Жюль Верн - Том 7. «ЧЕНСЛЕР». ГЕКТОР СЕРВАДАК

• Название: Том 7. «ЧЕНСЛЕР». ГЕКТОР СЕРВАДАК
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Научная Фантастика

Жюль Верн. Собрание сочинений в 12 томах. Том 7

Содержание:

«ЧЕНСЛЕР»

I-XXIII. Перевод М.Ф. Мошенко (7)

XXIV-LVII. Перевод Р.А. Розенталь (76)

ГЕКТОР СЕРВАДАК

Часть первая. Перевод Н.М. Гнединой (165)

Часть вторая. Перевод М.В. Вахтеровой (353)

Комментарий (543)

---

Но что же делал Хаккабут в гавани острова Гурби, пока шли сборы к переезду, пока все, в том числе и испанцы, лихорадочно готовились к зимовке?

Недоверчивый и подозрительный старик не внимал никаким доводам, которыми из сострадания пытались его переубедить, и безотлучно сидел на тартане, трепеща над своими товарами, как скупой над сокровищами, ворча, охая, не сводя глаз с горизонта в тщетной надежде, что у берегов острова Гурби появится корабль. Впрочем, в Улье Нины отлично обходились без неприятной физиономии ростовщика и не жалели об его отсутствии. Хаккабут наотрез отказался торговать иначе как за наличные деньги. Тогда капитан Сервадак запретил что-либо покупать или брать у него в кредит. Он хотел дождаться того момента, когда упрямство Хаккабута будет сломлено необходимостью, когда его переубедит сама действительность, а этого ждать оставалось уже недолго.

Между тем Хаккабут явно не разделял общего мнения, что колонии угрожает серьезная опасность. Он был уверен, что живет попрежнему на земле, лишь частично пострадавшей от катастрофы, и надеялся рано или поздно любым способом уехать с острова Гурби и снова заняться торговлей на средиземноморском побережье. Не веря никому и ничему, он вообразил, что против него готовят заговор, чтоб завладеть всем его достоянием. Именно поэтому, подозревая обман, он не желал признать гипотезу, утверждавшую, что Галлия лишь осколок Земли, уносимый в межпланетное пространство; именно поэтому он день и ночь неусыпно стерег свое добро. Однако до сих пор все подтверждало, что в околосолнечном мире странствует новое небесное тело - новая планета, все население которой состоит из англичан на Гибралтарском утесе и колонистов с острова Гурби; Хаккабут мог сколько его душе угодно сидеть, наставив на горизонт древнюю подзорную трубу, похожую на дырявую дымовую трубу, - у берегов не появлялся ни один корабль и ни один купец не спешил обменять свое золото на сокровища «Ганзы».

Прослышав о планах на зимовку и о приготовлениях к переезду, Хаккабут сначала по своему обыкновению ничему не поверил. Но когда он увидел, как шкуна, нагруженная зерном и скотом, направлялась на юг, он убедился, что капитан Сервадак и его товарищи решили покинуть остров Гурби.

Тогда-то Хаккабута и одолели мучительные сомнения. Что ожидает его, беднягу, если все окажется правдой? Неужели он действительно на берегу не Средиземного, а Галлийского моря? Неужто никогда больше он не увидит свое отечество, свою добрую старую Германию? Неужто ему не суждено больше обсчитывать простаков покупателей на триполитанском и тунисском побережьях? Ведь ему грозит разорение!

Хаккабут стал чаще наведываться на берег, пытаясь вступать в разговор то с испанцами, то с русскими, но в ответ слышал лишь весьма соленые шутки на свой счет. Он попробовал улестить Бен-Зуфа, предложив ему несколько понюшек табаку, однако тот решительно отклонил его подношения, сославшись на «приказ начальства».

- Нет, старина Завулон, - говорил Бен-Зуф, - не возьму ни понюшки! Запрещено! Лопай сам свой товар, пей, нюхай его, Сарданапал ты этакий!

Сообразив, что надо действовать по пословице: «Не помогли святые угодники, так взывай прямо к богу», Хаккабут обратился к Сервадаку с вопросом, верны ли дошедшие до него слухи, и выразил надежду, что французский офицер не станет обманывать такого бедняка, как он.

- Ну да, черт возьми, все это истинная правда, - отвечал Гектор Сервадак, которому надоел вздорный старик. - Вы едва успеете перебраться в Улей Нины!

- Спаси и помилуй меня предвечный бог и Магомет, - пробормотал Хаккабут, и в этом возгласе выразилась вся сущность вероотступника-торгаша.

- Хотите, я дам вам матросов, и они отведут «Ганзу» в бухту у Теплой Земли? - предложил капитан Сервадак.

- Мне хотелось бы добраться до Алжира, - ответил ростовщик.

- Повторяю вам еще раз, что Алжира больше не существует!

- Во имя аллаха, возможно ли это?

- Спрашиваю в последний раз, хотите ли вы отвести тартану на Теплую Землю и зимовать с нами?

- Помилосердствуйте! Ведь там мое добро разграбят!

- Не хотите? Что ж, тогда мы отведем «Ганзу» в безопасное место без вас и против вашего желания!

- Без моего согласия, господин губернатор?

- Да, я не могу допустить, чтобы ценный груз бессмысленно погиб из-за вашего глупого упрямства.

- Вы меня разоряете!

- Вы скорее разоритесь, если мы оставим вас здесь, - ответил Сервадак, пожимая плечами. - А теперь убирайтесь к черту!

Хаккабут поплелся к своей тартане, воздевая руки к небу и негодуя по поводу неслыханной алчности «нечестивцев».

К двадцатому марта работы на острове Гурби закончились. Оставалось только перебраться на Теплую Землю. Термометр показывал в среднем около восьми градусов ниже нуля. Вода в колодцах превратилась в лед. Колонисты решили на следующий день погрузиться на «Добрыню» и переехать в Улей Нины. Заодно решили отвести туда же и тартану, несмотря на все возражения ее владельца. Лейтенант Прокофьев заявил, что если «Ганза» останется в Шелиффской гавани, она будет затерта льдами и неминуемо раздавлена. В бухте же Теплой Земли тартана будет лучше защищена, а если даже и погибнет, то удастся спасти хотя бы ее груз.

Вот почему сразу же после того, как шкуна отчалила, «Ганза» тоже снялась с якоря, невзирая на вопли и проклятия Хаккабута. Четверо русских матросов по приказу лейтенанта Прокофьева взошли на борт «Ганзы»; корабль-лавка, как назвал его Бен-Зуф, поднял паруса и, покинув стоянку у острова Гурби, направился на юг.

Трудно передать, какою бранью осыпал матросов жалкий скряга, с каким ожесточением он твердил, что ни в ком не нуждается и ни у кого не просит помощи. Он рыдал, стонал, всхлипывал, но сквозь притворные слезы его серые глазки метали искры. И если бы через три часа, после того как тартана пришвартовалась в бухте Теплой Земли и Хаккабут убедился, что он вместе со своим имуществом находится в полной безопасности, кто-нибудь подошел бы к нему поближе, то был бы поражен, увидев, какой откровенной радостью горели глаза торгаша, когда он бормотал:

- Отвели судно задаром! Дураки! Идиоты! Ничего не взяли с меня за это!

В словечке «задаром» снова проявилась вся его сущность: он был не способен понять, что можно оказывать услуги бескорыстно.

Отныне и бесповоротно остров Гурби был покинут людьми. На последнем клочке французской колонии остались только птицы и те животные, которые ускользнули от загонщиков, но и они должны были замерзнуть. Не найдя другого пристанища, птицы снова слетелись на остров, и это лишний раз убеждало в том, что земля кругом бесплодна.

В этот день капитан Сервадак и его товарищи торжественно вступили во владение своим жилищем. Улей Нины понравился всем, и каждый радовался тому, как удобно, а главное как тепло в новом доме. Общей радости не разделял только Хаккабут; он не пожелал даже заглянуть вовнутрь и сидел один на тартане.

- Боится, должно быть, что его заставят платить за квартиру, - сказал Бен-Зуф. - Ну, да ладно! Придет час, когда он сам выползет из своего логова, мороз выгонит старую лисицу из норы!

Вечером в большом зале отпраздновали новоселье. За горячим ужином, приготовленным на огне вулкана, собралось все население Галлии. Во время пира не раз поднимали бокалы, в которых играло французское вино из погреба «Добрыни», - пили за здоровье генерал-губернатора и его «административного совета». Разумеется, Бен-Зуф принял добрую часть этих почестей на свой счет.

Ну и весело же было! Особенное оживление внесли испанцы: один взял гитару, другой кастаньеты, и все запели хором. Затем Бен-Зуф исполнил знаменитую «песенку зуава», широко известную во французской армии; но лишь тот, кто слышал ее в виртуозном исполнении денщика капитана Сервадака, способен оценить ее по достоинству:

Мисти гот дар дар тир лире,

Тир лир лир лиретт лира.

Кипит игра,

Раздайся шире -

Нам забаву отыскал

Зубоскал.

Без конца под вой свинца скачи, гонцы!

Если поняли припев -

Вы молодцы!

Затем состоялся бал, бесспорно первый бал на Галлии. Матросы с «Добрыни» сплясали русскую и заслужили бурное одобрение публики даже после фанданго, изумительно исполненного испанцами. К концу вечера Бен-Зуф показал сольный номер, блеснув в модном танце, весьма принятом на Монмартре, с такой грацией и мужественной силой, что снискал самые некрепкие похвалы Негрете.

К девяти часам торжества окончились. Всем захотелось подышать свежим воздухом, потому что после танцев, особенно при здешней температуре, было очень жарко.

Шествие возглавлял Бен-Зуф; он вел своих приятелей по главной галерее, выходившей на побережье Теплой Земли. Капитан Сервадак, граф, лейтенант Прокофьев, не торопясь, шли позади. Вдруг до них донеслись крики. Они ускорили шаг; в сухом и чистом воздухе оглушительно, словно оружейная пальба, раздавались восклицания, однако вовсе не выражающие ужас: то были крики «ура» и «браво».