Михаил Куманин - Отправляем в поход корабли

• Название: Отправляем в поход корабли
• Автор: Михаил Куманин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Тяжелая обстановка сложилась на Черном море в начале Великой Отечественной войны. Враг занял большую часть побережья. В наших руках в это время оставалось всего два небольших порта, не рассчитанных на обслуживание крупных боевых кораблей, — Поти и Батуми. На них-то и стал базироваться почти весь Черноморский флот. Моряки и трудящиеся городов в спешном порядке углубили гавани, создали ремонтные заводы и мастерские, склады топлива и боеприпасов, организовали оборону портов с воздуха, моря и суши. О самоотверженном труде многих тысяч советских людей, обеспечивших боевую деятельность флота, рассказывает в своей книге генерал-лейтенант Михаил Федорович Куманин, в прошлом командир Потийской военно-морской базы.

---

Строить укрепления выходят все части морской пехоты [65] базы, моряки кораблей и несколько десятков тысяч горожан.

Рыть на заболоченной местности нельзя. Фортификационные сооружения строим насыпного типа. Они мне знакомы по первой империалистической войне. Под Ригой мы возводили подобные укрепления. Насыпали подушку из сухого грунта, ставили на нее деревянный каркас, а потом обваловывали землей. Окопы и блиндажи получались крепкими и не раз спасали русских солдат от ураганного огня немецкой артиллерии. Взводные убежища, выступавшие холмами на открытой местности, выдерживали прямые попадания восьмидюймовых гаубиц. Вот и сейчас, четверть века спустя, я вижу, как в Колхидской долине вырастают насыпные окопы и пулеметные гнезда. Впереди них - проволочные заграждения в три кола. На дорогах - железобетонные орудийные капониры из сборных конструкций, изготовленных в Поти.

Вместе с начальником артиллерии, флагманскими артиллеристами соединений кораблей, командирами артиллерийских дивизионов и батарей береговой артиллерии, не теряя времени, мы произвели рекогносцировку местности. Тщательно изучили подступы к переднему краю обороны, наметили места командных пунктов.

Надо начинать пристрелку реперов, но риск большой - снаряды должны пролетать над населенными пунктами.

И отказаться от пристрелки мы не можем. Она нам сэкономит время. Если сюда придет враг, мы будем вести огонь сразу на поражение. Я решил поговорить с артиллеристами. Призвал к осторожности. Как можно тщательнее надо подготовиться к стрельбе: малейшая ошибка приводит иногда к беде.

На следующий день батарея капитана Лаптева начала пристрелку.

Узлы сопротивления, перехватывающие дороги, имеют круговую оборону, со всех сторон обнесены проволочными - заграждениями, стальными рогатками и малозаметными препятствиями.

Делаем завалы и засеки. Тщательно отрабатываем систему огня. Гидрографы строго «привязывают» к местности корабли, по существу превращающиеся в неподвижные [66] батареи. Каждый корабль имеет свою огневую цель. Получают задачи береговые батареи. Готовятся и зенитчики: в случае нужды и они будут стрелять по наземным целям. В артиллерийских складах оказалось несколько десятков полевых орудий. Их тоже пускаем в дело, вручаем артиллеристам морской пехоты и сошедшим на берег корабельным комендорам. Таким образом, получаем еще несколько батарей. Их преимущество, что они на колесах, - легко перебрасывать с позиции на позицию.

Рубежи построили менее чем за месяц. Артиллеристы и морские пехотинцы одновременно учились.

Пожалуй, самым трудным для нас было добиться мобильности наших частей. На реках не хватало мостов. Приходилось пользоваться примитивными переправочными средствами. Морские пехотинцы отрабатывают способы форсирования водных преград, учатся быстро собирать плоты на резиновых надувных поплавках. Одновременно ставим вопрос о сооружении стационарного моста через реку Молтаква. Наше предложение рассматривается на бюро городского комитета партии. Горком обратился к Центральному Комитету компартии Грузии и Совету Народных Комиссаров с просьбой отпустить средства для постройки моста. Просьба была удовлетворена. Саперная рота: базы и хозяйственные организации города принялись за работу.

- Делайте так, чтобы мост и после войны служил нам, - наказывал Габуния.

Саперы и строители потрудились на славу. Мост соорудили за полтора месяца, а простоял он много лет.

За нашими приготовлениями к отражению атак наземных войск противника внимательно следил командующий Закавказским фронтом генерал армии Иван Владимирович Тюленев. Я ему несколько раз докладывал о ходе оборонительных работ. Когда рубежи были в основном готовы, мы попросили командующего прислать к нам опытного инженера, чтобы он проверил их качество. В базу приехал начальник инженеров фронта, осмотрел сооружения. Работу признал безупречной.

Нападения вражеских войск можно было ожидать с минуты на минуту. Чтобы своевременно получать [67] информацию о действиях противника, мы направили в штаб 46-й армии, оборонявшей скаты хребта, и в ее передовые дивизии наших офицеров связи вместе с передвижными радиостанциями, смонтированными на автомашинах. Офицер связи при штабе армии капитан 3 ранга Федоров - человек знающий и энергичный. Там встретили его хорошо, быстро ввели в курс дела. Сообщения от Федорова поступали обстоятельные и подробные.

События развивались быстро. Как-то вечером офицер связи радировал тревожную весть: двигаясь со стороны Черкесска, враг оттеснил ослабленные части Закавказского фронта, захватил Клухорский перевал; передовые отряды немецкого 49-го горнострелкового корпуса начали спускаться по южным скатам хребта.

Значит, враг от нас всего в 50-60 километрах!

Силы базы немедленно привели в боевую готовность. О случившемся докладываем командованию флота. Ф. С. Октябрьский в свою очередь радирует о сложившейся обстановке в Москву. Верховное Главнокомандование приняло срочные меры, чтобы выправить положение. К перевалам были брошены свежие части.

Но обо всем этом мы узнали много позже. А в те тревожные часы штаб базы вдруг перестал получать донесения от офицера связи. Мы провели бессонную ночь.

Что же происходит там, на склоне хребта? Обеспокоенный, утром я поехал в штаб 46-й армии в Сухуми. Разыскал Федорова.

- Почему молчите?

Капитан 3 ранга пожал плечами:

- Отстранили меня здесь от всего. Сам не пойму, в чем провинился.

Иду к командующему. Генерал удивляется: он никаких распоряжений не давал. Стали выяснять. Оказалось, на нашего представителя обиделись офицеры штаба армии. Они не могли простить ему, что Москва узнала о событиях на перевале от нас, моряков, а не от штаба армии. Да, бывает такое! Недавно, читая воспоминания генерала И. В. Тюленева, я нашел такое место: [68]

«Высланные в горы со стороны Закавказского фронта части 46-й армии не успели своевременно занять и организовать оборону. Враг воспользовался этим нашим упущением и бросил в горные проходы достаточно большие силы.

Своим 49- м горнострелковым корпусом немецкое командование намечало нанести удар в районе Черкесска и выйти к Сухуми.

15 августа начались бои.

На второй день боев штаб 46-й армии спокойно сообщил: «Положение без изменений…» А 18 августа мне стало известно, что передовые части 1-й и 4-й горнострелковых немецких дивизий уже появились на северных скатах Клухора и на перевале Донгуз - Орун - Ваши. Не встречая сколько-нибудь организованного сопротивления, «эдельвейсы» за несколько дней распространились на основных горных путях и завязали бои с оборонявшими перевал подразделениями 815-го полка 394-й стрелковой дивизии».

Вот только когда стали ясны причины нашей размолвки со штабом армии. Люди допустили ошибку, хотели ее потихоньку исправить, а мы по простоте душевной забили тревогу.

Инцидент быстро уладили. Командующий пожурил своих штабистов за самовольство, и Федоров получил возможность спокойно работать.

Кровопролитные бои за перевалы продолжались. Эти дни были для нашей базы самыми тревожными.

На командных и наблюдательных пунктах, на огневых позициях, в окопах люди несли круглосуточное дежурство. А враг наглел. У нашего побережья рыскали его подводные лодки. Дошло до того, что одна из них обстреляла из своих пушек поезд, шедший вдоль берега.

Несмотря на напряженность обстановки, мы не могли сокращать морские перевозки. Корабли и суда ежедневно выходили из портов. Они направлялись под Новороссийск, где на Мыс-Хако на небольшом плацдарме, сплошь перепаханном снарядами и бомбами, сражались морские пехотинцы. Шли к Туапсе, где наши части в беспрерывных боях сдерживали вражеские войска, рвавшиеся на побережье. Корабли везли [69] туда пополнение, боеприпасы и продовольствие, а выгрузившись, открывали огонь по неприятелю.

В начале сентября 1942 года крейсер «Красный Кавказ» еще не закончил полностью ремонта, а его командир капитан 2 ранга А. М. Гущин уже получил распоряжение принять на борт полк морской пехоты и доставить его в Туапсе. Когда я пришел на крейсер, Гущин встретил меня холодновато.

- Все наши планы нарушаются, - сказал он. - Мы же не успели как следует опробовать механизмы.

- На войне часто приходится корректировать планы, Алексей Максимович.

- Понимаю. Коль нужно, ничего не попишешь. Я уже отдал приказание срочно готовить корабль к походу.

Погрузка крейсера проходила высокими темпами. По трапам с причала на борт корабля поднималась вереница моряков с тяжелой ношей на плечах - с разобранными пулеметами и минометами, ящиками патронов. По другим сходням вкатывали полевые и зенитные орудия, повозки и походные кухни. Грузовые стрелы подхватывали и осторожно опускали на палубу танкетки и автомашины.