Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]

• Название: Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: Аванта+
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-86529-007-X, 5-86529-005-3

Героиня романа «Роман века» волею обстоятельств оказывается втянутой в крупную аферу. Хитросплетения сюжета и небанальная любовная история, переплетаясь с детективной, держат читателя в напряжении, а чувство юмора, как и самоиронию, героиня романа Иоанна — авторское «я» писательницы — не теряет никогда, в каких бы сложных положениях она ни оказывалась.

---

Я уже заканчивала ужин, когда муж появился в дверях кухни и мрачно заявил:

— Мне нужны иголка с ниткой. Кусок хлеба с маслом застрял у меня в горле. Так вот что он искал! Интересно, откуда мне их взять? Ничего похожего на швейные принадлежности мне не попадалось на глаза в этом доме, кроме упомянутой зингеровской машинки, а гадать, куда Басенька могла их засунуть, — бесполезно. Не стану же я сейчас, при нем, их искать?

— С какой ниткой? — неприязненно поинтересовалась я, чтобы выиграть время.

— С белой и черной, — подумав, ответил муж. Еще подумал и добавил: — И еще мне нужна булавка. Две булавки.

— Так возьми сам. Кто тебе запрещает?

— Взял бы, так ведь ты опять куда-то их засунула, — обиженно возразил он. — Сколько раз говорил — пусть стоит на виду, тогда буду брать сам. Я чуть было не ляпнула, что это не я засунула, а его Басенька, да вовремя прикусила язык. Вместо этого мерзким голосом ответила:

— Завтра дам. Ишь мода какая — шить по ночам!

Ему ничего не оставалось, как принять мои условия:

— Ну завтра, так завтра, только с самого утра.

Поиски заняли у меня чуть ли не всю ночь. Как я и предполагала, в ящичках швейной машинки было все, что угодно, только не то, что положено. Один из них был доверху забит пробками для бутылок, среди которых притаился штопор. Второй — карандашами и шариковыми ручками. Третий — тюбиками губной помады и зубной пасты. В комнатке домработницы мне правда попался портняжный сантиметр, но нигде никаких следов ниток и иголок. Уже стало светать, когда я отправилась спать, решив приобрести необходимые принадлежности в магазине. Гонорар в пятьдесят тысяч злотых уже не казался мне слишком большим…

Утром при встрече с мужем я его холодно известила о том, что белые и черные нитки все вышли, остались только розовые. Иголки могу дать, но раз пока нет ниток… В общем, поеду за покупками и куплю, пусть подождет. Мое сообщение муж принял без восторга, но не возражал.

После обеда я отправилась за покупками, решив заодно купить и еще кое-какие необходимые для дома вещи. Вот только, может, имеет смысл вместо обычного мыла купить что-нибудь этакое, необычное. Чтобы не выйти из образа Басеньки. Ну, я не знаю… Ага; вот косметические отруби, пожалуй, подойдут. А то я веду себя излишне нормально, мужу мое поведение может показаться подозрительным. Пора что-нибудь этакое выкинуть…

Получив долгожданные нитки и иголки в новой упаковке, прямо из магазина, муж ничуть не удивился. Немного удивилась я — что-то уж больно легко удается выходить из затруднительных положений, но не стала задумываться над этим, ибо затруднительные положения возникали буквально на каждом шагу.

Ну например, рыжий дебил за окном. Он подолгу ошивался у нашего дома, то сидел на корточках во дворе, то прилипал к окну мастерской, когда я работала и не сводил глаз с моих рук, выводивших кружки и полукружия. И ни на миг не переставал ритмично двигать челюстями — то ли жевал резинку, то ли у него был такой нервный тик. Это меня раздражало больше всего. Очень хотелось потребовать удаления рыжего оборванца из моего дворика, но я воздержалась — а вдруг рыжий дебил составляет неотъемлемую часть пейзажа, нормальное, обычное явление, и я себя разоблачу. Пан Паляновский со своей Басенькой уже столько важных вещей упустили, могли и рыжего упустить.

Как и обещала, после обеда я закончила свой образец и ближе к вечеру зашла к нему в мастерскую, чтобы сдать работу. К делу рук моих он отнесся без всякого почтения и радости особой не проявил. Профессиональным жестом проверив идентичность узора со всех сторон, он небрежно свернул его в трубку, обвязал шнурком и повелительно буркнул:

— Ну, поехали.

Вот еще неожиданность! А я чуть было окончательно не успокоилась — раз с образцом все в порядке, раз до сих пор он не раскрыл обмана, то уж не раскроет, и я могу наконец успокоиться. И вдруг «поехали»! Господи, куда еще?! Что за человек, все-то он недоволен! Получил нитки и иголки, даже свои булавки, получил образец, и все ему мало!

— Поехали! — грубо повторил муж. — Чего ждешь?

— Что ты еще выдумал? — недовольно вскинулась я, с ненавистью наблюдая, как у него опять очки слетели с носа. — Куда поехали?

— То есть как куда? Ясно, к Земянскому!

Кто такой Земянский, Езус-Мария?! Ну просто на каждом шагу западня!

— Не поеду! — я капризно оттопырила губы. — Сам поезжай!

Видимо, в данном конкретном случае муж никак не ожидал капризов жены. С рулоном в руке он уже выходил из мастерской и теперь с недоумением обернулся в дверях.

— Спятила ты, что ли? Так я и буду вот с этим таскаться по городу? Что еще за новые фокусы?

Растерявшись от такого натиска, я встала со стула и послушно пошла за ним. Мы поднимались по лестнице в холл, а я ломала голову в поисках выхода из новой западни. Теперь я вспомнила, вроде пан Паляновский упоминал о том, что в мои обязанности входит водить машину, а значит, и возить супруга. И если в плане личных отношений чета Мацеяков находится в состоянии перманентной холодной войны, то в деловом плане они сотрудничают. Общность материальных интересов заставляет их помогать друг другу, выходит, и сейчас я не имею права капризничать и просто обязана отвезти супруга к этому чертову Земянскому, который, по всей видимости, готовит по нашим образцам матрицы. Вот только знать бы еще куда? Сяду в машину, а сама не знаю даже, в какую сторону ехать…

Муж стоял в холле и недовольно наблюдал, как я задумчиво преодолевала ступеньку за ступенькой.

— Да поторопись же! — недовольно сказал он. — Нужно успеть до шести.

Он осмелился поторопить Басеньку! Ну этого я так не оставлю. С готовностью прервав подъем, я облокотилась на перила:

— Это займет слишком много времени, как-нибудь в другой раз. Сейчас мне некогда!

— Как это «некогда»? Какие могут быть «некогда»? — раскипятился муж. — Не для того ты торопилась закончить узор, чтобы он сейчас лежал! Всегда отвозили вовремя, а тут снова фокусы!

— А я не желаю!

Муж растерянно смотрел на меня. Очки опять свалились, и он беспомощно моргал, потом нацепил очки и стал бушевать:

— Так и знал, что ты опять примешься за свои штучки, но больше терпеть я не намерен! Не позволю!! И так весь дом перевернула вверх ногами! Хватит! Немедленно в машину! Едем! Подумаешь, всего-то полчаса времени, Черняковская не на краю света. Ты меня знаешь, я долго терпел, но когда речь идет о деле… В машину!!

Грозно взмахнув руками, он зацепился рулоном за перила и чуть было не свалился вниз, прямо на меня. Непосредственная опасность заставила меня прекратить фокусы, тем более что стало известно, куда ехать. Да и прав он, в конце концов. Когда речь идет о деле… Фокусы могу продолжать и в машине, извергая по дороге яд и ненависть. А у этого Земянского на Черняковской может оказаться какая-нибудь вывеска…

Садясь в машину, я вдруг вспомнила, что, пожалуй, знаю, где именно на Черняковской проживает Земянский. Несколько лет назад, когда мне пришлось заниматься такими узорами, меня как-то один знакомый привез в мастерскую, где по шаблонам изготавливали матрицы. Точно, это было на Черняковской! Там еще рядом вулканизационная мастерская, и я на всю жизнь запомнила жутко элегантного автовладельца, который почему-то колесо от своей машины нес в объятиях, вместо того чтобы катить его по земле. Раскорякой, приседая от тяжести, перепачкав свой роскошный костюм и с несчастным выражением лица. Нет, такое не забывается.

— Заткнись! — бросила я мужу, который все продолжал бушевать. — Не видишь, еду!

По дороге мне стало ясно, почему машину водит Басенька, а не муж. Когда мы выехали на Хелмскую, муж, до сих пор спокойно сидящий рядом, вдруг вздрогнул и судорожно ухватился обеими руками за приборную доску. Я удивилась — ничего не произошло, ехала я нормально, других машин в непосредственной близости не было. Что это на него напало? Он же весь затрясся, вытаращил глаза и хрипло застонал:

— Тише! Ну куда ты так гонишь?

Я невольно кинула взгляд на спидометр — может, и в самом деле гоню, сама того не замечая, так как всегда любила быструю езду, а может, еще не освоилась с новой машиной и еду быстрее, чем положено? Спидометр показывал 65. Посмотрела на мужа — тот весь перекосился от страха. Снизила скорость до 60, но и это не помогло, он сидел зажмурившись, ухватившись обеими руками за доску перед собой и тихонько стонал. Когда я сделала правый поворот (на скорости 15 км), он вел себя так, будто я брала на бешеной скорости крутой поворот над пропастью. Похоже, он относится к тем несчастным, которые боятся ездить на автомашинах. Это своего рода болезнь, автофобия, и тут уж ничего не поделаешь. Странно только, что ее приступ начался на Хелмской, где я ехала спокойно и ровно, а не раньше, на Бельведерской, где я с наслаждением обошла «фольксваген», «фиат» и два автобуса, для чего пришлось немного нажать на газ, и в результате к перекрестку примчалась на скорости за 90. Пришлось резко затормозить, сбросила скорость я в последний момент и сделала левый поворот буквально под носом мчавшегося из Вилянова «мерседеса». И только на Хелмской вспомнила, что мне нельзя привлекать внимание дорожной инспекции, поэтому и тащилась там, как черепаха.