Марина Белова - Итальянский сапог на босу ногу

• Название: Итальянский сапог на босу ногу
• Автор: Марина Белова
• Жанр: Детектив

Хозяйка турагентства «Пилигрим» Марина Клюквина вместе со своей подругой и компаньонкой Алиной Блиновой решили подарить немного отдыха себе, любимым, и отправились в Италию с небольшой группой друзей и знакомых. Но не успели они съездить на экскурсию в Ватикан, как все пошло наперекосяк: одна из туристок, Лика Иванова, была отравлена ядом. Выяснив, что это мог сделать только кто-то из членов группы, Марина и Алина попытались раскрыть преступление по горячим следам. И первым под подозрение попал их старинный приятель Веня Куропаткин: все знали, что Лика постоянно переманивала у него клиентов. Но все ли так просто?

---

– Да. Она даже попросила Краюшкина сбегать для нее в аптеку и накупить разных сердечных лекарств на всякий случай, чтобы самой не загнуться от сердечной недостаточности. Лекарств ему без рецепта, разумеется, не дали. Вернулся он ни с чем. Софье Андреевне стало еще хуже. Она даже сегодня на экскурсию не поехала. Леопольд, кстати, тоже.

– Значит, и Краюшкин в курсе?

– Со слов Софьи Андреевны, да, – кивнула Степа. – Сейчас спускаюсь к нему.

– Что тебе генеральша еще рассказала? Она видела Иванову накануне смерти?

– Я допустила ошибку, – потупив глаза, призналась Степа. – Я высказала вслух предположение, будто Иванова могла умереть или из-за сердечного приступа, вызванного неприятным разговором или ссорой с кем-то, или ее отравил опять-таки человек, с которым она повздорила. Но ведь несколько дней назад Софья Андреевна сама поругалась с Ликой, да еще прилюдно. Она смекнула, что может оказаться крайней, и потому сказала, что не видела Лику накануне смерти. Тем не менее, она обронила, что за день до этого Лика была чем-то раздражена и цеплялась ко всем без разбора.

– К кому конкретно цеплялась? Как раз накануне и произошла нелицеприятная сцена в пиццерии. Или были другие прецеденты?

– Софья Андреевна тужилась вспомнить, но так и не смогла, сославшись на дикую мигрень. Разговаривать с ней было бесполезно. Я простилась и ушла.

– Понятно. Ладно, беги к Краюшкину, а я к Славскому. Потом обменяемся информацией.

– Добро, – сказала она и стала спускаться вниз, а я, напротив, зашагала вверх.

«Даже не знаю, как вести себя с журналистом, – поймала я себя на мысли. – Знает ли он о смерти Лики? Если не знает, то ему обязательно кто-нибудь проболтается. Стану врать про дифтерию – поставлю себя в глупое положение. Может, сказать правду? Под подозрением все. Но в этом случае он в праве не отвечать на мои вопросы. Славский журналист, законы знает – никто не обязан свидетельствовать против себя. Так говорить о смерти Ивановой или нет? Сказать о смерти Ивановой все же стоит – шила в мешке уже не утаишь, – решилась я. – Семь из пятнадцати – а может и больше – уже в курсе случившегося».

С мыслью ничего от Славского не скрывать я постучала в номер.

– Кто? – пропел мужской голос.

«Похоже, настроение у Славского хорошее, – показалось мне. – С чего бы? Или о смерти Ивановой еще не знает. Или железные нервы».

– Марина Владимировна, – представилась я. – У меня для вас информация.

– Проходите, – он распахнул передо мной дверь. – Рад, что вы зашли. Чай, кофе, коньяк? – Он улыбался мне на всю ширину рта, искренне радуясь моему появлению.

К сожалению, ответить тем же, то есть улыбнуться в ответ, я не могла, поскольку пришла с траурной вестью. Впрочем, такая ли уж траурная весть – известие о смерти соотечественницы?

Я покачала отрицательно головой, отказываясь одновременно и от кофе, и от коньяка.

Славский пожал плечами, очевидно пытаясь понять, если я не хочу ни кофе, ни коньком, то зачем вообще пришла, да еще с такой мрачной миной.

– Когда мы завтра отбываем во Флоренцию?

«Спросил, чтобы поддержать разговор, – отметила я про себя. – Вероника всем должна была объявить, что завтра мы из гостиницы отъезжаем в половине девятого. К этому времени надо позавтракать и сдать номер».

– В восемь тридцать нужно уже сидеть в автобусе, – напомнила я. Потом выдержала паузу и добавила: – Дмитрий Георгиевич…

– Можно просто Дима, – кокетливо поправил он меня.

– Да, Дима, наша и без того маленькая группа уменьшилась на одного человека.

Славский удивленно приподнял брови, потом, как будто мысленно перебрав каждого из туристов, сказал:

– Только не говорите, что Лика всерьез занемогла. – От его веселости не осталось следа.

– Более чем всерьез, – вздохнула я.

– Что вы говорите? Я еще хотел вас спросить о состоянии Ликиного здоровья, только вас сегодня на экскурсии не было.

– Не до экскурсии было.

– И что же у нее? Дина сказала, что у Лики болит горло. Ангина? Фолликулярная? – проявил он осведомленность в области медицины. – И что с того? Не смертельно. Неужели так обязательно с горлом вести в больницу? Итальянские врачи, чтобы больше денег вытянуть, такое в истории болезни напишут – не жилец! С них станет. Мое мнение не надо было паниковать. Купили бы в аптеке антибиотик и пролечили бы Лику, так сказать, не снимая с рейса.

– Не пролечили бы. Лика умерла – и не от ангины. – Можно было, конечно, еще некоторое время подержать его в неведении, но мой язык уже не повиновался мне.

Славский изменился в лице:

– Надеюсь, вы шутите?

– Да уж какие шутки! Лика умерла. Сердце у нее. Мотор отказал.

– Но она же не старуха! – в сердцах воскликнул он. – Что происходит? Вчера из своих запасов кормил Софью Андреевну валидолом. Но ей сколько лет? Ей и положено на сердце жаловаться. Сегодня Краюшкин прибегал. Но Лика! Какое у нее сердце?! Она бегала со всеми по городу. У нее даже отдышки не было. Я дышал через раз – сколько раз обещал себе бросить курить! – а ей хоть бы хны. Здоровая женщина, полная сил. Какое сердце? Может, вы что-то не договариваете? Может это какой-то сердечный вирус?

– Дима, такое заключение дали итальянские врачи. Я не врач и не могу ставить под сомнение их компетентность. Возможно, она переволновалась, расстроилась – сильно расстроилась. Сердечный приступ мог быть спровоцирован ссорой, – высказала я свое предположение.

– Но кто ее мог довести до сердечного приступа? – Славский пристально смотрел мне в глаза. – Два дня назад видел, как она повздорила с Софьей Андреевной, но это так, чепуха! С кем она могла еще поссориться?

– Об этом я и хотела у вас спросить. Я несколько раз видела вас вместе с Ликой…

– Мы в дружеских отношениях, – предупредил он, не дав мне закончить мысль. – Позвольте, вы меня подозреваете?

– Нет, я вас ни в чем не подозреваю.

– Слава богу, – хмыкнул он.

– Я только хотела спросить, как вы провели позавчерашний день?

– Нет, вы все-таки меня в чем-то подозреваете! – занервничал Славский.

– Да нет же! Я просто хочу знать, не пересекались ли в этот день ваши пути? Возможно, вы стали свидетелем кого-либо неприятного для Лики происшествия.

– Вынужден вас разочаровать. Тот день, о котором вы спрашиваете, я провел один. Утром позавтракал и поехал … в Колизей.

– Опять в Колизей?

– Да, я бродил по историческим развалинам целый день. Дело в том, что недавно прочитал книгу, герои которой живут в глубокой древности. До сих пор нахожусь под впечатлением прочитанного. Она дочь римского патриция, ее избранник – пленник, который волей судьбы должен участвовать в боях гладиаторов. В двух словах – история любви с печальным концом. У гладиаторов всегда был один конец, они на пенсию не выходили, их убивали более сильные и молодые соперники. Тоже случилось с главным героем.

– Понятно, вы ходили целый день по Колизею, – повторила я. – Но может, накануне Лика вам жаловалась на кого-то? Я почему к вам обратилась, мне показалось, что вы познакомились с Ликой еще в самолете, возможно…

– Лишь по тому, что места у нас были рядом, вы заключили, что у нас вспыхнул курортный роман?

– Я думала… – смутилась я.

– Я, между прочим, женат, и жену люблю, – с гордостью доложил Дмитрий. – У меня сын в первый класс пошел.

«Если судить по рассказу Шматко, то для Лики чей-то сын – не помеха, – подумала я, – а уж жена тем более».

– Я не хотела вас уличить в супружеской неверности, – виновато улыбнувшись, сказала я. – И все-таки, может, вам что-то бросилось в глаза?

– Нет, кроме ссоры в пиццерии ни что другое на ум не идет. Но опять повторюсь, все это чепуха.

– Вы так считаете? – спросила я. Славский промолчал. – Дима, вот вы обмолвились, что кормили Софью Андреевну из своих запасов валидолом? Что это значит?

– Я вчера с Леопольдом в холле столкнулся. Он по просьбе Софьи Андреевны бегал в аптеку. Без рецепта ему ничего не продали. Да он толком и объяснить ничего не смог. А у меня жена врачом работает, ни в одну командировку или в отпуск без аптечки первой медицинской помощи не отпускает. Я предложил Краюшкину валидол, от этого лекарства хуже не станет. Сегодня он опять прибегал, от головной боли лекарство просил.

– Понятно, но вернемся к Лике. Может, общаясь с вами, она жаловалась на кого-то, или говорила, что этот человек ей не симпатичен, вызывает тревогу или раздражение? Может, в нашей группе есть кто-то, кого она знала раньше?

– Она явно не дружила с вашим Куропаткиным. Кажется, они клиентов не поделили. Лика – перспективный мастер. Ваш Куропаткин ее опасался как конкурента. А знаете, я ведь вам соврал, – он сделал такое лицо, как будто только что вспомнил нечто важное. – Я видел Лику в тот день, вечером, кажется, в районе семи. Я вернулся в гостиницу, минуя номер, зашел в ресторан перекусить. Из наших в ресторане был только Куропаткин и … Лика. Они стояли в стороне от шведского стола и говорили на повышенных тонах. О чем, не знаю, не имею обыкновения прислушиваться к чужим разговорам. Я взял еду и сел в углу зала. Сам того не желая, стал наблюдать за ними. Вскоре Лика передернула плечами, как будто ее очень сильно обидели, повернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала к выходу. Куропаткин сел за стол, но к еде не притронулся, выпил бокал вина, потом встал и вышел. Лицо у него было весьма недовольное. Пожалуй, это все, чем я мог быть вам полезен.