Филипп де Коммин - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Филипп де Коммин
• Издательство: Издательство НАУКА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Филипп де Коммин родился в 1447 году и происходил из фламандского рода. На службу к Карлу Смелому поступил в 1464 году. В 1467 году он был посвящён в рыцари. В этом же году он выбился в ближайшее окружение Карла Смелого и стал его доверенным советником. В 1472 году Филипп де Коммин перешёл на сторону Людовика XI. Работу над мемуарами Коммин начал в 1489 году по просьбе архиепископа Вьеннского Анджело Като. Воспоминания Коммина делятся на 2 части: первая состоит из 6 книг и охватывает правление Карла Смелого и Людовика XI, вторая состоит из 2 книг и посвящена итальянскому походу Карла VIII.

---

Такие сомнения не свойственны писателям с традиционными этическими взглядами на жизнь, ибо они твердо знают, что жить нужно так, чтобы всегда и во всем иметь в виду прежде всего свои нравственные обязательства перед богом и миром. Они не знают «среднего пути», поскольку для них существуют только два пути – путь греха и путь добродетели.

Для Коммина же жкчзнь в согласии с заповедями божьими не антитеза жизни, построенной на прагматических принципах, а альтернатива, в пользу которой он к тому же не высказывается со всей определенностью. Да и рисует он эту жизнь не так, как она обычно изображалась, – в труде и активной добродетели. Недаром он предпосылает своим мыслям слова: «Если рассуждать естественно, как делают люди необразованные, но лишь имеющие некоторый опыт». Вероятно, он сознавал, что его вариант лучшей жизни, его «средний путь» отличается от того, что предлагала современная ему общественно-политическая мысль.

Однако не стоит преувеличивать значение сомнений Коммина относительно правильности жизни, направленной на достижение практических земных целей. Ведь эти сомнения оказались не настолько сильными (даже в конце его жизни!), чтобы в его сознании верх взяло традиционное этическое отношение к человеческому существованию. Если бы такое случилось, он написал бы свой труд с совершенно иных идейных позиций. Но что важно, так это сами сомнения, обнажающие противоречивость его концепции жизни, обусловленную его явным отходом от средневековых христианских догм и стремлением осмыслить жизнь в ее земном содержании.

Все это отразилось не только на отношении Коммина к историческим знаниям, но и на его понимании истории. В его представлении, история – это прежде всего политика и ее основными творцами являются люди, наделенные властью, особенно государи и придворные. Он четко выделяет в обществе только два класса – дворянство и народ, под которым понимает преимущественно горожан. По Коммину, дворянство наделено властью над народом и имеет законное право участвовать в управлении государством через сословное представительство, поскольку оно несет бремя военной службы. Отводя дворянству главную роль в обществе, Коммин не придает никакого значения старому рыцарству. Сами понятия «рыцарь» и «рыцарство» он употребляет крайне редко. Как военная организация, рыцарство потеряло в его глазах смысл существования, и ему он противопоставляет регулярную армию, ядро которой, с его точки зрения, должны составлять лучники.

Как представитель господствующего класса по происхождению и по убеждениям, Коммин, естественно, с пренебрежением относился к народу. Приобщение народа к власти, по его мнению, всегда было чревато опасностями для общества и государства. Так, одной из причин гражданских смут в Римском государстве он считал то, что там народ через должность народных трибунов был допущен к управлению государством, и противопоставлял римскому политическому устройству государственный строй Венеции, где «нет народных трибунов, которые у римлян были отчасти причиной разладов, поскольку народ не пользуется у них никаким доверием и никуда не приглашается, а все должности заполняются дворянами, за исключением секретарских» (III, 114). Он убежден, что народ не способен отправлять государственные обязанности, поскольку «немногого стоит, если только у него нет предводителя, которого уважают и боятся». Но в то же время он понимает, что восставший народ становится могучей силой, способной спутать все карты в политической игре, и потому пишет о народе, что «бывают моменты, когда он приходит в ярость и тогда становится страшным» (I, 161).

Рассмотрение исторических событий преимущественно в их политическом аспекте было, конечно, не ново, и Коммин отнюдь не оригинален в этом, как и в том, что ищет объяснение событий в мотивах, движущих отдельными личностями или – в более редких случаях – отдельными социальными группами. Но если его предшественники определяли мотивацию поступков, исходя из христианско-рыцарской шкалы этических ценностей и соответствующих социально-этических понятий, которые рассматривались нами выше, то Коммин, не приемля эту шкалу ценностей, анализирует поступки людей, отталкиваясь от собственной концепции человека. Считая, что люди по своей природе более склонны к злу, нежели к добру, он видит побудительную причину их действий прежде всего в стремлении к личному благу, личной выгоде и крайне редко – в желании следовать нравственным заповедям.

Поэтому при осмыслении социальной жизни Коммин совсем не прибегает к категориям справедливости, союза, порядка, согласия и общественного блага, выражавших суть старой социальной доктрины. Из нее он позаимствовал только категории негативного ряда – перемены, раздоры, войны, личное благо, отвечающие его собственным взглядам на общество. Перемены как перераспределение должностей и материальных благ он также считал одним из главных социальных зол, проистекающих из стремления людей к личному благу: «Всякие перемены в королевстве бывают болезненными для большинства людей, и хотя некоторые от этого выигрывают, во сто крат больше таких, кто проигрывает» (III, 300). А от раздоров «гибнет все лучшее в мире» и «верный признак поражения – когда те, кто должны держаться вместе, разобщаются и бросают друг друга» (I, 96).

Коммин сознательно отказался от старой социальной доктрины с ее идеалом общественного устройства, поскольку в ней социальные реалии представали в ложном свете. Он рассматривает жизнь с рационалистической точки зрения и берет ее в том виде, в каком она предстает его проницательному взору – со всем присущим ей злом, войнами, распрями и борьбой, не считая это чем-то ненормальным и не строя никаких иллюзий насчет возможности нравственного совершенствования людей. Наоборот, все это для него естественно, поскольку проистекает из природных наклонностей людей [688]. Чтобы эти мысли Коммина не показались слишком банальными на фоне частых ламентаций в средневековой литературе по поводу нравственной испорченности людей, следует заметить, что выражать сожаления по поводу испорченности и при этом уповать на нравственное возрождение и искать средства к тому – это одно, но считать «испорченность» в порядке вещей – совсем другое. Во втором случае – Совершенно иной взгляд на вещи, который именно и начал пробивать себе путь с конца XV в. В связи с этим стоит вспомнить, что такого же взгляда придерживался Н. Макьявелли и примерно те же идеи сыграли немаловажную роль в становлении реформационных учений Лютера и особенно Кальвина.

Итак, Коммин не осуждает стремления людей к личному благу, поскольку это стремление для него в порядке вещей. «Ведь естественно, что большинство людей смотрит, как бы спастись или возвыситься, и поэтому с легкостью переметывается на более сильную сторону. Есть, правда, столь добродетельные и твердые люди, что не имеют таких побуждений, но их мало» (I, 66). И по поводу раздоров он говорит, что, «к нашему горю, все мы склонны к раздорам, не учитывая их последствий, и, как я заметил, это происходит во всем мире» (I, 91). Коммин, таким образом, возводит в норму ту социальную жизнь, характерные явления которой были для прежней социальной доктрины недопустимой аномалией, способной привести общество к гибели. При этом он не считает современные ему общественные порядки совершенными, но не видит реальных возможностей их улучшения в социальном плане, поскольку не верит в добрую волю людей.

Хотя Коммин крайне редко прибегает к историческим реминисценциям, несомненно, что его выводы относительно человека и человеческого общества сделаны на основании не только личного опыта, но и знания истории. Он оставался сыном своего времени в том, что считал человеческое общество раз и навсегда созданным богом и потому неизменным в главных принципах его организации. В отличие от де Бюэя он не ощущал исторического прогресса, но зато прекрасно сознавал, что история общества неразлучна с социально-политической борьбой (не считая ее, конечно, двигателем прогресса). Коммин создает концепцию всеобщего взаимного противодействия людей и государств, осуществляющегося по воле бога. «В общем мне кажется, – пишет он, – что господь не сотворил в этом мире ни одного человека, ни животного, которым не дал бы какую-либо противоположность, чтобы держать их в страхе и смирении» (II, 207-208). Аналогичным образом и каждое государство имеет себе противостоящее. В противовес Франции бог дал Англию, Англии – Шотландию, государям Италии противостоят города-коммуны, в Германии друг другу противостоят княжества и т. д. (II, 208-210).

Эта концепция заслуживает особого внимания, потому что она представляет собой первую во французской исторической и политической мысли попытку выявить объективные, независимые от воли отдельных людей причины социально-политической борьбы, неизменно сопутствующей истории. Она как бы санкционирует и утверждает естественность общества борющихся за свои интересы людей, ибо таковым оно создано богом и не может быть иным, а с другой стороны, объясняет, что взаимное противодействие людей кладет пределы человеческим устремлениям, поскольку мораль этого сделать не в состоянии. Кроме того, в представлении Коммина о взаимном противостоянии государств иногда видят и зародыш идеи европейского политического равновесия [689], с чем можно согласиться, учтя, однако, что у Коммина еще нет понятия о союзах государств, обеспечивающих равновесие политических сил.