Василий Воробьев - Диагональ на двоих

• Название: Диагональ на двоих
• Автор: Василий Воробьев
• Жанр: Прочее

---

Воспоминание 7. 30-31.07.99 Кумское водохранилище-2

Двухдневный прорыв через Кумское. Вдоль главной диагонали озера с северо-запада шквальный ветер. Первая попытка проскочить десятикилометровый открытый участок этой диагонали с запада на восток бесславно провалилась. Меж валами - виден только кусок неба с овчинку. Лодку приводило к волне так, что даже угребаясь одной рукой ее невозможно было удержать. Откатилисьобратно на остров Топораки. Откатились в прямом смысле - двойка глиссила на валу, как каяк. Учитывая безысходность и обилие дров, зарядили баньку. По ее завершении, часика так в три утра ветер вроде стих и, распевая "по первому сроку оденьтесь братишки, по первому сроку... ", ломанулись в прорыв второй раз. Выход на ту самую открытую северо-западную диагональ соответствовал точке бессмысленности возврата. Сильного ветра ночью, действительно, не было, однако валы мертвой зыби шли метра по полтора. Между валами горизонта не видно. Оценив, что при киле нам дрейфовать по ветру километров шесть, и в неопрене мы это, пожалуй, выдержим, пошли дальше. К бортовым валам привыкли быстро: опора на вал и опять гребля одной левой, чтобы лодку не привело к ветру. Доставалитолько наезжающие изредка барашки. В них опору, - а лодкаглиссит лагом, все это через нее перекатывается, лодка дергается - не приятно. И пошел рваный ритм: высмотреть барашка и подобрать темп, чтобы либо проскочить, либо пропустить. Особенно приятно, когда он прямо за кормой срывается в бессильно злобе. Она, правда, всего этого не видела, по-скольку, с морской болезнью веслами махалась, от несорвавшихся за кормой валов отплевывалась и все пыталась меня на нос пересадить, со словами: "Ты-то мою спину перед собой видишь, а я - конец света! ".. Восход встретили уже на восточном берегу в районе начала авантюрного волока на Мюгру.

Воспоминание 8. 31.07.-01.08.99. Волок на оз. Ромбак

ОН:

План волока был плодом праздного изучения карты. Что из себя представляет речка Мюгра, вытекающая из одноименного озера узнать не удалось. Поэтому для начала решили пройти маршрут волока на относительном легке с частью барахла, жратвы и палаткой. Начать с озера Мюгра. На карте туда прорисован зимник. По ближайшему болоту действительно шла колея, где и было обещано. Расслабились и пошли. Это сейчас, занеси меня судьба в какую-нибудь Лесопилку, я мог бы навскидку написать диплом на тему "Особенностизарастания лесных дорог в условиях севера Карелии". Тогда же я был наивен и доверял карте, как своим глазам. Суть проблемыначали осознавать, когда оказалось, что колей этих там немеряно. А что из них зимник, а что - ус лесовозный, можно определить только методом проб и ошибок, что очень быстро надоело. В довершение ко всему, если на болоте колея видна достаточно хорошо, то чуть выше - именно на ней особо благоприятные условия произрастания непролазных зарослей березняка. Так что зимник можно определить только по одному признаку: пройти по нему не представляется возможным. В результате, стоптав ноги и спалив дотла в себе остатки былой Таваньговской обжорки, пошли по азимуту. Решение, учитывая наш тяжелый опыт, давшееся Ей с большим трудом. Однако, бросив следопытство зимников, мы через час оказались на озере Мюгра. Вид одноименной речки, точнее некоторой сырости под ногамивызвал очередной прилив любви ккартографам и привел к осознанию необходимости тащиться на озеро Ромбак, из которого, если верить все тем же картографам, Мюгра станет более проходимой.

Решили отложить это на следующий день и залегли в неведомой глуши на озере Мюгра, где местная фауна собиралась толпами, чтобы посмотреть на диковинных существ.

А с волоком надо было кончать. Сколько можно. Для этого нужно найти дорогу наозеро Ромбак. Подъем в 6 утра, пробежка и на вот на горизонте за бескрайним болотом целевая вершина, за которой, судя по карте, дорога к озеру. За огромную вырубку на вершине к ней сразу прилипло название "Лысая гора". Возвращаюсь, завтракаем и идем. Она, в состоянии невероятного скептицизма, по десять раз перепроверяет по карте все высказываемые мной тезисы. За незнание магнитного склоненияв очередной раз вытерла об меняноги. Видно и вправду Ей плутать надоело. В 12 на вершине. Открывшийся вид (как я сейчас понимаю) мог компенсировать все усилия по ее достижению. Здесь было все: вид на Кумское, остров Лупчинга и бескрайние, вызывающие холодное потоотделение при мысли о залете в них, болота на востоке. А с противоположной стороны вершинывид на гостеприимную "настоящую" грунтовую дорогу у основания горы, тянущуюся прямиком к поблескивающему вдалеке озеру. Победа!. В состоянии эйфории от больших достижений каждый совершает по ошибке. Я решаю сразу идти за барахлом, а Она - подносками оттащить принесенные шмотки к озеру. Контрольное время встречи 0-00. Уходя, и убедившись в отсутствии следов на дороге, в шутку рекомендую Ей не вступать в контакты с местными до моего прихода. Разбежались.

Вначале все шло хорошо. С вершины отстрелил азимут на стояк (к счастью, по местности это можно сделать, даже не зная магнитного склонения) и был на месте в графике. Обед, антистапель. Барахло при паковке в рюкзаки имеет свойство резко возрастать в объеме и весе. Наконец, где-то в седьмом часу тронулся. Два места килограмм по сорок. Подноски метров по пятьсот. Жара невероятная, солнце печет. Иду, болото потом поливаю. И от того, что все так хорошо выходит, расслабился я и потерял бдительность. На очередной подноске надо было уходить с зимника и метров пятьсот по тайге выходить на ламбушку. Солнце светит - зачем азимут бить! Через час я - таки вышел к озеру, но настроение было не то, а может устал уже. Подноски становились все короче и тяжелее. Пока вдоль озера шел, все было просто. Между тем стемнело, насколько там может стемнеть вначале августа. Не то, чтобы не видно ничего, но цвета не те: ночью все кошки серы и из-за изменения освещения, одно и то же место выглядит через пять минут иначе. Короче, как при подносках рюкзаки искать в лесу - непонятно. Да и без рюкзаков шатает. Чувствую, надо поспать часок, иначе даже один рюкзак не донесу. А как завалиться, если контрольный срок вышел и Она там, наверное, шизует уже? Если же барахло бросать, то только сейчас, пока оно на квазиодномерном подпространстве берега озера. В лесу ночные ориентиры завтра будет ни за что не найти. С другой стороны: запилить десяток километров по тайге, дабы успокоить и сказать: мол, "все в порядке"... Мысли ворочаются, как камни, ноги не идут, огромная луна на расстоянии вытянутой руки. Состояние полного пофигизма. В конце концов убеждаю себя, что десять верст - не крюк, ради комфорта сна в палатке и спальнике. Все дальнейшее всплывает в сознании лишь отдельными картинками. Градусная насечка на компасе, из которой я вижу только одну и следую ей, пошатываясь и распевая: "... мы могли бы пройти там где нет... Этих грязный и топких рек... Но завел нас в это болото... Наш великий стратег... "Лысая гора, серебряная в свете луны. Лось, убегая проламывающийпросеку в зарослях. Ощущение бестелесного танца при спуске с Лысой горы по хаотично разбросанным стволам старой вырубки, когда при очередном подскальзывании и полете отстраненно наблюдаешь за виртуозной работой рук и ног, ухитряющихся найти точку и мгновение опоры. И вялая мысль: " Надо же, как это им удается? "

Ну и конечно дорога. Это ощущение даже не полета, а плавного течения, убаюкивающего и не требующего усилий. В контрольной точке лежала записка с координатами стояка. Записка странная, но я уже был не в состоянии анализировать эпистолярное наследие. Только ПИТЬ, ЕСТЬ, СПАТЬ.

Палатка стояла в месте, никак не соответствующем Еепредставлениям о стояке. Ради "маленького, но красивого" места бывали запилы до полного изнеможения, а тут - какая-то нора. На вопрос о жратве и чае Она в сонной прострации начинает нести какой-то бред. Все невероятно странно, но осмыслить это я совершенно не в состоянии. Глоток забортной воды, и, под музыку молнии спальника, я исчезаю.

По утру "Hard night's morning" не напевал только потому, что она не написана. Пришла расплата за вчерашние полеты во сне и наяву. Крыша, не слишком перетруждавшаяся накануне, пришла в себя, а мышцы спали беспробудным сном. Каждое, даже элементарное движение требовало невероятных усилий воли. Ни одно мышечное волокно не сокращалось без окрика от коры. Задачу: "Что должна делать левая нога пока переступает правая", - разрешить не удалось и к костру пришлось ползти. А в довершение всего Она начинает свою грустную повесть, и это завершает эмоциональную картину в стиле Дали. Красивейшее озеро, скалы, солнечное утро, смотрящиеся из зарослей нашей стоянки, как подсмотренные в замочную скважину, тело, непослушным ватным мешком болтающееся где-то под головой и рассказ, что-то до боли напоминающий. Мой алгоритмизовано-формализованный язык не в состоянии передать все оттенки этой эмоциональной палитры, поэтому коротенько суть, как я ее воспринял. На очередной ходке, покоренная красотой дикой природы и одиночеством, Она решила пройти по дороге чуть вперед и воочию лицезреть речку, по которой нам предстояло сплавляться. На очередном повороте дороги все Ее существо было ввергнуто в пучину неосознанного Ужаса, причиной которого был дикий, нечеловеческий, даже не крик, а вой, исходивший от стоящего на скале, невдалеке от дороги, полуобнаженного "черного" (как Она его увидела) мужика. Уже убегая, Она отождествила этот вой с криком: "ЛЮ-УУ-ДИ-ИИ.... ". К этому моменту Она уже успела забыть о существовании на Земле других человеческих особей. Глухая Карельская тайга, тишина, кайф. И вдруг! Сюрреализм ситуации не позволял взять себя в руки. А вой преследовал неотступно. "ЛЮ-УУ-ДИ-ИИ... " Скатившись по кустам к берегу озера, Она залегла, костер не разводила, дабы не демаскироваться, напилась успокоительных колес и успокоилась. А над озером, постепенно стихая от обреченности: "ЛЮ-УУ-ДИ-ИИ... ". Потом вроде был шум машины... А может ветра... Даже рассказывая, Она трясется.