Ирина Потанина - Русская красавица. Анатомия текста

• Название: Русская красавица. Анатомия текста
• Автор: Ирина Потанина
• Издательство: АСТ/Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-045799-1, 978-966-03-2875-4

Третья книга цикла "Русская красавица". Для лучшего понимания образов лучше читать после "Антологии смерти" и "Кабаре", но можно и отдельно.

Тот, кто побывал одной ногой на том свете, воспринимает жизнь острее и глубже остальных. Сонечка побывала. При всей своей безбашенности и показной поверхности она уже не может плыть по течению и криком кричит от сложившейся сумятицы, которая раньше показалась бы обычным "милым приключением с сексуальным уклоном".

Но бывают игры, из которых не так-то легко выйти. Особенно если ты умудрилась перетянуть на себя судьбу подруги, которой попытка "порвать" с людьми, затеявшими "весь этот цирк", стоила жизни.

---

Во-первых, вопрос с поездкой в Болгарию и с выплатой гонорара уже решен. Только что она утрясла все нюансы с Геником. Ехать можно будет уже через неделю. К тому времени текст действительно будет уже готов — Лиличка всех обзвонила и уточнила сроки исполнения.

Во-вторых, — и в тот момент эта новость меня обрадовала даже больше предыдущей — сегодня мне ехать никуда не нужно, потому как работникам проекта сегодня полагается выходной. Всем! И ей, Лиличке, в том числе.

Разумеется, я тут же простила моей церберше все гадости и ухищрения. Мише-Люде позвонила осторожно, опасаясь, что телефоны прослушиваются:

— Вы знаете, что сегодня выходной? А, вам разрешили сегодня работать дома. Вот и мне также. А у меня умопомрачительная новость. Вероятно, окончив текст, я поеду на тдых в Болгарию. Вам жене сложно будет проследить, чтобы файлы попали в издательство и все прочее? Мы с Лилией так устали, так хоти отдохнуть хоть немного!!!

Миша-Люда поняли меня совершенно врено. Мы вежливо распрощались, желая друг другу удачного выходного.

Чуть позже оказалось, что получить выходной — задача сложная, но придумать, как его провести, чтобы не было мучительно больно за бесцельно убитое время, — еще сложнее. Я металась по комнате с записной книжкой в руках и откровенно нервничала. Этому звонить совершенно не хочется — его настойчивые попытки обратиться в альфонса злят до сих пор. Этот, судя по слухам, женится. Остальным — совершенное безумие, потому как уж они-то точно — абсолютно чужие люди.

«Сбылись твои пророчества, /ворвалось одиночество,/ дни тают, как снег, /в теплых ладонях…» Это не я, это радио. Хоть не включай его, честное слово, с его дотошным даром предвиденья.

— Стоп! — усаживаю себя в кресло, забрасываю ногу на ногу. — А отчего, собственно, я так настроена на контакт с мужчинами. Прекрасно можно провести время с отцом — он, небось, давно уже соскучился. А вечером можно с маман в ее любимый кабачок нагрянуть… Она давно звала и обижалась даже, что я не выбралась…

Представляю, как маман горячо будет допытываться о моих успехах в работе и творческих планах. Как с удовольствием будет ловить кажущиеся ей уважительные взгляды окружающих. Как прощебечет в ухо повара — большого своего приятеля и хозяина ресторана по совместительству (конечно, нам он будет готовить лично) — что-то из новостей обо мне, выдуманных ею только что, просто из любви к остросюжетности… Представила, как она капризно скривится, уяснив, что ничем развлечь я ее сейчас не смогу. Глянет с укоризной, коротко упрекнет:

— У меня столько работы, голова только в ней и варится. Я чахну без свежего воздуха! Ты же вращаешься в бомонде, видишь всех наших звезд и призвездей, и не хочешь хоть что-то рассказать убитой бизнес — хлопотами матери!

Нет, пожалуй, маман мне сейчас не выдержать. А отец? Он слишком проницательный человек и слишком хорошо меня знает, чтоб не заметить неладное. Начнет переживать. Заподозрит мои неприятности.

Вариант с родителями явно не подходит… Перебрав в памяти одиноких подруг, которых можно было бы вызвать прогуляться, кривлюсь, как от встречи лицом к лицу с собственной глупостью — нет, ну о чем я с ними буду разговаривать? Людмилу с дядей Мишей вызванивать будет уж совсем некорректно. Пусть люди отдохнут по-человечески. Я — их работа, и потому появляться перед ними в выходные — верх свинства.

Отражение в большом коридорном зеркале показывает беспокойную, но все еще очень милую даму, в очаровательно коротеньком халатике. Для полноты образа не хватает сигареты. Приходится пожертвовать правилом не курить в комнате. Самолюбование — лучший способ избавиться от депрессии. Слава богу, есть пока чем любоваться. Вспоминаю, как Артур обзывал меня «мисс точеные ножки». Вспоминаю об Артуре, вернее о том, что ни на миг не забывала о нем, и, если честно, нервничала больше от того, что он не звонит, чем от того, что не могу определиться, кому бы позвонить самой…

— Алло, привет, что не звонишь? — в конце концов, у меня выходной, имею полное право расслабиться. — Обижаешься? Перенеси обиду на пару дней. У меня два нерабочих дня на носу. Сижу перед зеркалом и страдаю от невостребованности собственной уходящей юности. Вчера? Забудь о вчера, это был срыв. Это у меня женское… Приедешь? Приезжай!

Отключила все телефоны и долго еще носилась по квартире, в состоянии полной приподнятости. Фужеры, нарезка, лимончики… Нет, лучше пойдем куда-нибудь в город выберемся. А, голова! Моя голова?! Срочно нужно вымыть и уложить голову…

Артур, конечно же, пришел слишком рано. Открыл дверь своим ключом — хотя вчера вроде должен был отдать мне его, что ж это он?! — вежливо постучал в ванную. Пришлось впускать, звать к себе в воду, демонстрировать себя не уложенную и не накрашенную, будто мы не тайные любовники, а вполне устоявшаяся уже пара с милыми семейными традициями, вроде совместных ванн и долгих молчаливых гляделок с телепатией. Да если смотреть объективно, мы и есть такая пара. Ничего не поделаешь…

Пришел радостный — кажется, искренне, — довольный моим звонком и счастливым примирением. Смеялся, подшучивал, жаловался, что уходил в такой спешке, что забыл забрать вещи. Тут же заявлял, что это к лучшему, не придется снова приносить. А еще настаивал, что, если бы я сегодня не позвонила, то никогда-никогда бы его больше не увидела. И даже за вещами бы он никогда не пришел. Из гордости… Я отвечала что-то глубоко незначительное. В общем, окололюбовные такие разговорчики шли, глупые, но легкие… Сама же спровоцировала возвращение к всегдашней теме, сама же вдруг заинтересовалась и назадвала вопросов… Теперь вот, сама за то и расстроилась.

Настроение резко портится. Разговоры затягиваются, напоминая о главном. Выходные, праздник, романтика… — я придумала себе все это, чтоб спрятаться от насущного. От предстоящей разлуки, от почти невыполнимой задачи, на плечи уже взваленной… От невозможности поделиться с умным Артуром этой непосильной ношею — запретит, идею сотрет в порошок здравым анализом, да еще и сам до коликов в сердце перенервничает… И вообще, Артур в каждом таком разговоре всплывает всякий раз далеко не с лучшей стороны. Он — не влюбленный мужчина, он всего-навсего слегка увлеченный деловой человек, на данном этапе решающий проблему подкупания собственной совести. В качестве взятки он упорно выставляет заботу обо мне. Совесть пока послушно принимает и замолкает по Марининому поводу… Вот такая ситуация, на самом деле. И я прекрасно понимаю это, как и то, что сама перед Артуром тоже по уши виновата, потому что тоже фальшивлю на каждом шагу, принося положенную дань необходимой мне красоте отношений… Глупо, бесперспективно. Пора завязывать! И развязка может быть только разрывом.

— То есть меня ни Рыбка, ни Лиличка совершенно уже не касаются. А вот тебя …

Артур иногда бывает поразительно не чутким. И толстокожий слон заметил бы перепад моего настроения и принялся успокаивать. Артур же продолжает разговор, как ни в чем не бывало.

— Хочешь сказать, если я останусь, меня они тоже убьют? Ну, виртуально там, или как ты говоришь… — а что делать? Тоже принимаюсь пережевывать все эти темы. Вопрос задаю вовсе не из страха, там, или инстинкта самосохранения… Просто от нелепости подобного предположения… — Была Сафо, была Сонечка Карпова, а потом, оп-п-п — решение дальновидного сценариста, выверенный подсчет роботообразных менеджеров — и нету ее больше на белом свете. — фраза приносит какое-то странное, извращенное удовлетворение.

— Вряд ли. Быстро умерший автор коммерчески невыгоден. С книгами не будет такого бума, как с музыкой. И потом, ажиотаж обычно вокруг новых книг. Какие ж новые книги с покойника?

— Мало ли, — идея кажется мне весьма забавной, — Лиличкино больное воображение, взрастившее когда-то заброшенные тобой семена сумасшедших идей и не до такого может додуматься. Между прочим, книги скончавшийся автор может диктовать, являясь с того света какому-нибудь местному спириту. Тоже будет сенсация, если преподать должным образом.

— Фигня, — Артур совсем невысокого мнения о моих пиар-способностях, что задевает меня и нервирует. — Во-первых, это уже было. Люди неоднократно писали книги, якобы, записывая за диктующими потусторонними силами. Повторяться не интересно. И потом, коммерчески не выгодно, потому что этот загробный метод применим только для всевозможных эзотерических изысков. Настоящим эгоистом окрестят тебя, если, попав на тот свет, ты станешь писать бывшим соседям по заключению не об устройстве загробной жизни, а о какой-то ерунде, связанной с твоей смертью. Кого волнует чужая смерть, когда есть возможность разведать обстановку в стране будущей неизбежной эмиграции. Настоящим мучителем назовут тебя за укрытие фактов!

Артур вошел в раж и говорит теперь явно не мне, а воображаемой громадной аудитории.