Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

• Название: Sindroma unicuma. Книга 2.
• Автор: Блэки Хол
• Жанр: Фэнтези

Это городское фентези, близкое к научной фантастике. Не пугайтесь вступления. Дотерпите. В нем просто рассказывается что произошло в мире. Без этого будет трудно понять мироустройство романа. Действия происходят в научно-магическом институте. Г. героиня девушка Эва — студентка, на долю которой выпало немало бед. Рассказывается о её жизни, учёбе, о людях что ей помогают и наоборот терзают. Г. герой как раз из последних. Мир романа достаточно жесток. Но в повествовании есть и юмор, и ирония. Все герои очень живые, яркие.

---

Утонуть в проруби не получилось. «Турба» остановилась в кармане, а мимо в обоих направлениях проносились вереницы автомобилей, грузовые фуры, автобусы, образуя сумасшедшее движение. Однако в салоне машины стояла тишина, даже двигатель работал бесшумно.

— Он мне не кузен, — сказал Мелёшин враждебно, обернувшись назад. А я-то причем, если братцы недолюбливают друг друга?

Видимо, Мэл заметил мое опешившее и обидевшееся лицо, поэтому сказал:

— Извини. Он — сын тетушки от первого брака, Севолод усыновил его и дал свою фамилию.

Вот оно что. Стало быть, Вадим носит Мелёшинскую фамилию не по праву рождения. Теперь понятно, почему Мэл ни разу не назвал парня по имени.

— Кузен — не кузен, а к девушкам пристает, и Севолод об этом знает и потакает, — поведала о своем открытии. — Зачем их увольнять, если они не виноваты?

Мелёшин отвернулся к лобовому стеклу.

— Думаю, дядя знает. Но не потому что прочитал чью-то память, а потому что пару раз ловил его по утрам, когда он сбегал по-тихому из комнат прислуги.

— Значит, этот подонок использует девушек и подставляет!

— Использует? — усмехнулся Мэл. — Горничная, которая принесла твои вещи…

— Светлана.

— Может быть. Не знаю её имени. Сразу же, как устроилась к Севолоду, недвусмысленно дала мне понять, что готова видеть в скромной девичьей постели.

— Врешь! — не сдержалась я, вспомнив миловидную вежливую девушку, чей благопристойный образ не вязался с распущенностью.

— Как тебе будет угодно. Можешь не верить, — хмыкнул Мелёшин.

— А ты? — спросила я, и охрипший голос дрогнул. — Согласился?

Мэл выдержал драматическую паузу, глядя на меня в зеркало.

— Зачастую такие, как она, вцепляются мертвой хваткой, не брезгуя шантажом и угрозами. Поэтому отказался.

— Ты что-то путаешь, — пробормотала я неуверенно. — Чтобы вцепиться, нужны когти и острые зубы.

— Поверь, всё при ней и заточено, — ответил Мелёшин с видом знатока.

— Если не пробовал, откуда знаешь? Значит, опыт имеется?

— Не у меня. У моего знакомого, и с печальным исходом. Так что, Эвочка, горничные бывают разные снаружи и внутри.

— Но почему они не боятся, что память прочитают?

— Эвка, ты наивнее, чем я предполагал. А ведь должна ориентироваться или, по крайней мере, слышала бы об этом. Ты ведь… ну, того… вроде как тоже…

— Понятно, — задрала я оскорбленно нос. — Можешь не продолжать. Всё равно у тебя кособокая вежливость.

— На любое действие всегда найдется противодействие, — сказал Мелёшин. — Не думай, что слепые беззащитны под игом висоратства. В частности, я уверен, что горничные Севолода принимают снадобья, которые спутывают различные виды памяти или стирают события последних суток.

Если Мэл хотел ошеломить меня, ему удалось.

— Но ведь эксперименты с воспоминаниями очень рискованны! Ромашка неоднократно упоминал об этом.

— И что же, теперь не жить? — усмехнулся Мелёшин. — Любой риск должен окупаться, и неважно, какими способами. А ты, Эвочка, своим любопытным мизинчиком только что проковыряла дырочку в холсте, за которым спрятался мир хищников. Их породили правила и запреты висоратства.

Я потрясенно посмотрела на свой палец.

— Значит, есть и другие способы, чтобы жить-поживать без дефенсоров?

— Полно, но они незаконные, а некоторые небезопасны для здоровья, — заверили глаза Мелёшина в зеркале заднего вида. — Может, пересядешь вперед? Очень неудобно общаться.

— Нет, — отрезала я, поджав губы.

— Как хочешь, — мгновенно ощетинился Мэл, и, взявшись за руль, круто вывернул на трассу.

Через пять минут черешок «Клинового листа» прирос к транспортной развязке. «Турба» неслась по проспекту, и я опять пристроилась у окна, рассматривая здания и вспоминая, видела эти места или нет. Они казались смутно знакомыми, и всё же при утреннем освещении город выглядел иным, щедро и гостеприимно предлагая познакомиться с ним заново. Солнечные блики весело играли на стеклах небоскребов, невольно поднимая настроение.

Притормозив, Мелёшин свернул к зданию, увешанному рекламными щитами и вывесками.

— Мы куда? — спросила я, встревожившись.

— В аптеку, — пояснил он, разворачивая машину и выруливая на стояночное место.

— Мне сюда не надо, — ответила я торопливо, сорвавшись на кашель.

Еще чего не хватало! Памятуя о том, во сколько обошлось посещение столичного кафе, ни за какие коврижки не сунусь в магазины в центре города. С дружелюбной улыбкой запросто обдерут как липку. Уж лучше схожу в квартал невидящих, получится гораздо дешевле.

— Дай список, — протянул руку Мэл, не оборачиваясь.

— Не дам. Я пойду в другую аптеку.

Мелёшин развернулся ко мне и потребовал:

— Дай список.

Ведь не отвяжется. Пришлось расстегнуть куртку и достать из кармашка юбки сложенную записку Севолода.

— На. Но учти, буду сама покупать.

Мэл, не читая, взял бумажку.

— Согласен. Пошли.

— Куда? — растерялась я.

— В «Аптечный рай». Сказала же, что сама купишь необходимое, — повторил он терпеливо.

— Я не это имела в виду, — запуталась в объяснениях. — Я хотела сказать, что сначала решу, когда и где.

— Папена, ты сейчас выйдешь из машины, пойдешь со мной в аптеку, и мы купим нужные препараты, — приказал Мелёшин.

— Здесь дорого, — привела я неопровержимый довод. — Лучше в другое место схожу, там дешевле получится. К тому же, у меня сейчас нет денег.

— Твое дело складывать лекарства в корзинку, поняла? — сказал раздраженно Мэл. — Остальное — моя забота.

— Ну, уж нет, — запротестовала сипло. — Не куплюсь на твои подачки.

Мелёшин ударил с силой по рулю, отчего я дернулась, испуганно моргнув.

— Похоже, ты совершенно не понимаешь, что могла умереть! — воскликнул он и потер лоб. — Не хочешь понять, что я своими руками чуть не отправил тебя на тот свет.

Я притихла, медленно, но верно проникаясь словами Мэла о том, что вчера могло случиться непоправимое, и тогда он сидел бы уже за решеткой, а я не выводила его из терпения своим упрямством; отец подыскивал бы дешевое кладбище, и мама так и не дождалась меня.

Судорожно сглотнула, и горло отозвалось болью. Мелёшин потряс бумажкой:

— Это самое малое, что могу сделать для тебя, Эва. У меня, знаешь ли, тоже есть совесть, которая не дает спать ночами.

— Ладно, Мелёшин, пойдем, — согласилась после недолгого раздумья.

— Кстати, у меня и имя есть.

— Знаю, — открыла я дверцу и выбралась на морозный воздух, чтобы скрыть замешательство. Ну, и как к нему обращаться? Мэл? Егор? Пошевелила беззвучно губами, обкатывая на языке имя. Оно показалось чужеродным и совершенно не хотелось выговариваться.

— Замотай получше горло, — посоветовал Мэл. — И рот тоже.

— Рот-то зачем? — удивилась я, но он уже потянул за шарф, укрыв заодно и мой нос.

«Аптечный рай» действительно оказался таковым: десятки окошек для расчета и стеллажи, уходящие в бесконечность. В огромном зале-ангаре прохаживались покупатели, рассматривая и изучая товары.

Мелёшин энергичным шагом направился к девушке в белом халатике и что-то спросил. Она кивнула и засеменила по проходу, а следом зашагал Мэл, махнувший мне, мол, не отставай. Девушка провела нас к одному из стеллажей с изобилием красочных упаковок и флакончиков.

— Что-нибудь еще? — просила приветливо.

— Нет, спасибо, — отпустил её Мелёшин.

Пока он изучал представленный на полках ассортимент, я пялилась по сторонам.

Напротив, у соседнего стеллажа стояла ухоженная дама в меховой шубе и выслушивала пояснения другой девушки в белом халатике. Полки были набиты средствами для поддержания молодости. Напрягши зрение, я разглядела ценники. Увидев цифры с тремя и четырьмя нулями, зрение расширило глаза и округлило их, заодно задействовав рот.

— Две ложки ежедневно… — бормотал Мэл. — Триста пятьдесят миллилитров… Черт!

Отвлекшись от травмирующих психику цен, я повернулась к Мелёшину.

— Не могу сообразить, сколько нужно, — протянул он флакон темного стекла с разноцветной наклейкой. — А-а, ну их, — сграбастал в корзинку все имеющиеся флакончики.

— Погоди-погоди, — испугалась я, увидев, что на ценнике написано «60». — Давай посчитаем. Тут написано: «Одна столовая ложка на стакан жидкости, два раза в день, курс не менее двух месяцев». Так… Пятнадцать на два — тридцать на тридцать на триста пятьдесят… Надо пять штук!

Мелёшин оглядел меня, словно заново увидел, и сказал:

— Возьмем всё.

— Зачем? — воскликнула я сипло и закашлялась. — Это много. Ты посмотри, сколько стоит!

— Я сказал, возьмем всё, — отрезал Мелёшин и двинулся к расчетному окну.

— Послушай… Мэл… — поспешила я следом. — Зачем покупать лишнее? Можно со спокойным сердцем вернуть половину обратно.