Андрей Воронин - Число власти

• Название: Число власти
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: ООО «Харвест»
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 985-14-0631-7

В самом центре Москвы, в недрах крупного коммерческого банка назревает заговор, последствия которого непредсказуемы и вполне могут привести к настоящей финансовой катастрофе. Специальный агент Глеб Сиверов, по прозвищу “Слепой”, получает от ФСБ крайне сложное, секретное задание. Ему предстоит выяснить, кто на самом деле заинтересован, в нестабильности и валютных колебаниях на бирже...

---

Шершнев был уже у самой двери. “Пусть идет, — подумал Глеб, — черт с ним...” В это время на веранде бухнула входная дверь, загремело опрокинутое ведро, и в дом ввалился давешний тип с дробовиком — тот самый, которого отправили домой. Дробовика при нем не было, но Сиверов на всякий случай взял его на мушку.

— Учитель, — задыхаясь, проговорил охранник, не обращая внимания на пистолет, — Учитель, там приехали какие-то люди на джипах! Они требуют отдать им математика. Это... По-моему, это люди Паштета.

— Боже мой, — растерянно пролепетал Шершнев. Он был уже не бледный, а синий, как настоящий удавленник. — Боже мой, но как они нас нашли?!

На вопрос Шершнева ответил Глеб Сиверов.

— Надо было знать, с кем связываетесь, — сказал он, проверяя обойму “глока”. — Это вам не свидетели Иеговы. Это Паштет. Он не дожил бы до своих лет, если бы оставлял без внимания такие выходки, как убийство его людей и поджог его дома. Вы, Эдуард Альбертович, объявили войну одному из самых крепких и воинственных криминальных бригадиров Москвы. А этот человек воспринимает подобные вещи всерьез: воевать так воевать. Вы к этому готовы? По-моему, нет.

— Но что же делать? — с трудом шевеля синими, как у лежалого покойника, губами, пробормотал Шершнев, суетливо протирая абсолютно не нуждавшиеся в этом стекла очков.

— Выходить с поднятыми руками и просить пардону, — посоветовал Глеб. — Компенсировать убытки, оплачивать моральный ущерб... В общем, дорого обойдется. Если вообще обойдется.

— А он? — спросил Шершнев, указывая на Мансурова.

— А о нем забудьте. Вы его никогда не видели, вам ясно?

— Но... Но они же требуют его!

— Да, — сочувственно сказал Глеб. — Со зла, под горячую руку, могут и шлепнуть. А могут и не шлепнуть... Но если отдадите его, вас шлепнут обязательно. Зачем Паштету свидетели?

— О Господи! — ломая руки, простонал Шершнев.

— Не поможет, — скептически произнес Глеб. — Вы слишком долго эксплуатировали его в коммерческих целях, чтобы он теперь откликнулся.

Костлявый охранник вдруг встал с кресла, подошел к окну и, отодвинув занавеску, прильнул к темному стеклу. Глеб не успел окликнуть этого идиота: снаружи, разорвав темноту, ударила короткая очередь. В комнату со звоном полетело битое стекло, сырой ночной ветерок шевельнул расстеленную на столе старую пожелтевшую газету. Охранник выронил мелкашку, вцепился руками в занавеску и вместе с ней обрушился на пол, сшибив с подоконника гипсового олененка Бемби, который с треском разлетелся на куски, ударившись об пол. Сиверов оттолкнул торчавшего посреди комнаты Мансурова к стене и метнулся следом, гадая, есть ли под тонкими досками обшивки бревна или дом собран из пустотелых дощатых щитов.

— Выходите, уроды! — закричали снаружи. — Отдавайте математика и проваливайте! Стрелять не будем! Выходите, дом окружен!

Охранник, присланный в качестве парламентера, сидел на пороге, скорчившись и прикрывая голову скрещенными руками. Шершнев сидел на корточках в углу, трусливо поблескивая оттуда стеклами очков. Губы у него дрожали. Снаружи дали еще одну очередь — поверх голов, для острастки, так, чтобы не задеть драгоценного математика. Пули коротко простучали по крыше, от которой оторвался большой осколок шифера.

— Лучше сами выходите! — крикнули из темноты. — Если мы войдем, вам мало не покажется!

— Надо уходить, — сказал Глеб, обращаясь к Мансурову. — Держитесь меня, не отставайте. И снимите, наконец, этот халат!

— Я с вами, — быстро сказал из своего угла Шершнев.

— Как хотите, — ответил Глеб. — Как сумеете.

Мансуров возился рядом, сдирая с себя белый халат. Глеб дотянулся до выключателя и погасил свет. Сейчас же, будто по сигналу, из темноты ударили автоматы. Пули колотили в стены и крушили оконные стекла. Сквозь автоматные очереди то и дело прорывались хлесткие щелчки пистолетных выстрелов и басовитое бабаханье дробовиков. Бандиты поливали дом огнем со всех сторон, отбивая у осажденных желание прыгать в окна, отстреливаться и вообще совершать глупости. Глеб понял, каким будет продолжение: пока обитатели дачи будут корчиться по углам, пряча головы в коленях, несколько человек из бригады Паштета спокойно войдут в двери, включат свет, заберут Мансурова, а остальных перебьют, как собак. Чего проще! Следовательно, по дверям никто не стреляет...

— За мной, — сказал он и дернул Мансурова за рукав.

* * *

— Странно, — с одышкой сказал Глеб, привалившись плечом к толстому, почти невидимому в темноте сосновому стволу.

Ствол был шершавый и теплый, как нога великана. От него едва ощутимо пахло живицей и пылью. Окружающее, как всегда по ночам, выглядело серым и плоским, как на засвеченной черно-белой фотографии. Серый и плоский Мансуров полулежал на земле, опираясь спиной и затылком о сероватый, будто из картона вырезанный, ствол, и тяжело, с присвистом и всхлипываниями, втягивал в себя воздух. Бегун из него был никакой, в этом Глеб убедился сразу. “Еще немного, и его не понадобится убивать, — подумал Сиверов, меняя обойму в пистолете. — Сам помрет. От инфаркта. Или там от острой сердечной недостаточности. И зачем, спрашивается, я тащу его с собой?”

— Что... — с хриплым хлюпаньем спросил Мансуров. — Что вам... странно?

— Странный ты человек, Мансуров, — сказал Глеб, глядя в ту сторону, где над гребнем невысокого пологого холма просвечивало сквозь частокол сосновых стволов дымно-оранжевое зарево. — Где ты, там и трупы. Странно! Ведь ты же ученый, так? Наверное, когда садился за работу, думал осчастливить человечество. Ты ему — безграничную власть над природой, а оно тебе — почет, уважение, деньжат соответственно, а в перспективе — вечную память. Так ведь?

Среди сосен наверху блеснул луч карманного фонаря. Не обнаружив среди трупов на даче своего математика, Паштет не смирился с поражением.

Сиверов тщательно прицелился, держа пистолет обеими руками, и плавно спустил курок. “Глок” деликатно кашлянул, фонарь кувыркнулся, мигнул и пропал из вида.

— Так, — сказал Мансуров. Он никак не мог отдышаться, и это было плохо.

— Вот я и говорю — странно, — повторил Глеб. — Ведь ничего же, кроме беды, человечеству от твоего открытия не видно. Почему так?

— Не знаю, — сказал Мансуров. — Не мне об этом судить. И, уж подавно, не вам.

— Очень удобная позиция, — сказал Глеб. — С высот чистого знания, так сказать...

Он вдруг понял, зачем тащил этого человека с собой. А что, если они с Потапчуком действительно проглядели что-то важное? Что, если не учли чего-то главного? Безграничная власть над природой... Это ведь просто слова, заезженный штамп, изрядно стершийся от частого употребления. А что, если это действительно так? Безграничная власть... А вдруг?..

— Не понимаю, — сердито сказал Мансуров. — Где ваши люди? Почему никто не остановит этих бандитов? Вы что, приехали за мной без сопровождения? Один?

— Угу, — рассеянно пробормотал Глеб, глядя на зарево пожара и думая о своем. — Без ансамбля.

— Тут нет ничего смешного, — строго сказал Мансуров. — Это вопиющая халатность! Вы понимаете, что, если меня убьют, мир лишится величайшего в истории открытия?

Глеб усмехнулся, зная, что Мансуров не увидит его улыбки, и посмотрел на математика сверху вниз.

— Понимаю, — сказал задумчиво Глеб. — Я как раз сейчас пытаюсь решить, хорошо это или плохо, если тебя убьют и мир лишится величайшего открытия.

— Мне кажется, рассуждать — не ваша специальность, — сухо заявил Мансуров. — Ваше дело — в целости и сохранности доставить меня к тем, кто разбирается в этих вопросах лучше вас. И должен вам заметить, что даже с этой элементарной работой вы справляетесь отвратительно. Имейте в виду, как только доберемся до места, я сразу доложу о допущенных вами просчетах.

— Это если доберемся, — сказал Глеб. — Ну, вставай, национальное достояние. Надо двигаться.

— Я должен отдохнуть, — заявил Мансуров. — Я не могу идти дальше в таком состоянии. Я ученый, а не мастер спорта по спортивному ориентированию!

Глеб ощутил растущее раздражение — и против этого человека, удивительно сочетавшего в себе недюжинный математический талант с житейской недалекостью, едва ли не придурковатостью, и против себя самого — за то, что до сих пор тянул. Надо кончать с ним! А рука все не поднималась, и Глеб поймал себя на том, что нарочно провоцирует Мансурова произносить высокомерную чепуху, чтобы как следует на него разозлиться.

— Вставай, ученый, — сказал он нарочито грубо. — Или без любимых таблеток ноги не идут?

— Вы и это знаете?

— Я про тебя все знаю. А что касается таблеток... Экспериментальный препарат, разработанный для применения в психиатрии. Предназначен для выведения больных из шокового состояния. Проводятся испытания на больных аутизмом, положительных результатов пока нет. Отрицательных, впрочем, тоже, если не считать твоего случая. Впрочем, о твоем случае медицинской науке неизвестно. Да он и не представляет никакого научного интереса, этот твой случай. Подумаешь, невидаль: наглотался “колес” — и проститутку зарезал! Ну, вставай!