Андрей Воронин - След тигра

• Название: След тигра
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 985-14-0797-6

Суперагент ФСБ Глеб Сиверов по прозвищу Слепой ступает на опасную тропу Уссурийской тайги, чтобы разгадать тайну тигра-людоеда.

---

Вовчик с Тянитолкаем, поднатужившись, спустили сходни, а Глеб и Гриша опустили их на доски причала. С палубы буксира за их действиями наблюдали двое матросов, грязных и затертых до такой степени, что выглядели единоутробными близнецами. На фоне одетых в яркие пуховики москвичей аборигены казались особенно заброшенными и неухоженными. Они почти сливались с фоном, и помощи от них было как от части пейзажа — от парочки кустов, к примеру, или от приречного пологого бугра, на макушке которого сбились в кучу покосившиеся, черные от времени и непогоды бараки леспромхозовского поселка. Стояли, дымили газетными самокрутками, заряженными не то махрой, не то крепчайшим местным самосадом. Поплевывая в черную ледяную воду, они с равнодушием сфинксов наблюдали за разгрузкой.

Впрочем, их помощь никому и не требовалась. Спутники Сиверова, все эти кандидаты, без пяти минут доктора и старшие научные сотрудники, вкалывали так, что Глеб едва поспевал за ними. Он не без оснований считал себя недурно приспособленным к суровому походному быту, но люди, с которыми он сейчас вынужденно делил кров и пищу, удивляли его буквально каждый день. Однажды Глеб спросил бородатого Вовчика, где он, кандидат наук, научился так ловко, не хуже профессионального конюха, управляться с лошадьми, на что тот, хохотнув, ответил: «Чудак, я же кандидат биологических наук, а не физико-математических! Могу почистить, вылечить, а могу и разделать. Без проблем, понял? Это тебе не из винтовки пулять, композитор!» При этом Глеб ни капельки не сомневался, что винтовкой Вовчик владеет не хуже, чем лошадиным скребком, скальпелем или микроскопом. Вряд ли он, Гриша и Тянитолкай были виртуозами военного дела, но, судя по некоторым признакам, все они прошли огонь, воду и медные трубы, и даже, может статься, не единожды. Гриша, например, и не думал скрывать свое бурное прошлое, и на запястье у него можно было, без труда разглядеть татуировку в виде эмблемы воздушно-десантных войск, под которой красовалась короткая, но очень красноречивая надпись: «ДШБ». Вовчик тянул срочную в морской пехоте, обошел полмира, нюхал порох где-то в Африке и даже принимал участие в замирении взбунтовавшейся зоны, о чем любил рассказывать в свойственной ему юмористической манере.

Где, в каких войсках служил Тянитолкай, оставалось для Глеба тайной за семью печатями — так же, впрочем, как и его имя. Они почти не общались, и вовсе не потому, что Тянитолкай обиделся на Глеба за его выходку в ангаре. Просто такой он был человек — нелюдимый молчун, вещь в себе. Непонятно было даже, откуда у него такое странное прозвище — Тянитолкай. На этот счет Глеба, как обычно, просветил словоохотливый Вовчик. «Чуковского помнишь? — сказал он. — Это он придумал такого сказочного зверя — Тянитолкая. Одна голова у него спереди была, а другая — сзади. У нашего Тянитолкая голова одна, зато глаз две пары — одна спереди, как у всех, а другая на затылке». Насчет глаз на затылке Глеб сомневался, но как-то раз ему довелось увидеть Тянитолкая за довольно странным для старшего научного сотрудника занятием — метанием ножа. Нож у Тянитолкая был знатный, в добрый килограмм весом, с широким тусклым клинком и устрашающими зазубринами на спинке, и бросал его Тянитолкай не куда-нибудь, а в вертикальную жердь дощатой перегородки, за которой стояли лошади. Стоило ему взять на пару сантиметров левее или правее, и он мог бы поранить одно из животных, которые здесь были на вес золота. Но Тянитолкай ни разу не промахнулся, и Глеб мысленно ему поаплодировал.

Как только сходни были опущены, по ним сразу же повели заранее навьюченных лошадей. Кони шли неохотно, дробный перестук копыт и скрип прогибающихся досок далеко разносились в холодном утреннем воздухе. «Но, мертвая!» — радостно горланил Вовчик, едва ли не волоком стаскивая вниз по сходням упирающуюся, испуганно мотающую головой лошадь. На спине у лошади Глеб заметил хорошо знакомый дощатый ящик защитного цвета и от души посочувствовал животному, вынужденному тащить на себе такую груду железа.

За Вовчиком шла «солдат Джейн», ведя на поводу смирную гнедую кобылу. Куртка на госпоже начальнице была расстегнута, и Глеб заметил на поясе у «солдата Джейн» большую, сильно потертую кожаную кобуру, которой там раньше не было. Кобуру Горобец носила на животе, что, по мнению Глеба, свидетельствовало о серьезности ее намерений. Козырек ее выцветшей бейсболки был надвинут чуть ли не до кончика носа, почти целиком скрывая лицо. Видневшийся из-под этого козырька широкий волевой рот был плотно сжат, а волосы «солдат Джейн» собрала в конский хвост на затылке. На ногах у нее были прочные хлопчатобумажные штаны со множеством накладных карманов, заправленные в высокие, видавшие виды походные ботинки на толстой рубчатой подошве. Плечи Евгении Игоревны были оттянуты широкими лямками туго набитого рюкзака, на поясе, помимо пистолета, висели фляга с водой и внушительного вида тесак в поцарапанных деревянных ножнах.

За Горобец, дымя зажатой в зубах неизменной папиросой, спускался Тянитолкай. Пропустив его, Глеб поднялся на баржу, открыл загон и с опаской взял за повод вредную кобылу по кличке Заноза, вечно норовившую цапнуть кого-нибудь зубами. Она и сейчас попыталась проделать свой любимый трюк, но Глеб, который успел изучить ее повадки, ловко уклонился, прикрикнул на норовистую тварь и повел ее на берег.

Вообще-то, согласно трудовому соглашению, все эти погрузки-выгрузки были делом Глеба, и только его. Но господа ученые всю дорогу служили для него источником приятного удивления: руками работали умело и охотно, и Сиверов все чаще задумывался о том, нужен ли он в этой экспедиции вообще. То есть было совершенно очевидно, что в роли разнорабочего он не нужен никому — с повседневной работой члены поисковой партии справлялись превосходно и вполне могли обойтись без «прислуги за все». Следовательно, группа действительно остро нуждалась в опытном разведчике, умеющем ловко управляться с любым оружием и не бледнеющем при виде крови.

Глебу все это активно не нравилось. Создавалось впечатление, что группа имеет своей целью не столько поиск пропавшей экспедиции или сбор каких-то там научных данных, сколько обыкновенную месть. Недаром же все члены этого маленького отряда были крепкими, бывалыми мужчинами, готовыми в случае чего перегрызть любому глотку за свою молчаливую и строгую начальницу. Видимо, всех их связывали узы куда более крепкие, чем простое сотрудничество во имя спасения вымирающих видов животных; что-то подобное Сиверову доводилось видеть в Афганистане и других горячих точках. Это было что-то вроде солдатского братства, которое рождается только под огнем. Но в Афгане была война, а тут… Впрочем, тут, судя по некоторым признакам, тоже была война, и Глеб начинал побаиваться, что, едва успев сойти на берег, Горобец отдаст приказ приступить к планомерной зачистке поселка. Его давно подмывало как-нибудь изловчиться и поставить Федора Филипповича в известность о том, что тут происходит. Но в том-то и загвоздка, что ничего особенного здесь пока не происходило! Сколько ни думал Слепой над текстом предполагаемого донесения, у него неизменно получалось что-то наподобие знаменитого письма Ваньки Жукова: «Милый дедушка Федор Филиппович, забери ты меня отсюдова Христа ради…»

Собственно, никто и не ждал от него вестей, и Глеб уже который день подряд ломал голову, пытаясь понять, с чего это его вдруг потянуло на какие-то донесения. В предчувствия он, в общем-то, не верил, но сейчас его, похоже, одолевали именно предчувствия, и притом не самые хорошие. На лицах его спутников, даже на широкой, вечно ухмыляющейся, бородатой физиономии Вовчика, как будто лежала какая-то прозрачная, но различимая тень. Когда Глеб пытался повнимательнее присмотреться к членам экспедиции, тень эта исчезала, таяла, словно ее и вовсе не было. Однако стоило ему только заняться своими повседневными делами и перестать напрягать глаза и мозги, как у него снова возникало ощущение холодной, мрачной тени, упавшей на всю поисковую партию.

Вот и сейчас, едва Глеб сосредоточился на Занозе, которая примеривалась цапнуть его за плечо, как он почти физически ощутил присутствие чего-то недоброго. Такое бывало и раньше, особенно если Слепой знал, что за ним охотятся, и всегда в подобных случаях он, оглянувшись, обнаруживал за спиной либо нацеленный в затылок ствол, либо просто холодный, ненавидящий взгляд. Какое-то время он боролся с желанием резко обернуться, а потом все-таки не выдержал, осторожно повернул голову и посмотрел назад через плечо.

И, разумеется, не увидел ничего особенного. Все были заняты своими делами, никто даже не смотрел в его сторону. Горобец о чем-то совещалась с Гришей, разложив поверх офицерского планшета подробную карту местности. Вовчик, как всегда, увивался возле лошадей — пробовал подпруги и ремни, проверял, надежно ли закреплены вьюки, — а Тянитолкай, на ходу раскуривая потухшую папиросу, поднимался наверх по склону бугра, держа курс на гнилые бараки заброшенного поселка. Склон был покрыт грязными пятнами еще не успевшего растаять снега, и Тянитолкай оставлял за собой цепочку глубоких рыжих следов от налипшей на его сапоги глины. Папиросный дым рваной голубой лентой тянулся из-за его правого плеча и таял в холодном, сыром, очень чистом воздухе. Огромный нож, с которым Тянитолкай давеча развлекался на барже, висел у него на поясе , в потертых меховых ножнах и при каждом шаге похлопывал Тянитолкая по тощему заду.