Филипп де Коммин - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Филипп де Коммин
• Издательство: Издательство НАУКА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Филипп де Коммин родился в 1447 году и происходил из фламандского рода. На службу к Карлу Смелому поступил в 1464 году. В 1467 году он был посвящён в рыцари. В этом же году он выбился в ближайшее окружение Карла Смелого и стал его доверенным советником. В 1472 году Филипп де Коммин перешёл на сторону Людовика XI. Работу над мемуарами Коммин начал в 1489 году по просьбе архиепископа Вьеннского Анджело Като. Воспоминания Коммина делятся на 2 части: первая состоит из 6 книг и охватывает правление Карла Смелого и Людовика XI, вторая состоит из 2 книг и посвящена итальянскому походу Карла VIII.

---

Социальная мысль, таким образом, была ориентирована на стабильность сущего и основную задачу, стоящую перед обществом, A. Bernier. P., 1833, p. 58. видела в обеспечении его устойчивости и неизменности путем предотвращения перемен, раздоров и войн. Путь к этой цели проходил через нравственное совершенствование всех членов общества, и именно в этом пункте социальная концепция тесно смыкалась с этической концепцией человеческой жизни. Все перемены и потрясения в обществе в конечном итоге объяснялись людскими пороками. Именно алчность, гордыня и зависть побуждают людей посягать на положение и собственность других. «Известно, что всякий человек, нападающий на другого, побуждается к тому гордыней, высокомерием, алчностью или завистью» [664]. Но если люди станут высоконравственными и «каждый без споров будет довольствоваться тем, что имеет» [665], тогда наступит мир и порядок, – словом, общество будет справедливым.

Справедливость в общественной мысли этого периода представлялась главным устоем общественного устройства. При этом под справедливостью подразумевали в первую очередь добродетель как внутреннее качество людей. Ее первоисточником считался бог, а проявлялась она через человеческую совесть. «Всякий человек, чувствующий, понимающий и знающий нашу святую христианскую веру, должен знать, что справедливость исходит из милосердия божьего… и должен вести себя в соответствии с правом и справедливостью, поступая с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с ним самим» [666]. Под справедливостью одновременно подразумевалось и соблюдение правовых норм, существующих в государстве, так что быть справедливым человеком значило быть и праведным, и законопослушным. И общество, состоящее из справедливых людей, – «царство справедливости и законности» – было тем идеалом, который культивировался на протяжении почти всего средневековья.[667]

Соблюдение справедливости вменялось в обязанность всем членам общества; на рыцарство же возлагалась функция ее поддержания, и существовало даже представление, что рыцарство было и учреждено именно с этой целью после первого акта несправедливости на земле – убийства Авеля его братом Каином. Рыцари должны были защищать справедливость, в ее религиозном истолковании, с оружием в руках, и в связи с этим в литературе XV в., как и во всей предшествующей средневековой литературе, одним из горячо обсуждавшихся был вопрос о справедливых и несправедливых войнах.

По традиции, восходящей к учению Аврелия Августина, допустимыми признавались только справедливые, или священные, войны, которые ведутся в защиту веры и справедливости. Зло, приносимое войной, оправдывалось только ее справедливостью: «Необходимо, чтобы предмет тяжбы был очень справедлив, основан на праве и угоден богу, дабы можно было удовлетворительно ответить за столь великие жестокости, чинимые во время войны» [668].

Итак, социальная доктрина, выражавшая интересы господствующего класса феодалов, апеллировала к нравственному долгу человека и требовала от него быть справедливым и ради достижения главной цели жизни – спасения души, и ради установления общественного порядка и сохранения его в неизменности.

Идея справедливости в то же время выражала и смысл существования государства, как он представлялся большинству политических мыслителей XV в. Во Франции того времени государство мыслилось не иначе как в форме монархии, поэтому политическая власть идентифицировалась с королевской. Главной функцией королевской власти, как и рыцарства, считалось поддержание справедливости в обществе. Король был наиболее могущественным гарантом правопорядка, и именно в его справедливости видели смысл существования государства. «Посредством справедливости правят короли, – писал Ж. Шатлен, – и без их справедливости государства… превратились бы в разбойничьи притоны» [669]. Справедливость короля начиналась с его добродетели; только будучи сам справедливым (праведным), он мог, как считалось, проводить справедливую политику, т. е., говоря словами Г. де Ланнуа, «охранять добрых и мирных людей от угнетения, злокозненности и насилия со стороны сильных и лживых… беспощадно наказывать злодеев в соответствии с законами и обычаями страны» [670]. В своей политике государь должен сообразоваться с законами страны, не менять их и не устанавливать новых по своему произволу, не притязать на собственность подданных и защищать ее от посягательств других [671].

Понятиями противоположными справедливости и справедливому государю были тирания и тиран. Тирания выводилась из безнравственности монарха, следствием чего было притеснение подданных, посягательство на их собственность, войны и прочие беды. При этическом складе политического мышления проблемы государственного управления обычно сводились к проблемам нравственным, и объяснение тех или иных политических событий искали в душевных свойствах государя или его приближенных. Ж. Шатлен, например, так объясняет междоусобные войны при Карле VII: «Поскольку по натуре он был очень непостоянным, около него часто происходили различные перемены. Среди придворных образовывались враждующие группы и партии, стремившиеся вытеснить друг друга, чтобы захватить власть» [672]. Этико-политическая мысль многих авторов не шла дальше перечисления тех христианских добродетелей и рыцарских доблестей, коими должен обладать государь на благо своего государства. В их сознании было два эталона – справедливого государя и тирана, и, давая характеристику государственным деятелям, они подгоняли их под один из них. Признавая кого-либо справедливым, они наделяли его всеми возможными достоинствами, а причислив к тиранам, делали из него вместилище всех пороков. Подобное упрощение и идеализация человеческих типов, отрицавшие сложность человеческого характера, были одним из сознательных принципов мышления благодаря убеждению в том, что в человеке, как пишет Т. Базен, «добродетели соединены и связаны так, что если есть хотя бы одна, то обязательно присутствуют и все прочие, а если нет хотя бы одной, то непременно отсутствуют и другие» [673]. Убеждение это подкреплялось и словами из соборного послания апостола Иакова (II, 10): «Кто соблюдет весь закон и согрешит р одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем».

Ярко выраженный этический характер средневековой социально-политической мысли был обусловлен тем, что она сформировалась под сильным влиянием церкви, чьи догмы в значительной степени определяли тогдашнее мышление [674], а поскольку и сам бог, и божественный закон, по которому мир, как считалось, был сотворен богом и управляется им, мыслились в категориях преимущественно этических, то естественно, что и социально-политические отношения трактовались прежде всего в этическом плане. Однако морализирующей была не только религиозная мысль. Рыцарская концепция с ее кодексом чести и куртуазной любви, возникшая независимо от учения церкви и во многом ему противоречившая, за что на протяжении всего своего существования подвергалась критике со стороны идеологов церкви [675], была также этической по существу и играла немаловажную роль в социально-политических воззрениях дворянства [676].

В этой напряженно бьющейся этической мысли, под ее религиозной оболочкой и за ее явно классовым характером все же нетрудно увидеть элементы, имеющие общечеловеческую ценность. Проблемы нравственного долга человека в обществе, соотношения морали и политики имеют непреходящее значение, и они встают в любом обществе, хотя, конечно, решаются совершенно по-разному. Нравственное совершенство человека в средние века считалось ключом к разрешению всех социальных проблем, и на этом совершенстве настаивали тем более, чем более вопиющими были социальные неурядицы, чем разительней пропасть между богатством и бедностью, привилегированностью и бесправием, чем ожесточенней борьба за власть и блага между представителями высшего класса. В этом отношении показательно то, как рисовались в XV в. и ранее цель государственного управления и ее достижение.

Таковой целью считалось общественное благо, в котором разграничивались материальная сторона и духовная. Примечательно, что материальное благо всех подданных выводилось непосредственно из справедливости и мира в стране: «Со справедливостью приходит мир, а в мире растут и множатся труд, богатство и торговля народа» [677]. Под духовным же благом понимали высокую нравственность членов общества, обеспечивающую и справедливость, и посмертное спасение. Поэтому некоторые писатели употребляли вместо понятия общественного блага понятие общественного спасения. Достижение общественного блага было делом всех людей, но наибольшая ответственность за это возлагалась на дворянство и короля, который должен опекать подданных, как пастырь свое стадо. Для него это, как считалось, было единственным путем спасения собственной души.