Себастьян Хаффнер - В тени истории

• Название: В тени истории
• Автор: Себастьян Хаффнер
• Издательство: Deutscher Taschenbuch Verlag (dtv)
• Жанр: История
• Год: 1987
• ISBN: 3-423-10805-3

В этой книге представлены двадцать пять статей Себастьяна Хаффнера, написанных в промежутке времени за двадцать лет. Для русскоязычного читателя будет весьма интересно познакомиться как с малоизвестными для нас фактами истории, так и с взглядами и суждениями о них выдающегося немецкого публициста — как всегда, неожиданными и оригинальными. В "Исторических размышлениях" он обращается к истории Пруссии и Парижской Коммуны, к основанию Германского рейха Бисмарком и к захвату власти Гитлером. Он размышляет о роли в современной жизни Западной Римской империи, причем между периодом её упадка и нынешней Европой Хаффнер усматривает удручающие параллели: "Материальное благосостояние и цивилизация стремительно приходят в упадок, если угасает его духовная сущность. То, за что не готовы сражаться, то теряют". В "Биографических эскизах" он рисует портреты Ленина и Мао, Черчилля, Штреземанна и Аденауэра, и приходит при этом к не всегда удобным выводам. И он представляет "Гражданские размышления" об индустриальной революции, о прогрессе, а также о сегодняшней роли мужчины.

Даже если Вы не согласитесь с точкой зрения автора — все равно нельзя не оценить глубину и оригинальность его суждений по самым различным вопросам.

---

Тем не менее: практика стала мягче, так сказать добродушнее, чем это прежде предусматривал текст конституции, и на это имеет смысл недвусмысленно указать, поскольку часто утверждается обратное. Существует легенда, по которой безгранично либеральный и толерантный Основной Закон с течением времени постепенно переделывается в авторитарный и ложно интерпретируется. Это попросту не соответствует действительности. Также не соответствует действительности то, что статьи 18 и 21 прежде были нацелены только на правых, на новый национал–социализм, а с тех пор здравому смыслу вопреки стали применяться лишь против левых, коммунистов всех разновидностей. Эти статьи с самого начала были нацелены не только на их дословное соблюдение, но также по своему умыслу равномерно на левых и правых — в конце концов страх перед коммунистами в 1949 году был настолько же живым, как и воспоминание о гитлеровских ужасах, и когда сегодня их вспоминают чаще в связи с коммунистами, чем с неонацистами, то просто потому, что коммунисты в политической жизни федеративной республики между тем стали заметными больше, чем неонацисты. Это естественно может снова измениться. И очень уж большой роли обе эти силы не играют, что возможно также является главной причиной того, что их сегодня терпят, что далеко выходит за рамки прежнего замысла Основного Закона.

То, что эта терпимость стала политически возможной, что её так сказать стало можно достичь, это разумеется опять таки связано с Основным Законом. Основной Закон отвечает не только на пока что, слава богу, теоретический вопрос — следует ли (или должно ли) демократии ставить себя в распоряжение избирателей, и даёт ответ, противоположный ответу веймарской конституции. Он прежде всего имеет дело с прозаической мудростью: прежде всего вовсе не следует заводить дело столь далеко. Недоверчивость обжегшихся детей, которая вдохновляла отцов Основного Закона, в отличие от отцов веймарской конституции, относится также — и не в последнюю очередь — к мудрости, к гражданской ответственности и к демократической устойчивости германских избирателей.

Государство — это партии

Веймарская конституция читается как приглашение избирателям дать волю своим правым взглядам и в любое время таким образом политически перебеситься. Об Основном Законе этого сказать нельзя. Он скупится на власть, которую он признаёт за избирателем, и существует множество предосторожностей, чтобы предотвратить слишком быстрое и легкое влияние колеблющейся воли избирателей на руководство государством. Избиратель не должен иметь этого слишком легко, он должен тщательно обдумывать, что он делает: это та концепция, которая лежит в основе всей государственной конструкции Основного Закона. Говорили о медиатизации избирателей, и по этой причине часто критиковали Основной Закон как раз как в корне недемократический.

Ну, недемократическим он не является. Предложение: «Вся государственная власть исходит от народа» — это не только конституционный лозунг, но и конституционная действительность. Нет ничего в Федеративной республике, никакой институции, никакого государственного органа, никакого закона и никакого постановления, ничего, что каким–то образом не было бы в последней инстанции обращено к воле избирателей и к решениям избирателей. Однако разумеется, воля избирателей и решения избирателей направляются и фильтруются столь многообразно, что они в своём конечном продукте часто более не узнают себя — это то, за что часто серьёзно критикуется Основной Закон. Однако это намерение; намерение объединить демократию со стабильностью — причём за этим питаемым веймарским опытом убеждением стоит то, что в основе для немцев более предпочтительно стабильное государство, чем демократия, и что они будут ценить демократию лишь столь долго, пока она им обеспечивает стабильное государство.

Это означает прежде всего отказ от какой–либо прямой, плебисцитной демократии. Никакой народной инициативы, никаких референдумов, никаких всенародных выборов федерального президента — всё в осознанном противопоставлении Веймару. Не считая пары исключений, как урегулирование границ земель, воля избирателей в каждом случае проходит сначала через грубый фильтр избранных парламентов: бундестаг, ландтаги и местное самоуправление. Хотя политическую систему Федеративной республики часто определяют как парламентскую демократию, всё же в строгом смысле парламентской демократией, как Англия, где не избиратель, но Нижняя Палата парламента всесильна, Федеративная республика также не является. За грубым фильтром парламента Основной Закон поставил ещё множество тонких фильтров.

Сначала, во–первых, множество парламентов, федерализм. Ни в коем случае нельзя сказать, что бундестаг и федеральное правительство Федеративной республики властвуют целиком и полностью. Множество важных законодательных областей и гораздо большая часть управления — культурная политика, образование, судопроизводство, полиция — являются делом земель, в которые федеральная власть вмешивается мало или вовсе их не касается. И в само федеральное законодательство земли вмешиваются ещё раз: через бундесрат, представительство земель, что может действовать весьма препятственно, если бундестаг и бундесрат имеют политически различные большинства.

Затем законодательство привязано к конституционному строю, и за этим следит федеральный конституционный суд — весьма могущественное учреждение, которого не знала ни одна из прежних германских конституций. Большинство правительств, которые до сих пор были у Федеративной республики, больше боялись федерального конституционного суда, чем оппозиции в парламенте, и с основанием. Основной Закон дал федеральному конституционному суду очень действенное оружие в руки в форме основных прав граждан, которые, опять–таки иначе, чем в Веймарской республике, являются не только программой для будущего законодательства, но и непосредственно действующими правами и могут быть изменены или ограничены только конституционным большинством — а частично даже и вообще не могут. Это часто устанавливает болезненные тесные границы власти законодательных органов.

И наконец, существует, хотя и не в Основной Законе, однако в конституционной действительности, закон о выборах с его пятипроцентной оговоркой, которая не только предотвращает раскол партий, но также и чрезвычайно затрудняет возникновение новых партий.

Если кратко, то уже нормальная политическая повседневная жизнь совершенно осознанно устроена Основным Законом так, что новой антидемократической волне в этот раз было бы весьма трудно пробиться до центра государственной власти, прежде чем она снова пойдёт на спад — как это произошло в 1930 году в Веймарской республике. Был выстроен, так сказать, чрезвычайно усложнённый маршрут, который правда осложняет жизнь не только революционным и враждебным конституционному строю народным движениям, то также и в целом соответствующим конституции устремлениям к реформам и изменениям. Если рассматривать чрезвычайно усложнённые, переплетённые и многоуровневые здания государства и аппарата законодательства, то часто можно было бы задаться вопросом — а может ли вообще в них развёртываться конструктивная политическая жизнь, не должны ли все стремления к прогрессу, обновлению и изменению заканчиваться в этом лабиринте учреждений. Однако и здесь — и как раз здесь — конституционная действительность гораздо лучше, чем может предположить писаная конституция. На практике политическая жизнь под Основным Законом представляется совершенно ясной, подвижной и продуктивной, и именно потому, что через все переплетённые ходы государственности течёт тот самый элемент, который в конце концов во всём многообразии всё же снова представляет единство: партии.

Я полагаю, что Основной Закон является первой конституцией в мире, которая вообще обращает внимание на партии и отводит им соответствующее конституционное место. Правда, в тексте конституции это занимает гораздо более скромное место, чем в конституционной действительности. По тексту статьи 21 «партии содействуют формированию политической воли народа». В действительности они являются существенными носителями и созидателями этого формирования политической воли, и одновременно представителями государства, а именно во всех его частях и учреждениях: в бундестаге и в федеральном правительстве, в ландтагах и в земельных правительствах, даже в федеральном конституционном суде с его «чёрным» и его «красным» сенатом, но также и в общественных учреждениях и всё более и более в негосударственных объединениях общественного права — повсюду мы снова встречаем партии.

В своей конституционной действительности Федеративная республика является партийным государством. Без партий она не смогла бы функционировать ни одного дня, а с ними она функционирует отлично. Через партии — а сегодня уже практически только через них — снизу вверх текут желания, идеи, одобрения и отрицательные эмоции, требования и протесты; и также через партии — и вновь только через них — течёт государственная политика сверху вниз, в форме законов, постановлений, административных мер, объяснительных или зажигательных речей или агитационных телевизионных программ. Партии являются большим, незаменимым связующим звеном между народом и государством; от их состояния зависит, будет успешной или нет связь демократии и стабильности, к которой стремится Основной закон.