Любовь Овсянникова - Те, кто помнил Цветаеву

• Название: Те, кто помнил Цветаеву
• Автор: Любовь Овсянникова
• Издательство: Альманах "Стожары"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010

Чтобы лучше представить, какой была Цветаева, необходимо понимать, почему тот или иной человек написал о ней то, а не другое. А для этого не лишне знать о помнивших ее немного больше, знать их личность и эстетику, биографию и творческие наработки.

В этой книге любители Марины Цветаевой смогут коротко узнать о тех, кто оставил о ней хотя бы упоминание в своих мемуарах.

---

С. Дурылин был другом юности Б.Л. Пастернака и — на склоне его лет, в Сергиевом Посаде, — В.В. Розанова, другом М.В. Нестерова и А.А. Яблочкиной, М.А. Волошина и М.К. Морозовой — в самых разных жизненных обстоятельствах. Был секретарем Религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева… Он занимался в поэтическом семинаре Андрея Белого, видел А.А. Блока.

Велики заслуги С. Дурылина в изучении русской и мировой литературы. Он был сотрудником ИМЛИ, присудившего ему докторскую степень по филологии в 1944 году. Им написаны большие исследования «Русские писатели у Гете в Веймаре» (1932), «А. Дюма-отец и Россия» (1937), «Г-жа де Сталь и ее русские отношения» (1939), «Автобиография Константина Леонтьева» (1935), печатавшиеся в томах знаменитого «Литературного наследства», а также выходившие статьями и книгами интереснейшие работы о Пушкине, Гоголе, Лермонтове, Лескове, Л. Толстом и др. классиках.

Особое место занимает в литературоведческом деле С. Дурылина комментарий к «Герою нашего времени» — книга 1940-го года, открывшая большую полосу такого рода изданий для школы.

Еленев Николай Артемьевич

Еленев Николай Артемьевич (1894–1967) – прозаик, историк, известный искусствовед, член литературного кружка «Далиборка».

Известно о нем очень мало. Учился в Московском университете, был участником Белого движения.

С 1920 жил в Праге, окончил там Русский юридический факультет, являлся членом Русского исторического общества. В 1938 окончил философский факультет Карлова университета (Прага), доктор философии (1943). В 1946 переехал в Париж. Впоследствии жил в США, преподавал русский язык в г. Монтерей. Выйдя на пенсию, жил в Вене.

Его мнением весьма дорожили деятели эмигрантской литературы. Сохранилось вот такое свидетельство об этом: «Выход сборника “Орфей” был отмечен печатью военного времени – газетно-журнального отклика он не дождался, литературных критиков разметало по свету. Но тем драгоценнее становится сохранившееся в одном из писем мнение Николая Артемьевича Еленева, архитектора, искусствоведа, писателя, мемуариста, близкого друга семьи Марины Цветаевой (он был приятелем и сокурсником С. Эфрона), оставившего о ней свои воспоминания. Вот что пишет Н. А. Еленев А. Л. Бему 15 апреля 1944 г.: “Орфей” уже не проба и т.д.»

Н.А. Еленев выступал также организатором пражских выставок художника Б. Григорьева (1926, 1932).

В 1936 году издал в Праге книгу «Великая Княгиня Екатерина Павловна в Богемии в 1813 году».

Звягинцева Вера Клавдиевна

Звягинцева Вера Клавдиевна (31 октября (12 ноября) 1894, Москва — 9 июля 1972, Москва) — актриса, поэтесса, переводчик, заслуженный деятель культуры Армении.

Дружила с М. Волошиным, М. Цветаевой, А. Тарковским, П. Антокольским, С. Дурылиным и рядом театральных людей. Она была верным другом С. Дурылина во время его Томской ссылки и писала ему письма, и присылала книжные новинки, и передавала его письма Б. Пастернаку. Судя по тому, что некоторые свои письма, адресованные В. Звягинцевой, С. Дурылин потом включил в книгу "В своем углу" — она была одной из тех людей, с кем ему было нетрудно вести доверительную и сокровенную беседу. Одной из тем этой беседы был Лермонтов, которым С.Дурылин долгие годы занимался (известны его статьи "Судьба Лермонтова" ("Русская мысль", 1914, №10), "Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика" ("Труды и дни". 1916. Тетр. 8), комментарий к "Герою нашего времени" (1940) и др. работы).

Оставила воспоминания о М. Цветаевой, не публиковавшиеся на русском языке. Ее муж, А.С. Ерофеев, тоже знал М. Цветаеву, даже наедине с нею встречал 1920-й год. В среде друзей осталось много устных воспоминаний В. Звягинцевой о М. Цветаевой. И именно к ним обратилась М. Цветаева после смерти Ирины с письмом: «Многое сейчас понимаю: во всем виноват мой Авантюризм, легкое отношение к трудностям, наконец — здоровье, чудовищная моя выносливость. Когда самому легко, не веришь, что другому трудно...»

С.Н. Дурылину

Порой становится невмочь
Нести одной все эту роскошь:
Любви, стихов и звуков россыпь,
И просишь ближнего помочь:
Услышать тот же самый запах
Восторга, листьев, холодка,
Увидеть рай в кленовых лапах…
А у него своя тоска,
А у него своя отрада; —
И тащишь непосильный груз
Всех красок, всей любви, всех муз, —
— Весь сбор земного винограда.

(Москва, 23 мая 1933 г.)

Марине Цветаевой, март 1922

Ты входишь музыкой и ветром
Колдуешь словом — до утра,
Я слушаю — струенье Леты,
Я слышу — в мире нет утрат.
Неисчерпаемая радость,
Нечеловеческая грусть;
Под бубенцовою усладой
На всю заржавленную Русь.
Пусть на весах своих бумажных
Слепцы без плоти и души
Пытаются с усмешкой важной
Над пеньем ветра суд вершить, —
Пой вероломством, пой любовью
Над каждым лбом, что сонно хмур,
— Жар-птица с золотою кровью,
Дыханьем каждым — трубадур!

Марине Цветаевой. 22.VI.1922

Рвать цветы, но не вязать букеты,
Проходить ненужные мосты —
Так живем на свете — я и ты;
Это потому что мы поэты.
Отражая все земные светы,
Лишь своей не скажем полноты.
Мы с тобой больны от красоты
И от блеска снящейся нам Леты.
Может быть, рассеянных нас много?
Люди милые, что скажете нам?.. что?
Мы любимые приемыши у Бога,
И за память твердую: «всё – сон»
Лучшую из явей дал нам Он.

На склоне лет Звягинцева оставила интересные воспоминания о своих именитых друзьях и знакомцах (Екатерине Рощиной-Инсаровой, Валерии Брюсове, Борисе Пастернаке и др.), частично опубликованные в советской печати.

В 1917 году она успешно окончила курсы сценического искусства Е. Н. Музиль и стала профессиональной актрисой. В 1917–1922 годах работала в профессиональных столичных труппах — в театре Комедии, затем театра Мейерхольда, во Втором Советском передвижном театре, в Театре РСФСР.

В 1922 году Звягинцева навсегда ушла со сцены, много занималась переводами, свои стихи начала писать только в 1964 году.

***

Ни твоей, ни своей, ничьей —
Никакой не хочу иронии.
Прятать боль под бронёй речей!
Не нуждаюсь в их обороне я.
Если боль — так пускай болит,
Если радость — пусть греет, радуя.
Не к лицу нам, боясь обид,
Жар души заменять прохладою.
Снег идёт — он и бел как снег,
Небо синее — значит синее.
Если смех — так не полусмех,
И никак уж не над святынею.
Я хочу прямой красоты,
Не лукавого обольщения,
Я хочу, чтоб заплакал ты
От восторга, от восхищения.
Как ни смейся, как ни язви —
Это дело для всех стороннее.
Людям нужен лишь свет любви,
А не злой холодок иронии.

***

Ну как же не бывает чуда!
А наши замыслы, мечтанья,
Пришедшие невесть откуда,
А слов певучих сочетанья.
Нечаянная встреча с другом,
Почти похожая на счастье,
Заболевание недугом,
Который называют страстью!
Да что там чувства! Даже листья
На улице осенней мокрой.
Какой Сарьян, взмахнувший кистью,
Писал их суриком и охрой?
Потом зима, весна и лето —
Ещё три настоящих чуда.
А как назвать иначе это,
Никто не выдумал покуда.
А музыка, а лес, а горы
И море, ну, конечно, море,
Степные знойные просторы
С полынью горькою, как горе…
Да я бы сотни насчитала
Земных чудес. Одно лишь худо:
Магического нет кристалла,
Чтоб всем увидеть в чуде — чудо.

***

Непреодолимый холод.
Кажется, дохнешь — и пар!
Ты глазами только молод,
сердцем ты, наверно, стар.
Ты давно живешь в покое…
Что ж, и это благодать!
Ты не помнишь, что такое,
что такое значит ждать.
Как сидеть, сцепивши руки,
боль стараясь побороть…
Ты забыл уже, как звуки
могут жечься и колоть…
Звон дверных стеклянных створок,
чей-то близящийся шаг,
каждый шелест, каждый шорох,
громом рушится в ушах.
Ждешь — и ни конца, ни края
дню пустому не видать…
Пусть не я, пускай другая
так тебя заставит ждать!

Жернакова-Николаева Александра (Евграфовна или Николаевна)

А. (Е. или Н. Жернакова-Николаева) (21.05.1897 — 14.02.1981) – поэт, магистр философии.

С этой мемуаристкой в источниках много путаницы. В коллективном сборнике воспоминаний о М. Цветаевой она названа Александрой Евграфовной. Но она сама в своих воспоминаниях «Цветаевский дом» записала следующее: «Ивана Владимировича я знала с детства. Он был другом моего отца. Они вместе были старостами церкви Румянцевского музея (там был не один староста, а четыре, — собственно, совет старост). Кроме них старостами были еще (Семен Иванович?) Урсати (управляющий казенной палатой) и коммерсант Дунаев. Но не только церковные дела соединяли Ивана Владимировича с моим отцом, кроме этого у них было много общих интересов.»