Александра Девиль - Оберег волхвов

• Название: Оберег волхвов
• Автор: Александра Девиль
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-14-0279-8

Захватывающий сюжет романа переносит читателя в Киевскую Русь XII века.

Смелый и предприимчивый купец Дмитрий ценит человеческую жизнь превыше всего и всегда сражается с теми, кто ее отнимает, будь то степной разбойник, морской пират или наемный убийца. Но не меньше ценит он и свободу выбора. Отказываясь от навязанной ему невесты, он навлекает на себя княжеский гнев и попадает в темницу. Внезапно помощь приходит к нему оттуда, откуда он меньше всего ожидал, а вместе с ней и любовь…

---

С Еленой боярина Тимофея соединяла светлая и возвышенная любовь, к Завиде же влекла темная страсть, порочность которой он понимал, но был бессилен ей сопротивляться.

В те времена на Руси — хоть со дня крещения и прошло более ста двадцати лет — даже среди знатных и просвещенных людей в ходу была двухименность: одно имя — крестное, христианское, другое — мирское, языческое. Однако в семье Елены и Евфимии приверженность новой вере была так велика, что они не признавали никаких иных имен, кроме христианских. И хотя сестры рано остались сиротами, их твердость во всем, что касалось веры, никто не мог поколебать. Дочь, нареченную во святом крещении Анной, Елена никому не позволяла звать иначе, решительно пресекала попытки нянюшек баюкать крошку под привычными им именами Любава или Малинка.

Завида же, напротив, с трудом выговаривала христианские имена. Была ли она сама крещеной — этого никто не знал. Но дочь ее имела крестное имя Устинья. Однако Завида предпочитала называть ее Бериславой, желая своей дочери взять от жизни не только славу, но и все мыслимые блага и удовольствия.

Евфимия и Елена унаследовали после смерти родителей значительное состояние, поделенное между ними поровну. Евфимия свою долю потратила на постройку и учреждение монастыря, где стала игуменьей. Елена же, предвидя, что после ее смерти у Анны может появиться мачеха, свою долю наследства завещала дочери и заставила мужа и сестру поклясться, что они не обидят девочку и не принудят ее против воли выходить замуж или стричься в монахини. И, может быть, именно клятва, данная Елене, просветляла затуманенное сознание боярина и пробуждала его угнетенную волю, когда речь заходила об Анне. Так, он согласился с доводами матери Евдокии, что девочке будет лучше у нее, а не в одном доме с мачехой. В глубине души боярин понимал, что мать Евдокия была права, когда говорила, будто Завида может навести порчу на ребенка или, что еще хуже, отвратить душу Анны от истинной веры и прибрать ее к своим рукам. Но в то же время Тимофей помнил обещание не принуждать Анну к монашеству, если только она сама этого не захочет. А мать Евдокия изо всех сил старалась, чтобы племянница именно этого захотела. Тетушка уже была близка к цели, но внезапная смерть помешала ей довести дело до конца и увидеть Анну монахиней.

Против монастыря не возражала и Завида, рассчитывая, что в этом случае расходов будет меньше, чем при замужестве Анны, и, стало быть, кое-что из наследства Елены останется в доме. Что касается владений и состояния самого Тимофея, то тут Завида была спокойна — единственным наследником был ее сын Иванко.

Мать Евдокия не раз говаривала Тимофею, что у Завиды горят глаза на все Еленино наследство, но заполучить его есть только два способа: либо умертвить Анну, либо полностью подчинить ее, лишить собственной воли. Вздыхая, боярин возражал свояченице, но все-таки держал девочку под ее защитой.

Незадолго до смерти матери Евдокии Тимофей получил письмо от друга молодости Ивана Чудиновича, с которым когда-то плечом к плечу воевал в княжеской дружине. В одном из боев Чудинович был тяжело ранен и не смог больше продолжать жизнь воина. Он поселился в своем имении, что находилось в Теребовльском княжестве. На долгие годы друзья оказались разлучены, виделись редко, но иногда писали друг другу письма.

А в том письме Чудинович сообщал, что тяжко болен, что жена его умерла, а так как детей у него нет, все состояние он завещал единственному племяннику Глебу — сыну своей сестры. Глеб — княжич, но обедневший, изгнанный родней покойного отца. Чудинович поправит дела племянника, поскольку неустанными трудами в имении, а также удачными торговыми сделками сумел за много лет приумножить свое состояние. И еще Чудинович хотел, чтобы Глеб стал зятем Тимофея, женившись на Анне. Глебу он уже об этом написал, и молодой князь был не против породниться с видным киевским боярином. А тут и случай такой — Глеб едет к больному дяде через Киев. Пусть и остановится на некоторое время у боярина Раменского, познакомится с его дочерью, посватается к ней, — а уж после помолвки отправится в Теребовльское княжество.

Боярин Тимофей, прочитав это письмо, обрадовался предложению старого друга. Он ничего не стал говорить ни За- виде, ни матери Евдокии, которая в то время была уже тяжко больна. Он затаил в себе эту мысль: выдать Анну замуж за человека из хорошего рода, молодого, состоятельного и к тому же племянника лучшего друга. И тогда, даже если уйдет из жизни мать Евдокия или он сам, у его дочери будет надежный защитник и друг.

После смерти матери Евдокии Тимофей хотел забрать Анну в дом, но девушка неожиданно воспротивилась: она поклялась тете, что не покинет монастырь до сорока дней — то есть почти до Троицы. Это было досадным препятствием для планов боярина, так как вскоре должен был приехать Глеб. Но никакие уговоры и приказы на Анну не подействовали. Мать Евдокия научила девушку непреклонно исполнять обеты. А еще боярин стал замечать, как все чаще наведываются к Завиде два ее подозрительных родственника. И раньше бывало, что они наезжали, да и Берислава частенько месяцами гостила где-то у родни своего покойного отца, но появление их в доме сразу после смерти матери Евдокии показалось боярину странным. И в довершение ко всему — страшные слухи о Быкодере…

Но, когда приехал Глеб, боярин Раменский заметно приободрился. Статный и нарядный красавец князь ему сразу понравился, хотя и показался немного хвастливым. Впрочем, боярин был снисходителен к слабостям молодежи. Он сообщил Глебу, что знакомство с будущей невестой придется немного отложить, поскольку лишь через двадцать дней она покинет стены монастыря. Глеб не возражал и с удовольствием пользовался отсрочкой, чтобы осматривать Киев, заводить знакомства, а также покупать обновы в счет дядюшкиного наследства.

Уже через несколько дней после его приезда боярин стал замечать, какими выразительными взглядами обмениваются, сидя за столом, Глеб и Берислава. Потом еще пару раз он заметил их, уединенно беседующих в саду. Невольное подозрение закралось в его сердце, и боярин решил откровенно поговорить с Глебом. Но молодой князь уверил, что смотрит на Бериславу как на будущую родственницу и не помышляет об иной невесте кроме Анны.

Тимофей успокоился и уже начал потихоньку вести подготовку к свадьбе. Да и других дел у боярина хватало: он управлял большим хозяйством, собирал награду для поимки Быкодера, каждый день наведывался во дворец к великому князю Святополку, который последнее время часто хворал.

А в это время за спиной Тимофея кипели страсти и плелись заговоры, достойные ромейских императриц. Берислава, чуть ли не с первого взгляда «положившая глаз» на красавца князя, теперь вместе с матерью обдумывала, как отвратить его от Анны.

— Говорила я тебе, матушка, что зелье, которое привез Горята, никуда не годится. — Берислава, уколовшись об иглу, с досадой бросила шитье на пол. — И варила его вовсе не Зелга, а какой-нибудь торчин или берендей. Зелги, наверное, уже и в живых нет, а они от ее имени продают всякую гадость, дурят людей.

— Нет, дочка, зелье настоящее. Да я и сама умею варить не хуже. Но тут и без всякого зелья можно обойтись. Глеб и так в тебя влюбился, лишь только увидел. Да и кто пройдет мимо твоей красоты?

— Влюбился? Отчего ж тогда он сватается не ко мне, а к Анне? Хвороща подслушала, как он третьего дня ясно сказал боярину, что только Анна может быть его невестой.

— Ах, милая, разве сватаются всегда к тем, кого любят? Анна — дочка боярина, а ты — падчерица. У нее приданое большое.

— А разве у меня нет приданого? Столько лет живя с Тимофеем, ты разве не насобирала?

— Все, что надо, у тебя есть. Но не забывай, что у Анны еще немалое наследство от матери. И до него мы не доберемся.

— Эта дура богаче меня! — Берислава с досадой топнула ногой. — Надо было покупать у Зелги не приворотное зелье, а мертвую воду!

— Потише, милая. Не забывай, что эта дура живет под защитой монастыря. Но даже здесь, дома, я не стану ее травить. Ведь все подозрения упадут только на нас с тобой.

— Но как же быть? Разве есть другой способ завладеть ее наследством? И отнять у нее Глеба?

— Какая ты, дочка, нетерпеливая. Тебе если чего захочется, так прямо вынь да положь. Вот так же когда-то и с Яку- ном было. И что хорошего получилось?

— Ах, матушка, не напоминай мне об этом. Сейчас совсем другое. Я люблю Глеба по-настоящему. И если он достанется этой уродине, этой слабоумной…

— Ты правильно сказала, дочка. — Завида лукаво улыбнулась. — Анна действительно слабоумная уродина. Об этом весь Киев знает. А ее глупая тетка только помогла нам тем, что прятала свое дорогое чадо в монастыре. Вот в этом-то я и вижу выход. Надо показать Глебу, какая Анна убогая, надо отвратить от нее нашего красавца князя. И тогда он поймет, что умная красавица Берислава больше годится ему в жены, чем безобразная дурочка Анна.