Джина Максвелл - Пятьдесят оттенков для Золушки

• Название: Пятьдесят оттенков для Золушки
• Автор: Джина Максвелл
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078972-6

Книга Джины Максвелл меньше чем за месяц стала абсолютным бестселлером в USA Today и New York Times, а автора назвали «писательницей с отсутствием такого чувства, как стыд».

---

Сдавшись, она взяла ручку и написала номер Ванессы прямо у него на ладони. Она с трудом удержалась от того, чтобы не сделать какую-нибудь глупость типа нарисовать восклицательный знак или «случайно» слишком сильно поставить точку, проколов его гладкую кожу кончиком шариковой ручки. «Вот и все. Готово. Теперь извините меня, пожалуйста, ко мне с минуты на минуту придет пациент».

— Я не займу больше ни минуты вашего времени. Спасибо, Люси. — Он открыл дверь чистой рукой, обернулся и добавил: — Я у вас в долгу.

Она изобразила на лице жалкое подобие улыбки и сказала:

— Буду иметь в виду, доктор.

Как только он ушел, она упала в кресло, даже не потрудившись убрать стопку бумаг, которую она туда ранее положила. Ничего нового не произошло. На самом деле то, что ей предпочли другую, было вполне типичным. Поэтому у нее должен был бы уже выработаться иммунитет против этой боли. Как говорится, все это уже не раз было.

Именно, уже сто раз было так, что парень, который ей нравился, влюблялся в ее подругу, но ей все равно было больно. Очень больно.

И она могла больше не обманывать себя: она никогда не будет объектом желания доктора, и хотя реалист внутри нее говорил, что это все не имеет значения, и все, что ей нужно, это найти кого-нибудь подходящего и похожего на нее, мечтатель внутри позволил ей пролить немного слез, которые размыли мир перед глазами.

Глава 2

— Не подскажете, как пройти в отделение физиотерапии? — Где какой-то высокомерный козел будет заставлять меня делать упражнения для младенцев, практически кастрируя меня в процессе.

Сказать, что у Рида Эндрюса было плохое настроение, означает ничего не сказать. Но это не было поводом срывать свою злость на служащую ресепшена. Он внимательно выслушал указания, которые она ему дала, и пошел в нужном направлении.

Чем ближе он подходил к месту назначения, тем больше он чувствовал раздражение в каждом своем мускуле. Он не должен был быть здесь. Он должен был вернуться в Вегас и прорабатывать травму с тренером и командным врачом. Ну уж точно он не хотел находиться в городе Спарксе, штат Невада, который был очень близок к Рено и его родному городу в Сан Валлей на севере. Теперь ему придется работать с человеком, который понятия не имеет о том, чем он занимается и насколько важно ему было вернуться в клетку[1], чтобы подготовиться к матчу-реваншу.

Сколько он себя помнит, он всегда боролся. В спорте он больше всего любил и уважал именно процесс борьбы — Смешанные боевые искусства (MMA), — он уже достиг вершины и теперь прикладывал все усилия, чтобы остаться там. Проведя пятнадцать лет в этом спорте, он стал одним из самых богатых бойцов в полутяжелом весе в Абсолютном бойцовском чемпионате (UFC). Его рекорд был 34 победы и 3 поражения, и у него были миллионы фанатов по всему миру. Конечно, сейчас все это не имело никакого значения, потому что если он не выздоровеет ко времени матча-реванша, его карьеру можно считать оконченной.

Какой-то врач, говорящий по мобильному телефону и одновременно проверяющий свой пейджер, столкнулся с Ридом на углу в коридоре. Парень даже не обернулся и, не извинившись, продолжил свой путь. Рид стиснул зубы и повел правым плечом, подождав, пока боль утихнет. Даже такой незначительный толчок причинил ему чудовищную боль.

У него была одна из самых тяжелых травм, которая могла быть у бойца, — синдром поражения манжеты вращателей плеча. И что еще более его расстраивало, это то, что эта травма произошла даже не в бою. Он получил ее при подготовке к бою за титул чемпиона. Тридцатичетырехлетнего бойца можно было считать уже почти стариком, особенно того, кто был в этом спорте так же долго, как и он, и множество травм уже отражалось на его самочувствии.

Обгоняя старушку, которая ползла по коридору со скоростью улитки, Рид просто проклинал своего тренера Бутча за то, что тот послал его сюда.

Вскоре после того, как Риду была сделана операция на его правом плече, их командному врачу потребовалось уехать домой, чтобы заботиться о больном отце. Скотти не собирался возвращаться в течение нескольких месяцев, а так как Рид был на то время единственным травмированным бойцом в лагере, Бутч временно отправил его к местному врачу-физиотерапевту. Но если бы Рид продолжил заниматься с этим парнем, он бы вряд ли смог бы восстановиться даже к пятидесяти годам, поэтому он решил взять свое лечение в свои руки.

К сожалению, Бутч узнал о том, что он делал, и очень сильно наорал на него за то, что он не слушается заместителя Скотти и вообще так легко к этому относится. Но он был не прав, Рид ни к чему просто не относился. Он всегда следовал своему девизу, который был для него гораздо большим, чем просто какие-то мотивирующие слова. Он жил под лозунгом «сделай больше, чем можешь, или ты останешься ничем» или «если ты пришел не для того, чтобы победить, то лучше оставайся дома». Это было заложено у него в подкорке с самого раннего возраста, когда он только учился держать удар.

Он отказался принять возможность того, что он не сможет полностью выздороветь за два месяца и тем самым упустит шанс на возвращение своего чемпионского титула. Каждый год в спорте появлялись новые молодые и хорошо тренированные бойцы, и старым бойцам становилось все труднее участвовать в соревнованиях. Поэтому Рид выкладывался на тренировках по полной. Всегда найдется тот, кто захочет получить твой пояс чемпиона и кто будет делать все возможное, чтобы достичь этого, поэтому он должен был тренироваться и готовиться еще более серьезно (усиленно), чтобы удержать его. И он был просто в бешенстве от того, что Бутч поставил ему ультиматум: либо покинуть лагерь и нормально лечиться, либо он отстранит его от боя.

Вот черт.

Ладно, как угодно. Он сделает так, чтобы тренер был счастлив, и походит на эту проклятую физиотерапию, но это не значит, что одновременно он не будет тренироваться так же усиленно, как он обычно тренируется. У него не было времени расслабляться. Ему нужно было как можно скорее вернуться в Лас-Вегас, чтобы забрать то, что принадлежит ему по праву.

Рид толкнул двойные двери и вошел в просторную комнату, которая напомнила ему Юношескую Христианскую Ассоциацию. Повсюду были беговые дорожки, эллиптические тренажеры, гири и фитболы. Никаких тебе клеток для спарринга, никаких матов и даже нет боксерских груш. Но зато там был старик лет восьмидесяти с лишним, который медленно шел по беговой дорожке так, что практически оставался неподвижным.

— Да, вот это удар, — пробормотал он и прошел в небольшой кабинет, на двери которого стояло имя его лечащего врача: «Люсинда Миллер». Дверь в кабинет была слегка приоткрыта. Он поднял руку, уже собираясь постучать, как вдруг услышал всхлипывания и шмыганье носом. В кабинете за письменным столом, опустив голову на руки, сидела темноволосая девушка. По крайней мере, он мог предположить, что это был письменный стол. Об этом трудно было судить, потому что он был полностью завален файлами и документами. Вместо того чтобы постучать, он слегка покашлял и сказал:

— Извините, я не вовремя?

Девушка быстро повернулась на стуле к нему спиной, ударившись коленом о картотеку и пробормотав ругательства. Из чего он мог сделать вывод, что к ней редко кто заходит, и она не ожидала его увидеть. Он пока что не видел ее лица, но ее неуклюжесть показалась ему милой. Когда она схватила салфетку и высморкалась, он вспомнил, что наверняка она сейчас чувствует себя неловко, и сказал:

— Я могу вернуться попозже.

— Нет, нет. — И затем махнула рукой, не оборачиваясь: — Не могли бы вы пока пройти в соседнюю комнату, я буду через минуту.

Звучало неплохо. Вообще-то он просто ненавидел смотреть, как плачут женщины. Зайдя в комнату, Рид сел на смотровую кушетку и стал рассеяно щелкать костяшками в ожидании. Однако уже через минуту врач вошла в комнату вместе с его историей болезни и направилась прямиком к маленькому столику у стены.

— Мне ужасно жаль, что вы все это увидели, — сказала она. — Позвольте мне немного сосредоточиться, и мы с вами сразу перейдем к делу.

— Да, да, не торопитесь. — Что-то в ее голосе показалось ему знакомым, как будто он слышал его ранее.

— Хорошо, мистер Джонсон, давайте посмотрим на…

Они оба застыли, осененные догадкой.

— Люси?

— Рид?

Уже прошло несколько лет — может быть шесть или семь — с того момента, когда он последний раз видел младшую сестру своего лучшего друга. От слез на ее лице пошли пятна, и глаза покраснели, поэтому он практически ее не узнал, но особая веснушка в виде сердца на внешнем углу левого глаза выдавала ее. Она была практически не видна за темной оправой прямоугольных очков, которые она носила.

— Черт возьми, — сказала она и крепко его обняла. Он уже очень давно не видел никого из своего родного города, и, кроме ее брата, она была единственным человеком оттуда, которого он был рад видеть. Он обнял ее в ответ и зарылся носом в ее волосах. Они пахли летом и цветами, что было так непохоже на те тяжелые ароматы, которыми обычно пользовались женщины.