Жюль Верн - Том 3. Дети капитана Гранта

• Название: Том 3. Дети капитана Гранта
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1955

Жюль Верн. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3.

Содержание:

Дети капитана Гранта (7)

Комментарий (639)

---

Роберт, улыбаясь, посмотрел на него.

— Я не боюсь! — промолвил он.

— Нет, дитя мое, нет, не бойся, — ответил Гленарван. — Через два часа наступит утро, и мы будем спасены!.. Молодец, Талькав! Молодец, мой храбрый патагонец! — воскликнул он, увидя, как ловко индеец ударом приклада убил двух огромных волков, порывавшихся перепрыгнуть через огненную преграду.

Но в эту же минуту при угасающем свете костра Гленарван заметил стаю волков, идущую сплоченными рядами на приступ рамады.

Развязка кровавой драмы приближалась. Огонь костра мало–помалу угасал, горючее иссякло. Равнина, до сей поры освещенная, погружалась во мрак, и во мраке опять замелькали фосфоресцирующие глаза красных волков. Пройдет еще несколько минут, и вся огромная стая ринется в загон.

Талькав в последний раз выстрелил и прикончил еще одного врага. Истощив боевые припасы, он скрестил руки на груди. Голова его склонилась. Казалось, он что–то молча обдумывал. Изыскивал ли он какой–нибудь смелый, невозможный, безрассудный способ отразить эту разъяренную свору? Гленарван не решался спросить его.

Вдруг волки изменили план нападения: они как будто стали удаляться, и их до сей поры оглушительный вой внезапно прекратился. На равнине воцарилась мрачная тишина.

— Они уходят, — промолвил Роберт.

— Может быть, — отозвался, прислушиваясь, Гленарван.

Но Талькав, догадавшись, о чем идет речь, отрицательно покачал головой. Патагонец хорошо знал, что хищники до тех пор не упустят верной добычи, пока заря не загонит их обратно в темные логова.

Однако тактика врага явно изменилась. Он уже не пытался проникнуть сквозь вход в рамаду, но избрал новый, более страшный способ действия. Агуары, отказавшись от попыток проникнуть сквозь вход, который люди столь упорно отстаивали огнем и оружием, обошли рамаду кругом и дружным натиском пытались проникнуть в нее с противоположной стороны. Уже слышно было, как когти хищников впиваются в полусгнившее дерево. Между расшатанными кольями частокола просовывались мощные лапы, окровавленные морды. Перепуганные лошади, сорвавшись с привязи, метались по загону, обезумев от ужаса.

Гленарван схватил мальчика, прижал его к себе, решив защищать его до последней возможности. Быть может, у него мелькнула даже безумная мысль попытаться спастись с Робертом бегством, но в этот миг взгляд его упал на индейца. Талькав, только что метавшийся, словно дикий зверь, по загону, вдруг подошел к своей дрожавшей от нетерпения лошади и начал тщательно седлать ее, не забывая ни одного ремешка, ни одной пряжки. Казалось, возобновившийся с удвоенной силой вой хищников перестал беспокоить его. Гленарван наблюдал за Талькавом с мрачным ужасом.

— Он бросает нас на произвол судьбы! — воскликнул он, видя, что Талькав взял в руки поводья лошади, как всадник, готовый сесть в седло.

— Талькав? Никогда! — отозвался Роберт.

Действительно, индеец думал не о том, чтобы покинуть друзей, а о том, чтобы спасти их ценой собственной жизни.

Таука была оседлана: она грызла удила и нетерпеливо прыгала на месте; глаза ее, полные огня, метали молнии. Конь понял намерение хозяина. В тот момент, когда индеец, уцепившись за гриву, готовился вскочить на коня, Гленарван судорожным движением удержал его за руку.

— Ты покидаешь нас? — спросил он, жестом указывая на часть равнины, где не было волков.

— Да, — ответил индеец, понявший Гленарвана. И он добавил по–испански: — Таука — хорошая лошадь! Быстроногая! Увлечет за собой волков.

— О, Талькав! — воскликнул Гленарван.

— Скорей, скорей! — торопил индеец.

— Роберт! Мальчик мой! Ты слышишь? — сказал Гленарван Роберту дрожащим от волнения голосом. — Он хочет пожертвовать собой ради нас! Хочет умчаться в пампу и увлечь за собой всю стаю.

— Друг Талькав! — крикнул Роберт, бросаясь к ногам патагонца. — Друг Талькав, не покидай нас!

— Нет, он нас не покинет, — сказал Гленарван и, обернувшись к индейцу, добавил: — Едем вместе!

И он указал на обезумевших от страха лошадей, прижавшихся к столбам частокола.

— Нет, — возразил индеец, понявший его намерение. — Плохие лошади. Перепуганные. Таука — хороший конь.

— Ну что ж, пусть будет так! — сказал Гленарван. — Талькав не покинет тебя, Роберт. Он показал мне, что я должен сделать. Я должен ехать, а он — остаться с тобой!

И, схватив за уздечку Тауку, он сказал:

— Поеду я!

— Нет, — спокойно ответил патагонец.

— Поеду я! — воскликнул Гленарван, вырывая из рук Талькава повод. — Спасай мальчика! Доверяю тебе, Талькав!

Гленарван в своем возбуждении перемешивал испанские слова с английскими. Но что значит язык! В такие грозные мгновения жест бывает красноречивей слов, люди сразу понимают друг друга.

Однако Талькав не соглашался, спор затягивался, а опасность с секунды на секунду возрастала. Изгрызанные колья частокола уже трещали под натиском волков.

Ни Гленарван, ни Талькав не склонны были уступить друг другу. Индеец увлек Гленарвана ко входу в загон; он указывал ему на свободную от волков равнину. Своей страстной речью он хотел втолковать Гленарвану, что нельзя терять ни секунды и что в случае неудачи в наибольшей опасности окажутся оставшиеся, что он лучше всех знает Тауку и он один сумеет использовать для общего спасения изумительную легкость и быстроту ее бега. Но Гленарван в ослеплении упорствовал: он во чтобы то ни стало хотел пожертвовать собой, как вдруг что–то сильно толкнуло его. Таука прыгала, взвивалась на дыбы и внезапно, рванувшись вперед, перелетела через огненную преграду и трупы волков, и уже издали до них донесся детский голос:

— Да спасет вас бог, сэр!

Гленарван и Талькав едва успели заметить Роберта, вцепившегося в гриву Тауки, — он промелькнул и исчез во мраке.

— Роберт! Несчастный! — вскричал Гленарван.

Но этого крика не расслышал даже индеец: раздался ужасающий вой. Красные волки бросились вслед за ускакавшей лошадью и помчались с невероятной быстротой на запад.

Талькав и Гленарван выбежали за ограду рамады. На равнине уже снова воцарилась тишина, лишь вдали среди ночного мрака смутно ускользала какая–то волнообразная линия.

Потрясенный Гленарван, ломая в отчаянии руки, упал на землю. Он взглянул на Талькава. Тот улыбался с обычным спокойствием.

— Таука — хорошая лошадь! Храбрый мальчик! Он спасется! — повторял патагонец, утвердительно кивая головой.

— А если он упадет? — спросил Гленарван.

— Не упадет!

Несмотря на уверенность Талькава, несчастный Гленарван провел ночь в страшной тревоге. Он и не думал о том, от какой опасности он избавился с исчезновением волков. Он порывался пуститься на поиски Роберта, но индеец удерживал его. Он убеждал его, что их лошади не догонят Тауку, что она, конечно, опередила своих врагов, что найти ее в темноте невозможно и что следует дождаться рассвета и только тогда ехать на поиски Роберта.

В четыре часа утра начала заниматься заря. Сгустившиеся на горизонте туманы постепенно светлели.

Прозрачная роса пала на равнину, и высокие травы зашелестели от предрассветного ветерка. Пора было отправляться в путь.

— В дорогу! — сказал индеец.

Гленарван молча вскочил на лошадь Роберта. Вскоре всадники уже неслись галопом на запад, придерживаясь прямого направления, от которого не должен был отклоняться и второй отряд.

В течение часа они мчались, не замедляя хода, ища глазами Роберта, и на каждом шагу боялись натолкнуться на его окровавленный труп. Гленарван безжалостно погонял шпорами коня. Наконец, послышались ружейные выстрелы, стреляли через определенные промежутки времени, очевидно подавая сигнал.

— Это они! — воскликнул Гленарван.

Оба всадника пришпорили коней и несколько минут спустя доскакали до отряда, предводительствуемого Паганелем. У Гленарвана вырвался крик радости: Роберт был здесь, живой, невредимый, верхом на великолепной Тауке, весело заржавшей при виде хозяина!

— Ах, мое дитя! Мое дитя! — с невыразимой нежностью воскликнул Гленарван.

Он и Роберт соскочили на землю и бросились в объятия друг другу.

Затем наступила очередь индейца прижать к груди мужественного сына капитана Гранта.

— Он жив! Он жив! — восклицал Гленарван.

— Да, — ответил Роберт, — благодаря Тауке!

Но еще до того, как индеец услышал эти полные признательности слова, он уже благодарил своего коня — говорил с ним, целовал его, словно в жилах этого благородного животного текла человеческая кровь.

Затем, обернувшись к Паганелю, патагонец указал на Роберта.

— Храбрец! — сказал он и, пользуясь индейской метафорой для определения отваги, добавил: — Шпоры его не дрожали.

— Скажи, дитя мое, почему ты не дал мне или Талькаву сделать эту последнюю попытку спасти тебя? — спросил Гленарван, обнимая Роберта.