Сергей Сиротинский - Путь Арсения

• Название: Путь Арсения
• Автор: Сергей Сиротинский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1956

 «Путь Арсения» — это биографическая книга, воспоминания о Михаиле Васильевиче Фрунзе

---

Белые дрогнули, начали отступать. Видя гибель любимого друга, комдив Морозов яростно помчался вслед за убегающим броневиком.

— Белая сволочь, такого человека убили! — неистовствовал Морозов,

Он нагонял уже броневик, стреляя в его щели из нагана. Но в это время пулеметная очередь перерезала Морозова пополам...

Сурово и справедливо м:тила Первая Конная за гибель своих любимых сынов — Морозова, Бахтурова, Кол-пакова и тысяч других, сложивших свои славные головы па подступах к крымским перешейкам.

13-я, 4-я красные армии и 2-я Конная армия опоздали более чем на сутки на помощь героическим бойцам Первой Конной. Это спасло Врангеля от окончательного разгрома. Часть сил белых ускользнула в узкие проходы Чонгарского и Перекопского перешейков. Приказ Фрунзе не был выполнен до конца.

С начала наступления войск Южного фронта Врангель потерял половину своей армии, в том числе 20 тысяч пленными.

Войсками Южного фронта было захвачено свыше 100 орудий, много пулеметов, около 100 паровозов, 2000 вагонов; почти полностью все обозы врангелевцев с десятками тысяч снарядов и миллионами патронов. Красная Армия вплотную подошла к Перекопу. Все северное побережье Сиваша было занято красноармейскими частями. Начинался последний этап разгрома Врангеля.

Штурм

Врангель наглухо закрыл за собой ворота в Крым. Искусством французских военных инженеров Перекопский перешеек был превращен в неприступную железобетонную крепость. От берега Черного моря до Сиваша тянулись мощные укрепления.

В статье, посвященной третьей годовщине штурма Перекопа и Чонгара, М. В. Фрунзе писал:

«Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их южный берег Сиваша представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укрепленных позиций, усиленных естественными п искусственными препятствиями и заграждениями... В сооружении их принимали участие как русские, так, по данным нашей разведки, и французские военные инженеры, использовавшие при постройках весь опыт империалистической войны. Бетонированные орудийные заграждения в несколько рядов, фланкирующие постройки и окопы, расположенные в тесной огневой связи, — все это в одной общей системе создало укрепленную полосу, недоступную, казалось бы, для атаки открытой силой».

Турецкий вал длиной в 9 километров и высотой до 20 метров был буквально весь забит орудиями и пулеметами. Перед валом широкий ров глубиной 15 метров. Многочисленные ряды проволочных заграждений, с заложенными в них фугасами, покрывали ров и подступы к валу. Перед валом, за рвом, открывалась гладкая степь. Спуск в ров и подъем на вал почти отвесные; местами от дна рва до вершины вала сохранились каменные стены. Взять Турецкий вал в лоб, штурмом, немыслимо — такое заключение дали врангелевские и иностранные генералы, осматривавшие укрепления. В 25—30 километрах за Турецким валом белыё создали вторую полосу укреплений — Юшуньские позиции — линии окопов, густо опоясанные колючей проволокой. Белые предусмотрительно укрепили и Литовский полуостров, опасаясь захода красных во фланг Перекопу и Юшуию.

Другая группа сильных укреплений закрывала проходы через Чонгарский полуостров. Два моста — железнодорожный и деревянный, связывавшие Северную Таврию с Крымом через Чонгар, были сожжены белыми. И здесь французские инженеры построили блиндажи, лисьи норы, шесть линий укреплений. Перед каждой линией три — четыре ряда колючей проволоки. На бетонных площадках установлены крепостные орудия, привезенные из Севастополя.

Вернувшись после осмотра системы укреплений крымских перешейков, генерал Врангель выступил на совещании в Севастополе и заявил:

— Русская (т. е. белая — С. С.) армия спокойно перезимует в Крыму, за зиму оправится и окрепнет, а весной перейдет в решительное наступление.

М. В. Фрунзе готовился к штурму Крымских укреплений с тем, чтобы нанести врагу окончательный удар. Успех предстоящей операции зависел от находчивости, смелости войск, от ума и решительности командующего. М. В. Фрунзе чувствовал огромную ответственность перед Родиной, перед партией. Врангелю нельзя было давать передышки ни на один день. Каждый потерянный час усиливал белую армию и, наоборот, истощал силы молодой

Советской республики. Начались холода, а красные армии разуты и раздеты. Не хватало продовольствия...

«Части войск, особенно 30, 51, 52 и 15-я дивизии, находятся все время под открытым небом, — телеграфирует Фрунзе Ленину,— без возможности согреться и при крайне недостаточном обмундировании. Особенно плохо с обувью, которая за дни быстрых маршей страшно истрепалась. Несмотря на все это, настроение частей бодрое и уверенное».

Несколько ночей Фрунзе просидел над картами фронта. Планировался удар по Арабатской Стрелке *, по которой в 1732 году фельдмаршал П. П. Ласси вышел в тыл укрепившемуся у Перекопа крымскому хану и разбил его. Но удар через Арабатскую Стрелку должен быть поддержан флотом, а флота у Фрунзе не было. Находящиеся в Азовском море корабли Антанты держали под обстрелом узенькую полоску Арабатской Стрелки. Следовало искать новых путей для прорыва. И Фрунзе пришел к окончательному решению: одновременно атаковать Турецкий вал, Чонгарские укрепления и, через Сиваш, Литовский полуостров. На всех трех направлениях наступление надо было провести с позиций, открытых ураганному огню противника. Только безграничная вера в мужество красных бойцов убеждала Фрунзе в правильности поставленной им задачи.

Сиваш

Неожиданно ударили морозы. Температура упала до 10—12 градусов ниже нуля. Красноармейцы в летних гимнастерках, многие в порванных сапогах приплясывали на месте-, чтобы не застыть. Разводить костры было нельзя. Противник открывал по каждой цели убийственный артиллерийский огонь. Нельзя было и курить, особенно ночью. Но табака и папирос все равно не было. Бойцы мечтали о «крымском душистом табаке».

— Вот ужо доберемся, покурим, — говорил рябой донецкий шахтер Свиридов. — Ну и табачок, доложу вам, — сплошная роза! Мягкий, в горле как бархатом водит.

— Довольно тебе, не терзай, — угрюмо оборвал его туляк Чумкин. — И холод и курить хочется, так бы и попер 13

туда через этот чортов Сиваш, — махнул он в сторону по*

дернутого туманом Гнилого моря.

— И это может статься, — сказал балтийский моряк Остапчук.— Будет приказ товарища Фрунзе — и пойдешь. Беляки окопались так, что к ним или по воздуху или под водой надо идти, иначе не прорвешься.

— Ротный был у Перекопа, говорит, что там еще хуже, — сказал Свиридов. — Поперек перешейка Турецкий вал; перед ним овраг или ров глубокий. С вала бьют орудия прямой наводкой и пулеметы. А перед рвом и во рву проволочные заграждения — рядов пятнадцать.

По берегу Сиваша прошла группа командиров. Они внимательно осматривали подходы к воде, длинными шестами измеряли глубину топких мест. В степи показался легковой автомобиль. Он остановился невдалеке от берега.

— Фрунзе! Главнокомандующий! — пронеслось по рядам бойцов.

Михаил Васильевич вылез из автомобиля. От бессонных ночей лицо его осунулось и потемнело. Поздоровавшись с бойцами, он подошел к берегу залива; подняв к глазам бинокль, долго рассматривал еле видный в тумане берег Литовского полуострова. Там изредка вспыхивали огоньки орудийных выстрелов. Снаряды перелетали высоко через головы и падали где-то далеко за Строга-новкой.

— Бодрствуют, — сказал Фрунзе. Он направился в Строгановку, где находился штаб 15-й дивизии.

— Надо, товарищи, готовиться к переходу через Сиваш,— выслушав рапорт, приступил он к делу. — Разыщите проводников, знающих броды! Нужно припасти веревки, доски, солому.

Сиваш — залив Азовского моря. Соединяясь у Арабат-ской Стрелки узким проливом с морем, Сиваш тянется до Перекопа. Поверхность его занимает около двух с половиной тысяч квадратных километров. Но залив мелководен, изрезан песчаными наносами и отмелями, из-за этого вода в нем застаивается и издает гнилостный запах, оттого Сиваш и называют Гнилым морем.

Обычно Сиваш непроходим. Но когда дует западный ветер, он гонит воду залива в море. Тогда на отмелях обнажается серое глинистое дно, которое быстро высыхает.

А изменится ветер — и волны Гнилого моря снова плещутся у Перекопа.

Эта особенность Сиваша, вероятно, была известна Врангелю, но он не придавал ей значения. Офицеры врангелевского штаба и иностранные специалисты заверяли, что неприступную перекопскую твердыню обойти с моря невозможно.

Перед штурмом Крымских укреплений Врангеля Фрунзе перенес свой полевой штаб в деревню Строга-новку, расположенную на северном берегу Сиваша, почти напротив глубоко врезавшегося в залив со стороны Крыма Литовского полуострова. В штабе Фрунзе знали о Сиваше больше, чем у Врангеля. Воспользовавшись тем, что дул западный ветер и вода в заливе сбывала, Фрунзе решил перебросить группу войск на Литовский полуостров, в тыл Турецкого вала. Нужно было найти опытных, надежных проводников, хорошо знающих Сиваш. Местные жители, всеми силами помогавшие Красной Армии покончить с ненавистным крымским бароном, указали на Ивана Ивановича Оленчука. И вот, в первый же день приезда Фрунзе в Строгановку, Оленчук сидел рядом с командующим фронтом; на столе перед Фрунзе развернутая карта Крыма.