Александр Пыльцын - Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

• Название: Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина
• Автор: Александр Пыльцын
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85950-4

Главный военно-исторический бестселлер.

Уникальные мемуары советского офицера, воевавшего в 8-м Отдельном штрафном батальоне (полевая почта 07380), прошедшего с ним от Белоруссии до Берлина и подробно, обстоятельно и честно рассказавшего об этом боевом пути – не приукрашивая «окопную правду», но и не очерняя прошлое.

Правдивые книги о советских штрафниках можно пересчитать по пальцам одной руки. И эта среди них – лучшая.

---

А в боевых документах штаба 3-й армии по этому поводу записано следующее:

«В 23.00 20.02.44 года сводный отряд в составе 8-го офицерского штрафбата и лыжного батальона 120-й гв сд переправился на западный берег р. Днепр против Гадиловичи, преодолел после сопротивления противника передний край и стал продвигаться на Рогачев».

На каком участке преодолевал линию фронта наш сосед, лыжный батальон, я не знал, и во время боевых действий в тылу противника соприкосновения с лыжниками у нас не ощущалось. Видимо, или характер их задачи, или сложившаяся обстановка заставили этот батальон действовать самостоятельно.

Уже потом, когда наш необычный поход в тыл противника был завершен, в армейской газете была публикация о том, что «этот беспримерный рейд дерзко и смело осуществили отряд Осипова и лыжный батальон Камирного». Стало понятно, что и лыжники тоже успешно выполнили свою задачу. Наш же батальон действовал совершенно самостоятельно. После разгрома какого-то крупного немецкого штаба в дер. Мадоры (нынешнее название «Мадора»), а здесь и еще в Старом Селе бои были горячими, и подрыва нескольких рельсов на железной дороге только к рассвету 20 февраля батальон стал приближаться к Рогачеву с северо-запада, перерезав развилку шоссе на Бобруйск и Жлобин.

И только многие годы спустя из «Советской военной энциклопедии» я узнал, что лыжники были из дивизии полковника Фогеля Я.Я. Был еще и другой лыжный батальон, от 5-й стрелковой дивизии, который линию фронта перешел сутками позже и в другом месте – севернее Нового Быхова. А еще через сутки туда же в результате смелого маневра вышел один полк этой же дивизии. Соединившись, они перерезали железную дорогу Рогачев – Могилев и перехватили шоссе Рогачев – Новый Быхов. Группировка противника оказалась изолированной с севера.

Даже после этого рейда мы узнали о лыжном батальоне, действовавшем с нами, только из короткой корреспонденции в армейской газете. Кстати, это на моей памяти была первая и последняя известная мне публикация о штрафбате, хотя и замаскированная под «отряд» (может, какой-то партизанский?). Ни перед этим, ни после и до самого конца войны штрафбат никогда и нигде не упоминался. У нас ни разу не появлялись ни кинооператоры, ни фотокорреспонденты, ни представители журналистской братии, даже из дивизионных газет. Наверное, сверху было наложено «табу» на освещение действий штрафников. И, как оказалось, не только на военное время.

Так что и после войны мы не искали, как другие, себя в хроникально-документальных фильмах о войне. А ведь наши дети, которых мы брали на просмотр таких фильмов, спрашивали, увидят ли они там нас. Мы как-то отвечали на эти вопросы. Выкручивались, не раскрывая не только им нашу «военную тайну» о службе в штрафбате.

А тогда, в феврале 1944 года, как только наш батальон вышел в район, близкий к северо-западной окраине Рогачева, комбат связался по радио со штабом армии. Вот как это событие отражено в воспоминаниях генерала Горбатова:

«Получили весть от сводного отряда лыжников. Он дошел до Рогачева, но перед самым городом высланная вперед разведка встретилась с противником, засевшим в траншеях. Командир отряда поступил правильно: поняв, что внезапность утрачена, он не стал ввязываться в неравный бой, а отвел отряд в лес и начал действовать по тылам противника».

Да если бы мы и попытались овладеть городом, тем более – удержать его, нам бы это не удалось. Ведь основные силы немцев не были разгромлены, а у нас ни артиллерии, ни бронетанковой техники, ни даже минометов не было! Наша минометная рота под командованием Пекура действовала в этом рейде как стрелковая. А рот пулеметной и противотанковых ружей да взвода ранцевых огнеметов в этих условиях было явно недостаточно! Ведь и в самом Рогачеве, и вблизи него у немцев было сосредоточено большое количество войск и техники.

Вскоре поступила команда «действовать», как и было предусмотрено заранее, – громить тылы, чем мы активно и занялись. Панику в стане врага нам удалось посеять большую. Батальон действовал и группами и собираясь в один довольно мощный кулак. Мелкие наши группы уничтожали технику противника. Захваченные орудия, предварительно перебив их прислугу, поворачивали в сторону заметных скоплений вражеских войск, складов и пр. Среди штрафников были артиллеристы, танкисты, даже летчики, поэтому произвести несколько выстрелов из орудий не составляло труда. Затем эти орудия и минометы взрывали или приводили в негодность другим способом. Поджигали захваченные продовольственные склады и склады боеприпасов, брали под контроль перекрестки дорог, уничтожали подходящие войсковые резервы противника и перерезали линии связи. Временно взятые в плен («временно», потому что после допросов их, естественно, не отпускали, а уничтожали) немцы говорили, что их командование считает, будто в тылу действуют откуда-то взявшаяся дивизия, а то и две, да много партизан. Так начались наши оперативные действия в тылу. Генерал Горбатов в своих мемуарах отмечал, называя и наш штрафбат лыжниками:

«Лыжники перекрыли все дороги, идущие от Рогачева на Мадору и Быхов, в том числе и железную дорогу, тем самым лишив фашистов путей отхода и подтягивания резервов».

Так оценил наши общие (с батальоном Камирного) действия командарм Горбатов.

Одним из эпизодов наших боевых действий было и освобождение угоняемых в рабство жителей Белоруссии. Кажется, на вторые сутки, ближе к полудню, наши передовые подразделения заметили, что по дороге на запад немцы конвоируют большую группу мужчин и женщин с целью угона в Германию (мы уже знали о массовых угонах трудоспособного населения в рабство). Комбат принял решение отбить у немцев своих земляков (наш командир, как уже упоминалось ранее, был родом из этих мест). Немецкий конвой был сравнительно малочисленным – человек 15, и буквально в минуты с ним было покончено. Мы освободили также около 300 советских граждан, которых гитлеровцы под дулами автоматов заставляли рыть в промерзшей земле траншеи. По нашей команде все освобожденные бросились врассыпную, чтобы скрыться в лесу или уйти по своим деревням.

Однако как командир взвода, находящегося в арьергарде, то есть в тыловом охранении нашей большой колонны, я заметил, что группа из пяти-шести женщин неотступно следует за нами. Конечно же, по своей одежде эта группа уж очень заметно отличалась от нас, одетых в белые маскхалаты, и, безусловно, могла нас демаскировать. Мне пришлось не раз им это растолковывать, но, увы, всегда безуспешно. До самых сумерек они так и шли за нами. Боялись, видно, снова попасть в лапы к немцам. С наступлением темноты я снова им разъяснил, что теперь они могут под покровом ночи отстать от нас и незаметно возвратиться в свои села. Показалось, что, наконец, моя «разъяснительная работа» подействовала на них.

Едва забрезжил рассвет, мне доложили, что за нами движется какая-то странная группа людей. Подумалось, не сели ли «на хвост» немцы? Присмотревшись, мы с удивлением узнали своих «старых знакомых», но, странное дело, одетых в какое-то подобие маскхалатов. Оказалось, что, воспользовавшись темнотой, они в мороз, раздевшись донага, сняли свое нижнее белье, а затем, одевшись в свои немудреные зипуны и шубейки, поверх них натянули свое исподнее, а часть полушубков, имеющих внутри белый или просто светлый мех, вывернули наизнанку и вот в таком «замаскированном» виде предстали перед нами. И жалко было их, и нельзя было удержаться от смеха! Пришлось смириться с их находчивостью и позволить следовать за нами еще какое-то время. Вскоре было обнаружено движение в сторону Рогачева большой автоколонны немцев. Завязался бой, и это женское «отделение» как ветром сдуло!

Надо сказать, что колонна нашего батальона была построена так, что и в ее голове, и в основном составе, и в хвосте следовали и пулеметчики, и подразделения противотанковых ружей (ПТР), и огнеметчики. Последние были вооружены малознакомыми нам «РОКСами» – ранцевыми огнеметами с жидкостью «КС», самовоспламеняющейся в соприкосновении с воздухом. Почему-то теперь, через много лет, эту жидкость, самовоспламеняющуюся на воздухе, называют «коктейль Молотова», тогда мы и понятия не имели о таком названии.

Когда была замечена немецкая автоколонна, батальон замер и, как только передние машины поравнялись с нашими замыкающими подразделениями, по фашистам был открыт шквальный огонь из всех видов имевшегося у нас оружия.

В хвосте нашей колонны, как я уже говорил, находился взвод ПТР под командованием 19-летнего, но уже имевшего солидный боевой опыт и ранение старшего лейтенанта Петра Загуменникова, с которым я успел подружиться. Его бойцы сумели подбить два передних автомобиля, возглавлявших немецкую автоколонну. И вся эта немалая вереница машин оказалась запертой с обеих сторон на узкой дороге, ограниченной с обочин глубоким, рыхлым снегом, так как и замыкающие автоколонну машины тоже уже были подбиты бронебойщиками, находившимися в голове колонны батальона. Попав под плотный огонь, успевшие выпрыгнуть из кузовов автомашин фрицы в панике бросились в разные стороны. Кто-то из них, обезумев, кинулся даже в нашу сторону, навстречу свинцовому вихрю, извергающемуся пулеметчиками и автоматчиками батальона. Однако один из немецких солдат, бросив оружие и подняв руки, вдруг закричал по-русски: «Не стреляйте, я свой, русский, из Калуги!».