Кейт Хьюит - Не бойся быть моей

• Название: Не бойся быть моей
• Автор: Кейт Хьюит
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06824-8

Линдсей всю жизнь прожила под гнетом страха – после того, как мать оставила семью, у нее начались панические атаки. Со смертью отца осталось лишь тяжелое, невыносимое одиночество, и она бежит в большой город, чтобы скрыться от преследующих ее грустных мыслей. И там она встречает своего спасителя. Он красив, чуток и умен, и он любит ее. Но достаточно ли одной любви для полного счастья? И что победит в этой схватке самых сильных чувств – любовь или страх?

---

Десять минут спустя чемодан был упакован, и Антониос отнес его к арендованной машине, ожидающей их на парковке колледжа. Линдсей, устроившись на кожаном сиденье, откинулась на спинку, ощущая себя невероятно уставшей.

– Тебе не нужно никого предупредить? – спросил ее муж. – Сказать, что ты уезжаешь.

– Нет.

После смерти отца прошлым летом Линдсей перестала работать ассистентом преподавателя на вступительных курсах, так что ее присутствие на работе не требовалось.

– Никто не станет беспокоиться? – спросил Антониос. – Интересоваться, куда ты пропала?

– Я напишу коллегам. Они поймут.

– Ты им рассказывала обо мне?

– Ты же знаешь, что да, – отозвалась Линдсей. – Мне нужно было объяснить, почему я ушла с работы, оставила дом и переехала в Грецию.

Руки Антониоса, лежащие на руле, напряглись.

– Это был твой выбор, Линдсей, – наконец ответил он.

– Я знаю.

– Ты сказала, что тебя ничто не держит в Нью-Йорке.

– Тогда я именно так и думала.

Антониос мельком взглянул на нее; видно было, что он хочет что-то добавить, но сдерживается.

В течение трехчасовой поездки до Нью-Йорка оба молчали. Антониос вернул машину в прокат и принес чемоданы в аэропорт. Зарегистрировавшись, они в мгновение ока очутились в салоне первого класса, где стюарды предлагали шампанское и канапе.

Как нелепо было сидеть в этой роскоши с бокалом шампанского в руке – точно они молодожены в медовый месяц, нежно любящие друг друга. Линдсей бросила украдкой взгляд на мужа – его темные брови были сведены на переносице, а губы сжаты, – и внезапно ей захотелось сказать какую-нибудь глупость, чтобы рассмешить его.

– Кто-нибудь знает? – спросила она, и Антониос бросил на нее подозрительный взгляд.

– Знает что?

– Что мы… расстались.

Губы Антониоса сжались в полоску.

– Мы вообще-то официально и не расставались. И никто ни о чем не знает.

– И твои сестры тоже? – настойчиво продолжала Линдсей.

У Антониоса было три сестры: властная, уверенная в себе Парфенопа – она была замужем и имела сына, общительная восторженная Ксанте и Ава, ровесница Линдсей, но во всем остальном резко отличавшаяся от нее. Линдсей так и не удалось наладить с ними контакт: девушки считали себя ответственными за младшего брата и к его американской невесте отнеслись с подозрением и осторожностью. Они по команде Антониоса уступили новой хозяйке дома ведение всех дел – это было знаком уважения, по словам мужа. Но Линдсей казалось, что они презирают ее. Они легко управлялись с ведением поместья и организацией бесчисленных приемов, но это было тяжелым бременем для Линдсей, и сестры это видели, а Антониос – нет.

И вот теперь ей предстоит вновь встретиться с ними, почувствовать на себе их взгляды, следящие за каждым ее шагом, отвечать на их вопросы…

– Неужели тебе так неприятно думать о моих родных? – спросил Антониос, наблюдавший за ней, и Линдсей замерла.

– Нет…

– Потому что, – небрежно бросил он, не выбирая слов, – ты выглядишь так, точно тебя сейчас стошнит.

– Ничего подобного, – отпарировала Линдсей, вздыхая. – Но я начинаю нервничать при мысли о встрече с ними, Антониос.

– А они приветствовали тебя с распростертыми объятиями, – оборвал он ее, пожимая плечами.

– По твоей просьбе.

Антониос приподнял бровь.

– А это так важно?

Линдсей едва не задохнулась от негодования.

«Еще бы!» – так и хотелось крикнуть ей, но она сдержалась, зная, что спорить с ним бессмысленно. Вслух же она произнесла:

– Не думаю, что им понравился твой выбор супруги. Они бы предпочли кого-то из твоего окружения.

Да, покорная жена-гречанка, умеющая делать все то, что она, Линдсей, не могла.

– Возможно, – согласился Антониос. – Но они приняли тебя, зная, что я люблю свою невесту.

Она не ответила. Неужели Антониос не видел, с каким подозрением его сестры посматривали на нее? Но сейчас она не стала объяснять все это мужу, он и так выглядит разозленным.

– Что, нечего сказать? – поддел ее Антониос.

Она лишь пожала плечами, делая глоток шампанского. Напиток показался ей кислым.

– Нет, я ничего не хочу говорить.

Губы Антониоса снова сжались, и он отвернулся, глядя в огромное окно, за которым виднелась взлетно-посадочная полоса. Линдсей украдкой смотрела на него, и отчаяние в ее душе мешалось с желанием быть с ним рядом. Она говорила себе, что напрасно так страдает. Линдсей была математиком и верила в четкие доказательства, факты, логику. Любовь с первого взгляда в ее понимании просто не существовала. В своих исследованиях она порой натыкалась на странные, почти необъяснимые связи между числами, но они с Антониосом не были числами, и разум ее настаивал на том, что любви между ними быть не могло, хотя сердце подсказывало другой ответ.

– Может, ты никогда не любил меня по-настоящему, Антониос, – тихо произнесла она.

Мужчина вздрогнул от неожиданности и обиды.

– Ты поэтому уехала? Решила, что я тебя не люблю? – в изумлении спросил он.

– Я просто пытаюсь объяснить тебе свои чувства. Ты так настойчиво хотел добиться объяснений, хотя и говорил, что тебе все равно.

– Так, значит, ты себя убедила в том, что я тебя не люблю? – повторил он невозмутимо, сложив на груди руки.

– Я думаю, у нас обоих было слишком мало времени на то, чтобы полюбить друг друга или хотя бы просто узнать, – ответила Линдсей. – Мы были знакомы неделю…

– Три месяца.

– Неделю до свадьбы, – поправила себя она. – И это была неделя, вырванная из настоящей жизни.

– Может, и так, – сказал Антониос. – Но я знал тебя. По крайней мере, думал, что знаю. Но, наверное, ты права, потому что та женщина, которую я знал, не бросила бы меня так, как это сделала ты.

– Тогда получается, ты меня не знал, – возразила Линдсей, и Антониос повернулся к ней, сощурившись.

– Ты что, что-то от меня скрываешь?

– Я…

Линдсей сделала глубокий вдох. Рассказать ему сейчас, объяснить? Зачем? Их брак не оправдал надежд, и ее уход стал финальной точкой. Но прежде, чем она набралась мужества что-то сказать, Антониос отвернулся.

– Мне все равно, – ответил он. – Не имеет значения.

Антониос сидел в роскошном салоне самолета с нетронутым бокалом шампанского на столике, мысли его метались вокруг вопросов, которые он раньше никогда себе не задавал и не хотел это делать сейчас. Каковы бы ни были причины у Линдсей для ухода, она сама выбрала разрыв, написав ему письмо.

«Дорогой Антониос, прости, но я не могу вернуться в Грецию. Наш брак был ошибкой.

Линдсей».

Прочитав его в первый раз, Антониос подумал, что это какая-то шутка. Двое суток назад они полночи занимались любовью, и Линдсей пылко обнимала его, а прощаясь, страстно поцеловала. Неужели уже тогда она знала, что уезжает навсегда?

Ему не хотелось в это верить, и поначалу предположения были самыми невероятными: письмо написал кто-то другой, ревнивый соперник или кто-то из его или ее родных. Он придумывал сценарии, достойные того, чтобы стать мелодрамой, – а в реальности все оказалось совсем иначе. Реальностью стал его звонок Линдсей в тот же день – когда голосом, лишенным всяких эмоций, она повторила ему то же самое, что было в письме. Может, он тогда и повесил трубку первым, но лишь оттого, что Линдсей не очень-то старалась объяснить свое решение. Вообще ничего не сказала, кроме того, что он уже успел прочитать: что их брак был ошибкой.

Изумление переросло в гнев, а тот, в свою очередь, уступил место холодной ярости – ничего подобного Антониос раньше не чувствовал – даже узнав о предательстве отца. Как такое могло произойти – он ведь любил Линдсей! Представил ее родным, как свою невесту, не обратив внимания на их смятение и забыв о том, что знакомы они были всего неделю. Осыпал драгоценностями и покупал новую одежду. Хранил ей верность и всячески демонстрировал свою привязанность – а теперь она говорит, что все это ошибка?

В ярости он повернулся к ней и невольно залюбовался нежным бледным лицом, изящным изгибом шеи, светлым локоном, упавшим на нее. Тогда, в Нью-Йорке, увидев девушку впервые, Антониос был очарован: незнакомка показалась ему прекрасной, точно фея из сказки, со светлыми волосами и серыми лучистыми глазами – он называл ее Снежной Королевой.

– Ты собиралась уехать навсегда? – внезапно спросил он резким голосом, вспоминая ее прощальный поцелуй и то, как она нежно обвила его шею руками. – Тогда, уезжая из Греции в Нью-Йорк якобы ненадолго?

Линдсей заметно напряглась.

– Это имеет значение?

– Для меня – да.

Линдсей вздохнула:

– Ну что ж – да, я знала.

Слова эти больно ранили Антониоса – точно ему нанесли удар в самое сердце.

– Так, значит, ты лгала мне.

– Я же не сказала, когда вернусь, – устало и грустно ответила она.

– Но ты не сказала, что уезжаешь навсегда. Ты вела себя так, будто любишь меня.