Мегги Леффлер - Диагноз: Любовь

• Название: Диагноз: Любовь
• Автор: Мегги Леффлер
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»,
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9910-0214-1

Жизнь молодой, умной и красивой Холли Кэмпбелл течет среди страданий, боли и… смертей: она врач в отделении неотложной помощи и почти все свое время проводит в госпитале. Когда мать погибает в автокатастрофе, Холли разочаровывается в медицине и впадает в депрессию. Ее личная жизнь тоже не складывается. Холли мечтает о большой любви и уверена, что ей нужно найти «правильного человека». Кто станет ее избранником: красавец Эд, будто сошедший с обложки модного журнала, или коллега Мэттью, приехавший в США на стажировку? Холли нельзя ошибиться, ей предстоит поставить точный диагноз собственным чувствам.

---

— Другие дети дарили ему шарики на Праздник воздушных шаров.

— Ой, подожди, тот парень… Он наступил на мою матчбокс[18]! В жизни не забуду! Я на каникулах играл с моими машинками, и мама всегда предупреждала, что я могу их потерять. А этот мальчик-с-шариками полез смотреть мою коллекцию и наступил на красный «корвет». Он его просто раздавил. Без причины! Мы с ним даже не разговаривали.

— А ты уверен, что это был не Николас Озлевски?

— Нет, это был не бедный Николас. Это определенно был новенький, которого все любили.

— Так вот, он здесь.

— Кто?

— Эд. Мальчик-с-шариками. Он живет в моем общежитии, которое здесь называют квартирой.

— И что он там делает?

— Работает в том же госпитале, что и я, — сказала я.

— Довольно странно. И он все такой же придурок?

— Ну, пока еще рано судить, — ответила я.

Вернувшись в кухню, я увидела, что Марианн злобно чистит морковку, Алисия, откинув голову, хохочет так неистово, что ей вполне было бы по силам в одиночку озвучить аудиторию комедийного шоу.

Эд рассказывал:

— Микки красовался на упаковках сухих завтраков, когда ему было около сорока лет. Последнее, что я о нем слышал, это то, что он умер, поедая кукурузные шарики и запивая их кока-колой.

— Это Бен, — сообщила я Алисии.

— Здесь? — спросила она, вся подобравшись. Ее глаза широко распахнулись, и она даже оглянулась, словно боялась, что Бен мог внезапно появиться в кухне.

— Звонит, — коротко произнесла я. Это прозвучало как приказ.

— Он злится?

— Поговори с ним и узнаешь. — Я смотрела ей в глаза до тех пор, пока она не сползла со стула и не вышла из кухни. Я чувствовала себя мистером Денверсом, который одним взглядом мог заставить человека повиноваться.

— Что за Бен? — поинтересовался Эд, когда Алисия покинула кухню.

— Мой брат-близнец. Ее жених. Тот мальчик, что наелся пластилина.

Эд обескураженно заморгал, но не решился прокомментировать услышанное.

— Я думаю, ты не обидишься. Я стащил немного твоего «американского салата». — Эд жестом указал на пакет. — Я люблю нарезанные кем-то овощи.

— Может, дать тебе тарелку?

Эд тыкал вилкой в листья латука, и я подумала, что если он не будет аккуратен, то может проколоть себе руку. Я уже представляла, как буду накладывать швы.

— О нет, есть из пакета — это самое интересное. Я чувствую себя астронавтом, — ответил Эд, улыбаясь и хрустя кусочком сельдерея.

— Правда? — Я поставила на место вынутую тарелку и с любопытством посмотрела на него. — А помнишь астропакс?

— Астропакс? — повторил он. Я смотрела, как его брови из нахмуренного зигзага превращаются в арку понимания. Эд поднял вверх палец и воскликнул: — Астропакс! Конечно! Как давно я не слышал этого слова!

Мы оба рассмеялись. Поскольку Марианн даже не подняла головы от своей морковки, я объяснила, обращаясь к ее затылку, что в начальной школе Мисти Крик астропакс временно заменил картонные упаковки для молока, и молоко начали продавать в тонких пластиковых мешочках.

Эд улыбнулся, заправляя непокорную прядь волос за ухо.

— Я любил астропакс. Соломинку нужно было вставлять только справа, чтобы пакет не порвался. Знаете, как обычно делают в космических «шаттлах».

— Мне все эти ухищрения казались глупыми, — сказала я, копаясь в буфете в поисках хоть чего-то, что могло быть куплено мною вчера. — Мы же не были в невесомости. Мы были обыкновенными детьми, подвластными гравитации, так с какой стати нам нужно было тянуть напиток через соломинку из их пакетика? Я мучилась от жажды весь третий класс.

— А я, наоборот, расстроился, когда они вернули картонную упаковку. Я знал, что ничего особенного не пропущу, уехав из Мэриленда.

— О, ты многое пропустил, — возразила я, думая о долгих годах с праздниками воздушных шариков, об открытых уроках и о том, как мы разучивали в музыкальном классе «Отдай свою маленькую любовь».

— Правда? — Эд уставился на меня с таким вниманием, что я поспешила отвести глаза — сначала от его взгляда, а потом от взгляда Алисии, которая уже закончила разговаривать с Беном и снова появилась в дверях. Я схватила первый предмет, попавшийся мне под руку, — это оказался пятифунтовый пакет с подсолнечными семечками. Похоже, они достанутся мне на обед.

— Ну, вы двое еще можете все наверстать, — заявила Алисия, скрестив руки на груди и переводя взгляд с меня на Эда и обратно. — Вы же понимаете, что это значит? Повторная встреча через столько лет? Это судьба.

Эд только хохотнул и ответил:

— Не знаю, о чем ты.

А я почувствовала, как мое лицо становится пунцовым, на этот раз от смущения. (Если Бен располагал как минимум четырьмя разными видами смеха, то у меня было несколько оттенков замешательства, когда кровь приливала к лицу.)

— Что сегодня на ужин, Марианн? Листик латука и одна горошинка? — спросил Эд, стараясь сменить тему.

— Отвали, Эд! — ответила Марианн, с усилием скребанув ножом. Раковина уже наполнилась морковью, ее было так много, что эту массу можно было бы отправить на конвейер для изготовления «американского салата».

— Ну что ж, последую совету. У меня еще есть дела. — Эд пожал плечами и, снова отсалютовав бутылкой, вышел из кухни.

— Спасибо за пиво! — крикнула ему вслед Алисия.

Мне было интересно, какие дела он имел в виду. Чем он занимается в своей комнате? Куда уходит каждую ночь?

Внезапно заметив, что Алисия наблюдает за мной, я поспешила ответить ей испепеляющим взглядом.

— Что?.. — спросила она.

— Сама знаешь что, — резко бросила я, а когда Алисия сделала вид, что не понимает меня, добавила: — Судьба?

— Холли, перестань. Он классный. И не притворяйся, будто ты этого не видишь. А как ты думаешь, Марианн? — Алисия отвернулась от меня, задавая свой вопрос Марианн. В ее цепком взгляде и нетерпеливом выражении лица было что-то такое, что давало понять, как она скучает по микрофону. Марианн же, напротив, выглядела спокойной, словно и не стояла возле раковины, слушая предыдущий разговор и очищая морковки до толщины карандаша.

— Простите?

— Ты считаешь Эда привлекательным? — Алисия решила сформулировать вопрос более четко.

— О нет. Думаю, он скорее… Он… — Марианн запиналась на каждом слове, и я подумала, что, наверное, она представила Эда обнаженным. Лицо девушки залилось краской. Приятно было заметить, что она живая.

— Санитар? — спросила я.

— Разведен, — наконец выдавила она.

— Разведен? Правда? — На миг мне стало грустно, поскольку в третьем классе мы не знали, как могут обернуться некоторые вещи: что мама умрет и что Эд разведется, не дотянув до тридцати. Наверное, хорошо, что мы этого не знали.

— И он бросил свою невесту у алтаря незадолго до того, как приехал сюда. Она все еще звонит каждый вечер, умоляет его вернуться домой. А он типичный сторонник единобрачия, — с придыханием произнесла Марианн, и ее бледно-голубые глаза стали настолько большими и испуганными, словно мы должны были тут же закрыть дверь и подпереть ее спинкой стула.

— А теперь прошу прощения, — сказала она и вышла из кухни, неся тарелку с салатом поверх стакана с водой.

Когда дверь за Марианн закрылась, я сменила подсолнечные семечки на фусилли[19], затем наполнила кастрюлю водой и, поставив ее на плиту, включила газ.

— Так что сказал Бен?

Алисия внезапно выпрямилась. Похоже, мой вопрос ее возмутил.

— Честно говоря, я думаю, что это не твое дело.

— Да неужели? Тогда хотя бы объясни, что тебе от меня надо. Или это тоже не мое дело? — Став вполоборота, я приготовилась выслушать ее. На плите трещало и шипело.

— Я тебе никогда не нравилась, — сказала Алисия, сменив тон репортера горячих новостей на более человеческий. Однако ощущение присутствия на съемке никуда не исчезло.

Я вспомнила свой разговор с мамой, когда советовалась, как вести себя с пациентами, если они мне не нравятся. «А тебе и не должны все нравиться. Просто обращайся с ними так же, как с остальными», — посоветовала она тогда.

— Я не испытываю к тебе неприязни, — спокойно произнесла я.

— Ты никогда не отвечала на мои звонки, — упрекнула Алисия. — Мне приходилось оставлять тебе сообщения на автоответчике.

— Я попросила Бена передать тебе, что в тот день я была занята.

Лицо Алисии снова приняло выражение разочарованного в жизни человека.

— Он говорил, что ты любишь ходить по магазинам.

— Люблю, но… — Мне хотелось добавить: «Не с тобой». — Он сказал, что ты собиралась сделать передачу «Как не нужно одеваться» со мной в качестве главной героини. Я несколько недель боялась, что за мной шпионят со скрытой камерой и в любой момент могут показать по национальному телевидению.