Ганнибал - Лиловый (Ii)

• Название: Лиловый (Ii)
• Автор: Ганнибал
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2016

---

   Мириады звезд зажигались пред ним и по мановению его руки гасли.

   И теперь он стоял в полном одиночестве, не обращая внимания на ледяной воздух, сжавший его голые плечи тисками, босой на каменных плитах балкона, стальные иглы холода впивались в ступни, он не чуял их.

   Глаза его были закрыты; звезды сияли, а он искал среди них, продолжая аккуратно перебирать тонкие нити пальцами.

   Оставалось только искать. Время уходило; прошлое переставало быть истинным, будущее еще не вступило в силу. Оставалось искать такое будущее, которое бы устроило его. Это было непросто. Будущее состояло из мириадов чужих решений, и хотя он мог осторожно передвигать нити паутины...

   Как бы он ни искал, оставалось одно; и в будущем для него мерцала огромная красная звезда. Он еще не знал, что за человек кроется за нею, но решение, принятое этим человеком, должно было определить все.

   В ту ночь Марино Фальер пытался найти этого человека.

   Он все глубже погружался в пучины собственного сознания, и диковинные, подчас даже пугающие видения представали перед ним. Неведомые сияющие столбы, ослепительные сгустки света, мерзкие твари; нагие люди, погруженные в вечный сон, плыли в бесконечном мраке, тонкая мерцающая пуповина связывала их с толстой ветвью бытия, вокруг которой порхала моль. Чудовищные насекомые грызли этих людей, перебирая мохнатыми липкими лапами.

   Он искал, зная, что рискует собою, и вот перед ним предстал человек.

   Он дрейфовал в космосе сознания, руки его были безвольно раскинуты в стороны; паутина окутывала его собою, так, что не видно было даже его лица, и ее струны тянулись от него во все стороны.

   Фальер замер, чувствуя странную панику, почти ужас. Бестелесная кисть его поднялась, еще немного -- он коснулся бы этого человека...

   Удар.

   Он вздрогнул и открыл глаза. Его колотило; пожалуй, никто и никогда еще не видел Наследника столь потрясенным и даже растерянным. С усилием он распахнул дверь и бросился в теплый мрак комнаты.

   Метался там туда и обратно, не находя себе места, наконец практически упал на край постели и медленно поднял дрожащую руку.

   Пальцы его все были обожжены.

   ***

   Ночной холод врывался в распахнутую настежь дверь, но он продолжал сидеть за кухонным столом, сгорбившись и обхватив себя за лоб ладонями, и будто ничего не замечал.

   Шел снег, и ветер задувал маленькие белые бурунчики по полу в комнату, абажур низко висевшей люстры раскачивался от дыхания зимы, в темноте похожий на темное пятно над его головой. Подбородок сидевшего человека выхватило из сумрака тусклым сиянием с улицы, четко очертило контур его острого носа с горбинкой, но глаза оставались в тени рук.

   Вселенская тяжесть наваливалась на сгорбленные плечи Леарзы, давила на хребет. Он проснулся глубокой ночью и больше уж не мог уснуть, бережно накрыл нагое плечо Волтайр одеялом и ушел на кухню, чтоб не беспокоить женщину. Плоский планшет тенью лежал на столе возле его правого локтя, но Леарза с негодованием отодвинул его.

   Страх душил его; молодой китаб раньше нечасто сталкивался с этим чувством и теперь попросту не знал, что ему делать и как бороться с липкими пальцами кошмаров. Сомнения одолевали его.

   Он уверен был, что она крепко спала, когда он уходил из спальни, знал, что совершенно бесшумно спускался по лестнице, да и теперь сидел почти неподвижно; но все равно слишком долго в одиночестве побыть ему не удалось, и его уши уловили шорох ее шагов.

   Она открыла дверь кухни, вяло поднеся кисть ко лбу, сонным голосом спросила его:

   -- Ты чего тут сидишь совсем один?

   Он не ответил, отвернулся. Она была даже на вид мягкая и уютная, от нее так и веяло теплом, вьющиеся волосы ее растрепались и спускались черными прядями по плечам. Она еще наполовину была во сне, но медленно выныривала из бездумного мира грез, его сгорбленный силуэт насторожил ее, встревожил. Она подошла, шаркая сваливавшимися тапками, к столу и положила ладонь на его спину между лопатками, чуть пошарила.

   -- Ты же замерзнешь и простудишься. Для чего ты открыл дверь?

   -- Так лучше думается, -- скривившись, отозвался Леарза. -- Оставь. Иди спать. Я потом приду.

   Она не послушалась и опустилась на стул рядом, склонилась над столешницей, заглядывая в его прикрытые ладонями глаза.

   -- Опять сон приснился?

   -- Опять... -- уголок его рта дернулся.

   -- Если ты прекратишь так много думать об этом, они наверняка пройдут. И ты не говорил еще с профессором Квинном? Может быть, мне поговорить с ним?..

   -- Нет!

   Она даже отпрянула от него от неожиданности; Леарза убрал руки, взглянул на нее. Призрачный зимний свет падал на ее круглое лицо и выбелил его, ясно вычертив линии, тогда как его лицо оставалось во тьме, он знал.

   Осекшись, он вздохнул и снова сгорбился.

   -- ...Извини. Но профессору... лучше не знать. Эти сны не пройдут, ты понимаешь? Они будут сниться мне... потом он начнет разговаривать со мной даже наяву, и я окончательно сойду с ума.

   -- И ты будешь сидеть, сложа руки? -- спросила она.

   -- Я ничего не могу с этим сделать, Волтайр. Тысячи, если не миллионы людей до меня прошли этот путь.

   -- Я все-таки думаю, что надо посоветоваться с профессором. Ладно, ладно, не сердись. Но ведь он много лет посвятил изучению цивилизаций вроде твоей, не может быть, чтобы у него не было совсем никаких идей по этому поводу! Наконец, он был одним из тех, кто разработал теорию массового бессознательного Катар...

   -- Молчи, -- с тоской в голосе попросил ее Леарза. Слова ее впивались ему в душу, терзали его; рассудком он понимал, что она права, но все было не так просто, как ей казалось.

   Он боялся.

   Он знал: он явится к профессору и расскажет правду, и профессор будет по-прежнему благодушно улыбаться ему и, возможно, что-нибудь посоветует, но потом...

   Больше всего он боялся, что в Дан Улад после этого явятся вооруженные разведчики и заберут его. Что с ним сделают потом?.. Заточат в застенках ксенологического корпуса, будут наблюдать за ним, как за подопытным кроликом, вести записи, исследовать его неуклонно впадающий в бешенство мозг...

   Может быть, ради своей науки они даже не подарят ему легкой смерти, будут держать его связанным, чтобы посмотреть, как далеко это все может зайти.

   Эти мысли были ужасными; картины, рисовавшиеся его воображению, оказались еще страшней.

   В последние дни он начал опасаться даже Волтайр. Что, если она не послушает его и расскажет профессору? Тот наверняка предпримет что-то... это Волтайр не понимает, чем ей грозит его состояние, но профессор!..

   И это тоже угнетало его. Леарза понимал: если он действительно обратится в безумца, как это случалось с сотнями людей на его родной планете, Волтайр окажется в смертельной опасности. Он, конечно, не обладает никаким Даром, да и мечник из него, к счастью, ерундовый, однако она -- беззащитная женщина, даже с кухонным ножом в руке он будет для нее неодолимой угрозой.

   Он понимал, что он должен сделать, но никак не мог решиться.

   А она подняла руку и молча ласково принялась гладить его по затылку.

   Он склонился над столешницей еще ниже и вовсе лег; ее ладонь все не убиралась, прикосновения успокаивали, но в то же время что-то будто кровоточило у него внутри, жгло, не давало покоя.

   -- Я должен уйти, -- тихо сказал он, зажмурившись.

   -- Уйти?..

   -- Прочь из Дан Улада, -- добавил Леарза. -- Вернуться в ксенологический. Может, кто-то из младших согласится приютить меня.

   Она помолчала.

   -- Ты действительно думаешь, что ты настолько опасен?

   -- Я не могу отвечать за себя, Волтайр. Я не знаю.

   -- Мне кажется, ты преувеличиваешь, -- сказала женщина. -- Но если ты думаешь, что так будет лучше... по крайней мере, ты не собираешься уходить сейчас же? Ведь, если не считать этих снов, я не замечала за тобой ничего странного.

   Леарза вскинулся, стряхнув ее ладонь. Метель за окном не прекращалась; ледяной сквозняк тянул по ногам. На мгновение ему показалось, что эта комната находится на самом дне какой-то чудовищной пропасти, из которой невозможно выбраться. Женщина по-прежнему сидела рядом с ним, и ее глаза были почти белыми от падавшего в них света, и Леарза ощутил глухое отвращение.

   -- И на том спасибо, -- глухо сказал он и стремительно поднялся. Волтайр осталась сидеть; как был, в одной футболке, босой, он подошел к раскрытой двери и шагнул туда. Снег ударил ему в лицо, но он не ощущал этого, он спустился по замерзшей лестнице и оказался в черно-белом саду.

   -- Леарза, -- позвала его Волтайр, подбежавшая к двери. Он не обернулся и пошел прочь. -- Леарза, что ты делаешь!..

   Она так и не пошла за ним следом, и он скоро оказался на таком расстоянии от дома, что не мог слышать ее голоса, бесконечно бродил по занесенным снегом дорожкам, а с черного неба сыпался на него белый пепел. Он не чувствовал холода и рухнул ничком под старой яблоней, руки его увязли в хрустком покрывале, он лежал, упираясь лбом, пепел заметал его, а внутри у него больно рвалось и таяло.