. Я выдвинулся уже на полкорпуса и вдруг почувствовал на своем плече его холодную и сильную руку. Она с силой вдавила меня в воду. Я беспорядочно заработал руками и ногами, чтобы быстрее двигаться наверх, туда, где можно дышать. У Ивана было злое страшное лицо.