Энн Стюарт - Месть по-французски

• Название: Месть по-французски
• Автор: Энн Стюарт
• Издательство: Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-010353-0

Юная Жаклин де Лорне после гибели родителей на гильотине была вынуждена торговать своим телом на улицах Парижа. В своих бедах она винит Николаса Блэкторна, молодого англичанина, которого безумно любила и который, как она считает, предал ее. И вот теперь, спустя десять лет, вновь встретив виновника своих несчастий, ставшего за это время циничным повесой и дуэлянтом, Жаклин решает ему отомстить…

---

Она покраснела от смущения и попыталась отодвинуться. Но Тони, милый, добрый Тони, обнял ее за плечи и крепко держал.

— А мне приятно, когда меня обнимает такая красивая женщина, — сказал он лениво. — А если и ты намерен меня поцеловать, Кармайкл, то я большой, и ты найдешь куда.

— Ты не большой, ты просто гора, — сказал Кармайкл, чей скромный рост был постоянным источником его огорчений, и с энтузиазмом пожал руку Тони. — Рад тебя видеть.

— И я рад, Кармайкл. А больше всего я рад видеть Эллен, — сказал он, беря ее за подбородок. — Как ты, цыпленок? Тысячу лет тебя не видел.

— Живу в деревне, Тони. В городе уж слишком много желающих выйти замуж. Не хочу пополнять эту толпу.

— Бог мой, Эллен, ты скоро вообще наденешь кружевной чепец и будешь сплетничать со старыми девами, — покачал он головой. — Обещай мне, что до этого дело не дойдет.

— Обещаю, — улыбнулась она.

Брат прав: Тони действительно человек-гора. Гигант, выше всех в Лондоне — кроме разве Гарри де Квинси. Но Гарри не в счет, потому что он очень толст. У Тони же ни грамма лишнего жира, он весь состоит из сплошных мускулов. Ему не нужны ватные плечи, его изысканный камзол сидит на нем великолепно. Роскошный, очень красивый и очень праздный мужчина…

Лицо Гони полностью соответствовало его фигуре — нос с небольшой горбинкой, сильный подбородок, высокие скулы и удивительно темные при золотистых волосах брови. У него на губах постоянно играла улыбка, и потому Энтони Уилтон-Грининг производил впечатление очень мягкого человека. Однако Эллен знала, что это отнюдь не так, хотя у нее не было никаких доказательств. Некоторая жесткость, хоть и редко, но все же появляющаяся в его обычно смеющихся серых глазах, убедила ее в этом.

Она снова села на садовую скамейку, закутав плечи шалью, и Тони уселся рядом.

— Итак, почему ты приехала к Кармайклу? Просто захотелось увидеться с дорогим братом?

Оба — и Эллен, и Кармайкл — фыркнули от негодования.

— Мне ничего не оставалось делать, Гони, — сказала она, поправляя складки юбки цвета дикой орхидеи. — Кармайкл позволил Николасу Блэкторну пожить в Эйнслей-Холле, пока не станет ясно, выживет ли его последний противник на дуэли. И представь себе, он не разрешает мне в это время там находиться! Дикость какая-то — считать, что взрослую женщину может скомпрометировать присутствие в доме мужчины, но Кармайкл уперся, и все тут.

— Ну и слава богу. Думаю, даже когда ты впадешь в старческий маразм, мужское присутствие будет для тебя все так же опасно. Но, надеюсь, ты не пустишься в бегство, раз я приехал? Я привез тебе подарки.

— Подарки? Где они? — потребовала Эллен с жадностью ребенка.

Когда она была маленькой, Тони никогда не появлялся в их доме без коробки французского шоколада и кипы книг. Теперь, когда она выросла, он по-прежнему привозил шоколад, но книги стали другими — французские романы зачастую с весьма пикантным содержанием.

— Отличный шоколад. Две коробки. Ведь я пропустил твой день рождения.

— В моем возрасте о днях рождения лучше забыть. Да и шоколадом мне злоупотреблять не стоит. — Она с неодобрением оглядела себя. — Я все время прошу Жаклин готовить что-нибудь диетическое, но у нее такие вкусные соусы, что я не в силах от них отказаться.

— Будем надеяться, что она будет и дальше их готовить, — сказал Тони, вытянув свои немыслимо длинные ноги. — Ты прекрасна такая, как есть, цыпленок. Пухленькая аппетитная куропаточка. Не дай бог похудеешь.

— Ну, это вряд ли, — с братской прямотой заявил Кармайкл. — Расскажи лучше, что нового в городе. Что говорят? Скандалы? Помолвки?

— София Паркинсон выходит замуж за герцога Хампстеда, — Тони сдул несуществующую пылинку со своего шелкового желтого камзола. Он всегда был немножко похож на павлина, обожал, как и Эллен, яркие краски и расшитые ткани, но при всем при том всегда умудрялся выглядеть великолепно.

— Серьезно? — воскликнула Эллен. — А я думала, что она все-таки сумеет захомутать тебя. Она ведь вокруг тебя давно крутится.

Тони пожал плечами.

— Даже самые решительные молодые леди в конце концов сдаются. Они знают, что мое сердце занято. — Он улыбнулся ей: — Тобой, дорогая.

— Ну конечно! — фыркнула Эллен. — Что еще?

Тони поколебался.

— Добрые вести для тебя и, боюсь, плохие для меня. Скандал и смерть.

— Джейсон Харгроув умер? — догадался Кармайкл.

— Именно. У него осталась веселая вдова. Думаю, что Николас Блэкторн, получив это известие, тут же уедет.

— И я смогу вернуться домой! — воскликнула Эллен, чувствуя невероятное облегчение.

— Сможешь, — согласился Тони. — Но лучше не надо.

— Почему? — удивленно посмотрела она на него.

— Потому что я не видел тебя с Рождества. Ты тогда меня два раза обыграла в шахматы, а я считаю себя более чем приличным игроком, и двойное поражение от такой малявки подрывает мое уважение к себе. Ты должна дать мне возможность реабилитировать себя. Я изо всех сил к этому готовился.

Эллен разрывали сомнения. Что ей делать? Часы, проведенные с Тони за шахматной доской, были самыми счастливыми и покойными в ее жизни, хотя она и подозревала, что он ей поддается. Но она так беспокоится о Жаклин и Эйнслей-Холле!

— Мне все-таки надо ехать, — сказала она нерешительно.

— Почему? Николас Блэкторн наверняка уехал, у тебя великолепные слуги. Зачем тебе так спешить?

Эллен задумалась. Тони совершенно прав: ведь ее беспокоило именно присутствие в замке Блэкторна, а если он уехал из страны, у нее нет причин для паники. Даже если он бежал, прихватив с собой столовое серебро или дочку лакея, все равно слишком поздно что-то предпринимать. А Тони — ее лучший, самый дорогой друг. Когда он рядом, она не чувствует себя слишком толстой, стеснительной и неуклюжей. Она расцветает, но каждую пару месяцев ей нужно для этого солнечное обаяние его личности.

— Я остаюсь, — решила она наконец. — Достаточно надолго, чтобы убедить тебя в том, что играю в шахматы лучше!

Красивое лицо Тони озарилось улыбкой:

— Эллен, дорогая, приготовься к длительной осаде.

«Вот так, наверно, и с ними было, — как-то безучастно думала Жаклин. — Они, вероятно, чувствовали то же самое, когда шли по коридору тюрьмы в Париже, когда карабкались на телегу, которая везла их по улицам, когда храбро, с высоко поднятой головой готовились встретить смерть».

Жаклин крепко держала в своих маленьких руках поднос, не обращая внимания на следовавшего за ней слугу. Она приготовила то, что нравится мужчинам типа Николаса Блэкторна, но учла при этом его проблемы с желудком. Омлет, горячие ячменные лепешки со свежим маслом, мясной пирог, яблочный пай. И кувшин горячего чая, настоянного на зверобое — для желудка, на окопнике — для сердца и на ядовитом арсенике — для осуществления давно лелеемой мести. А на случай, если Николас Блэкторн откажется от травяного чая, она подсыпала яд еще и в бутылку бренди.

В одном из карманов ее объемистого фартука спрятан нож — не такой большой, как ей бы хотелось, но ножи для разделки мяса уж слишком крупные. Остроглазый Тавернер наверняка бы заметил, как он стучит о ее дрожащие колени.

Жаклин обо что-то споткнулась и чуть не выронила поднос. Железная рука Тавернера вовремя ее поддержала.

— Уронить такую вкуснятину на пол?! — зло усмехнулся он, показывая испорченные зубы. — Как можно!

Она не хотела видеть, как Блэкторн будет умирать, и старалась убедить себя, что в ней просто говорит здравый смысл. Ее дело — выполнить свою миссию и немедленно бежать. Исчезнуть без следа. Наверное, ей надо было бы увидеть его агонию — как компенсацию за утрату родителей, за потерю своей невинности. Но ей больше этого не хотелось. Она видела слишком много смертей. Хватит того, что он умрет.

Николас по-прежнему оставался в любимом розовом будуаре Эллен. Он развалился в обитом шелком кресле — белая рубашка распахнута у горла, вышитый шелковый жилет расстегнут, бриджи облегают ноги почти неприлично плотно, волнистые волосы в беспорядке. Жаклин позволила себе взглянуть ему в лицо и обнаружила, что он бледнее, чем в прошлый раз. В темных глазах застыл гнев. На губах играла все та же улыбка соблазнителя.

— Не стесняйся, Мамзель, — сказал он. — Входи. Я уже миновал смертельный порог. Мне нужно общество, а служанки только хихикают и заикаются. Это скучно. Надеюсь, что ты, хоть и тщательно скрываешь свое гостеприимство, будешь более интересной компанией.

Дверь за ней закрылась, и Тавернер куда-то исчез. Почему-то в этот вечер он не был расположен обслуживать своего хозяина. Поэтому Жаклин сама, своими руками должна была подать ему чашку отравленного чая.

Поставив поднос на стол, обычно служивший Эллен для рукоделия, она с удовлетворением отметила, что руки ее не дрожат. Эллен была более чем посредственной рукодельницей, но тем не менее выходящие из ее неловких рук чудовищные творения украшали комнату. Жаклин постаралась сосредоточить свое внимание на особенно безобразной подушке. Вероятно, предполагалось, что на ней вышита цапля, но скорее это походило на испражняющегося осла. Собрав всю свою волю, Жаклин постаралась налить в чашку травяного чая, не пролив ни капли, и уже повернулась к двери, но голос Блэкторна приковал ее к месту: