Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

• Название: Sindroma unicuma. Книга 2.
• Автор: Блэки Хол
• Жанр: Фэнтези

Это городское фентези, близкое к научной фантастике. Не пугайтесь вступления. Дотерпите. В нем просто рассказывается что произошло в мире. Без этого будет трудно понять мироустройство романа. Действия происходят в научно-магическом институте. Г. героиня девушка Эва — студентка, на долю которой выпало немало бед. Рассказывается о её жизни, учёбе, о людях что ей помогают и наоборот терзают. Г. герой как раз из последних. Мир романа достаточно жесток. Но в повествовании есть и юмор, и ирония. Все герои очень живые, яркие.

---

— Сколько слов? — вспомнив экзекуцию у Морковки, я пошевелила многострадальным языком.

— Дядя говорил, десять тысяч.

Вот ужас-то! Наверняка реакция после укола длилась неделю или полмесяца. И всё же тесен мир, в котором Радик оказался племянником моего начальника. Я тут же и посадила на разных чашах воображаемых весов Севолода с Мэлом и архивариуса с лопоухим солнышком, подчищающим стенки кастрюльки. Выбираю второе! — отозвалось всплеском нежности сердце.

Под занавес обильного ужина на столе материализовался кулек с карамельками.

— Молодец твой дядя, — похвалила я архивариуса. — Ответственный человек. Любит свою работу.

— Иначе нельзя, — сказал, грызя карамельку Радик. — Он отсылает почти весь заработок на родину и маме помогает, и мне.

— Слушай, а приходи завтра на обед, — предложила ему. — Я теперь буду в общаге кружить. Лапши наварим. За экзамены не волнуйся. Втянешься, и всё образуется. Главное — усидчивость и терпение.

Проводив парнишку с отмытой после благородной еды посудиной, я развела новую порцию сиропа. Вместо сказки на ночь предстояло учить билеты, готовясь к экзамену у Стопятнадцатого.

Напоследок решив навестить Аффу, я вышла в коридор и наткнулась на парочку, целующуюся у двери соседок. Парень с девушкой отскочили друг от друга как ошпаренные, и пойманным с поличным кавалером оказался Костик, выступавший в «Одиночестве».

— Ну, я пошел? — спросил неуверенно.

— Конечно, милый, до завтра, — проворковала Аффа. Не видела прежде её такой: глаза сияют, улыбка загадочная, сама цветет как майский розан — и не скажешь, что зима на дворе.

Костик учтиво кивнул мне на прощанье и удалился.

— Не могла деликатно покашлять? — упрекнула девушка. — Он мне чуть язык не прикусил от испуга.

— В следующий раз так и сделаю, — согласилась я и прорепетировала, согнувшись в три погибели: — Кхе — кхе — кхе, внусятки, сяс вас огвею костывьком для пвофифактики. Подойдет?

— Подойдет, — засмеялась Аффа и подхватила меня под локоть. — Пошли, расскажешь, как прошел день.

— Никак не прошел. Мелёшин отвез в институт, я училась и работала. Неинтересно. Лучше расскажи про Костика.

— А что Костик? — мечтательно вздохнула девушка, расположившись на кровати. — Машина у него, конечно, не идет ни в какое сравнение с Мелёшинской, но тоже ничего. Ездили в иллюзион, развеялись. Погоди-ка! — вскочила она и начала вертеть мою голову в разные стороны. — Это что? — довольно болезненно ткнула в точку под подбородком. — Засос?

— Какой засос? — ринулась я к раковине. — Сама подумай, откуда?

Зеркало беспристрастно показало небольшое потемнение на коже, ноющее при касании.

— Не умеешь обманывать, — констатировала Аффа. — Не хочешь — не говори, итак ясно. Хорошо хоть целуется?

— Хорошо, — признала я, смущаясь.

— А ревнивый какой! Уж и песенку нельзя спеть без его разрешения, сразу в драку полез, — сказала девушка, когда мы вернулись в швабровку. — Но зачастую ревность только хуже делает. Слушай, а как тебе район? А Севолод как? Не хуже нашего Альрика, правда?

— Откуда мне знать, хуже или нет, — махнула я рукой. — Главное, жива и больше не полезу в авантюры.

— А если твой Мелёшин опять надумает подраться с кем-нибудь?

— Его печаль, — пожала я плечами, а сердце предательски ёкнуло. — Пусть сам выпутывается. Мне хватило вчерашнего.

— Слушай, а Тёма-то каков! Первый начал драться нечестно, надев перчатку, — поделилась впечатлением Аффа, — а Мелёшин ответил тем, что умел.

— Оправдываешь его, что ли? — удивилась я. — Как думаешь, кто эту драку затеял? Стопудово не Тёма.

— Ладно, оба хороши, — заключила девушка. — У меня до сих пор зубастые обезьяны стоят перед глазами. При случае упроси Мелёшина, пусть сводит в иллюзион. Там новая программа, охрипнешь и устанешь визжать от страха.

— Нет уж. Достаточно развлечений.

— Не жалеешь, что согласилась ехать к Севолоду? — спросила соседка, уходя. — Может, стоило в больницу?

— Аф, я сейчас стою перед тобой? Стою. Если бы отправилась в больницу, до сих пор лежала бы на койке, а потом еще две недели провалялась и вдобавок заболела. Так куда стоило ехать?

— Что сделано, того не изменить, — заключила девушка. — Мелёшин, наверное, схлопотал долг за случайное попадание.

— Нет, наоборот, простил мой.

— Что-то я не поняла, — прикрыла дверь Аффа, так и не выйдя в коридор. — Он тебя чуть не укокошил, а потом великодушно простил тебе же твой долг?

— Примерно так.

— Ну, ты даешь, Эвка, — простонала она и постучала по моему лбу. — Ты хуже, чем простая. Мелёшин должен валяться у тебя в ногах, потому что не завели дело, а вместо этого с барского плеча прощает долги. Опять вывернулся, сел тебе на шею и погоняет. Обязательно прочищу ему мозги при встрече.

— Никто никому не садился на шею, — буркнула я, недовольная критикой и тем, что меня ткнули носом в бесхарактерность. А ведь я только-только начала жить по новому фасону. — Сама с ним поговорю.

— Давай, — согласилась Аффа. — На всякий случай прощупаю почву в другом направлении.

— В каком?

— Не волнуйся, — уверила она. — Иди, учи билеты.

7.1

На следующее утро я позволила себе выспаться. Спешить-то некуда. Чудодейственные лекарственные препараты помогли, и от вчерашней хвори не осталось и следа, однако для упрочения позиций здорового горла не мешало прихватить таблеточки в институт.

Лежа в кровати, я потягивалась и зевала, бездумно пялясь в потолок и радуясь началу нового дня. Уж не припомню, когда мой организм пробуждался в радужном настроении.

Не сочувствуйте тому, кто жалуется на серость будней и бытовую трясину, засосавшую с головой. Бедняга не подозревает о своем счастье, ведь ему удалось сохранить цвет волос, не поседев раньше времени от головокружительных похождений, и не заработать нервный тик с заиканием благодаря рискованным развлечениям. На его месте я бы прыгала до потолка от радости, не прочь утонуть в болоте повседневности.

Впредь буду стремиться к размеренности и упорядоченности и приучусь видеть хорошее в каждом прожитом миге. Проза жизни потечет равномерно и по распорядку, скучно и пресно. То, что надо. И все же сухую корочку предстоящего будничного дня скрашивало одно немаловажное обстоятельство — Мелёшин. Как бы здравый смысл не убеждал меня в том, что стоит урезать наше общение, и какие бы разумные доводы не приводил, на задворках засело волнующее воспоминание — лицо Мэла, любующегося мной.

Я и не думала, что кто-то может мной восхищаться и нашептывать на ушко нескромности, будоража откровенными намеками. Вернее, совершенно не предполагала, что этим кем-нибудь окажется столичный принц, разбалованный вниманием и получающий желаемое по щелчку пальцев. И, похоже, Мелёшин отдавался влечению с неменьшим пылом, чем я. И теперь, бороздя взглядом по трещинкам на потолке, со стыдом и смущением признала, что мне снова хочется увидеть обжигающий шквал в глазах Мэла.

Нужно вырвать с корнем непотребные мысли, лишающие душевного равновесия, а заодно доказать, что я не тряпка, коей меня обозвала Аффа. Для начала следует поговорить с Мелёшиным и выбрать правильное направление беседы.

Собираясь в институт, я думала о том, что скажу, и даже прорепетировала перед зеркалом, пока чистила зубы. «Мэл!» — начну разговор. Нет, не так. «Мелёшин!» Теперь гораздо лучше.

«Мелёшин, — сообщу официально. — То, что нас тянет друг к другу, не означает ничего серьезного. Просто гормоны проснулись не к месту. Гормоны перебесятся, а что останется? Сплошное разочарование. Зачем затевать сыр-бор, рискуя завалить сессию не вовремя разбуженным тестостероном?».

Хорошие подобрались слова, — похвалила себя. Действительно, что я знаю о Мэле, кроме того, что он любит машины, хвалится красивыми подружками и не прочь показать лишний раз, кто рулит в институтской песочнице? А мне и не следует знать, любит он яблоки или груши, предпочитает синий цвет зеленому или наоборот, и о чём мечтает и с кем. Опасно погружаться в подробности его жизни, и, прежде всего, из чувства самосохранения.

Шагая по дорожке, посыпанной песком, я продолжала повторять речь, тихонько бормоча под нос. На половине пути меня нагнал Капа, мы вместе добежали до института и направились прямиком на консультацию по теории снадобий. Пристроившись хвостиком к парню, я полезла наверх, чтобы опять нагло его потеснить. Что поделаешь, если аудитория битком набита студентами, охочими до сдачи экзамена.

Удивлению моему не было предела, когда на соседнем верхнем ряду обнаружился Мелёшин и пустующее место подле него. Возможно появление Мэла за задворках аудитории — знак свыше, чтобы развести между нами мосты. Вздохнув поглубже, я спросила, чувствуя, что решимость облетает с меня как шелуха с лука: