Себастьян Хаффнер - В тени истории

• Название: В тени истории
• Автор: Себастьян Хаффнер
• Издательство: Deutscher Taschenbuch Verlag (dtv)
• Жанр: История
• Год: 1987
• ISBN: 3-423-10805-3

В этой книге представлены двадцать пять статей Себастьяна Хаффнера, написанных в промежутке времени за двадцать лет. Для русскоязычного читателя будет весьма интересно познакомиться как с малоизвестными для нас фактами истории, так и с взглядами и суждениями о них выдающегося немецкого публициста — как всегда, неожиданными и оригинальными. В "Исторических размышлениях" он обращается к истории Пруссии и Парижской Коммуны, к основанию Германского рейха Бисмарком и к захвату власти Гитлером. Он размышляет о роли в современной жизни Западной Римской империи, причем между периодом её упадка и нынешней Европой Хаффнер усматривает удручающие параллели: "Материальное благосостояние и цивилизация стремительно приходят в упадок, если угасает его духовная сущность. То, за что не готовы сражаться, то теряют". В "Биографических эскизах" он рисует портреты Ленина и Мао, Черчилля, Штреземанна и Аденауэра, и приходит при этом к не всегда удобным выводам. И он представляет "Гражданские размышления" об индустриальной революции, о прогрессе, а также о сегодняшней роли мужчины.

Даже если Вы не согласитесь с точкой зрения автора — все равно нельзя не оценить глубину и оригинальность его суждений по самым различным вопросам.

---

Основной Закон оказался гораздо лучше, гораздо более долговечным, чем этого хотели его авторы, и естественно со вступлением его в силу в жизнь вошло западногерманское государство, основатели которого не хотели его существования, однако ликвидации которого более не может представить себе никто из его граждан, не говоря уже о том, чтобы желать такого. Равным образом естественно «те немцы, в совместном действии с которыми было отказано», должны были на основании этого идти другим путём, и вследствие этого волей–неволей создали своё собственное, весьма непохожее государство. Если преамбула Основного Закона содержит заповедь о воссоединении, то это во всяком остаётся неисполненным и с течением времени становится всё более невыполнимым. То, что оба германских государства такими, какими они есть и стали, сегодня нельзя более объединить без того, чтобы не разрушить одно или другое, или оба — есть ли ещё кто–либо, кто этого не видит? Спросим иначе: имеет ли кто–либо представление, как при более благоприятном политическом положении и при наличии доброй воли с обеих сторон — чего сегодня не существует — могло бы конкретно выглядеть государственное объединение Федеративной Республики и ГДР в общее государство? Уже при попытке просто помыслить такое постигает неудача.

Однако если думают не о Федеративной Республике, а о конференциях премьер–министров федеральных земель и их министров, то есть о неформальном подобном конфедерации сотрудничестве западногерманских земель, тогда начинает показываться нечто вроде слабого света в конце туннеля. Германская конфедерация — это же было однажды, прошло уже много времени — предложение ГДР. Конечно, при этом они думали скорее о союзе двух стран с Федеративной республикой, и из этого вряд ли могло бы выйти много толку, не только из–за различных общественных устройств обеих государств, но прежде всего из–за их различной величины. Однако такие земли, как Северный Рейн — Вестфалия и ГДР примерно равны по величине, другие земли даже меньше, чем ГДР. Никому не нужно бояться других, и никто не мог бы другим что–то навязывать — почему не могло бы однажды стать возможным в таком кругу урегулировать практические вещи? Государственное собственное существование Федеративной республики и ГДР и их квази–дипломатические отношения остаются от этого нетронутыми — подобно тому, как некогда суверенитет Пруссии и Австрии оставались нетронутыми, несмотря на существование франкфуртского Германского Союза.

Прежде чем развитие событий такого рода могло бы перейти в область возможного, рамки международных условий конечно же должны стать гораздо шире, чем они есть сегодня. Однако если вообще ещё существуют возможности общегерманских особых отношений, которые с некоторой широтой можно было бы подвести под определение «Воссоединение», то следует скорее искать их на уровне земель, чем на уровне федерации. Между тем мы поступаем правильно тем, что преамбулу к Основному Закону не воспринимаем более важной, чем это делает сам Основной Закон. Его трезвой солидности мы обязаны государством, которое он сохраняет и о котором заботится, даже если это и не вся Германия.

(1974)

Германия между сверхдержав

Судьба Федеральной республики не является столь неудачной. Можно даже сказать, что в некоторых отношениях она лучше, чем была у Германского рейха.

Действительно решающий надрез и перелом, которым 1945 год был в германской истории, не столько внутриполитический, сколько внешнеполитический. Если бы это слово не было столь предосудительным, можно было бы сказать: геополитический. Внутриполитически между Германским рейхом и Федеративной республикой существует абсолютная непрерывность. Просто в Федеративной республике демократические и либеральные идеи получили полное развитие, которые вначале вообще существовали уже в кайзеровском рейхе, а в веймарской республике уже однажды были реализованы несколько в ином виде. Старый гражданин ФРГ, родившийся в кайзеровском рейхе и выросший в Веймарской республике, внутриполитически чувствует себя в Федеративной республике сразу же в своей тарелке. Однако внешнеполитически он должен в корне переучиться, и этот процесс переучивания и переосмысления всё еще продолжается.

Изменения произошли двояким образом. Об одном знает каждый: Германия разделена. Другое лишь постепенно проникает в сознание, но это возможно большее изменение, которое ещё глубже преобразовало политический характер немцев и всё ещё преобразует его: оба государства, из которых сегодня состоит Германия, живут в совершенно другом политическом окружении и имеют с этим окружением совершенно иные отношения, чем Германский Рейх. Внешнеполитически они должны ориентироваться совершенно по–новому. Эта новая ориентация всё ещё не полностью завершена.

Германский Рейх Бисмарка был срединным государством, и он был великой державой. Федеративная республика больше не является великой державой. Это видит каждый, но она кроме того не является больше срединным государством, а это пограничное и окраинное государство, выдвинутая на передний край пограничная область новой западной системы государств, в которую она прочно интегрирована и в которой тон задаёт Америка. Напротив, другое германское государство, ГДР, это выдвинутая на передний пограничная область новой восточной системы государств, в которой главенствует Советский Союз. В целом эта тесная привязка обоих германских государств к двум сверхдержавам и их системам союзов делает невозможным их воссоединение или новое объединение в обозримом будущем — гораздо больше, чем их внутренние и общественно–политические различия. В другой мировой ситуации они быть может преодолели бы их. Однако этого иного мирового положения в перспективе не видно, и у немцев вовсе нет интереса в том, чтобы добиваться его. На всё обозримое будущее они должны как можно лучше устроиться в своём новом положении, поделенными между двумя сверхдержавами. Это относится к ГДР, и это так же относится к Федеративной республике, которая при этом ещё и вытянула лучший жребий.

Судьба Федеральной республики не является столь уж неудачной. Можно даже сказать, что в некоторых отношениях она лучше, чем была у Германского рейха. В Федеративной республике живёт больше трёх четвертых жителей погибшего рейха, однако они живут на только лишь примерно половине площади, и их восточная граница, за которой живёт оставшаяся четверть бывших немцев рейха, это неуютная, даже кровоточащая граница, на которой снова и снова происходят трагические события. Потенциально это вражеская граница. Но при этом мы уже имеем обратную сторону медали. У Германского рейха в мирные времена не было кровоточащей границы, но потенциально враждебные границы, военные границы, были у него не только на одной стороне, а вокруг. Он был, как определил один американский историк, рожден блокированным, окружённым пятью сверхдержавами. Он был сильнее, чем каждая из них по отдельности, но естественно слабее, чем коалиции, которые они могли заключать между собой. И как раз потому что он был сильнее, чем была каждая из них по отдельности, то они склонялись естественно к тому, чтобы уже по причинам безопасности образовывать такие коалиции против Рейха.

Бисмарк с невероятным усердием и искусством в течение двадцати лет сдерживал это стремление. Однако вскоре после его отставки был заключен французско–российский союз, десять лет спустя образовалась франко–русско–английская Тройственная Антанта, а во время Первой мировой войны к вражескому объединению присоединилась также Италия. Кругом враги! В чём, естественно, была доля вины германской политики. Однако и это было бы слишком легко объяснять только лишь из геополитического положения Германского Рейха. В конце концов он был самой сильной из европейских великих держав того времени, и искушение было на поверхности — использовать эту силу, чтобы при предлагавшей себя возможности решиться на взрыв и прорыв, чтобы взорвать кольцо, закрывшееся вокруг Германии! Что другие естественно заметили, почему они, уже из чистого стремления к самосохранению, лишь ещё теснее закрывали кольцо. Война 1914 года географией и соотношением сил была Германскому Рейху так сказать предначертана от рождения, равно как и поражение 1918 года. О Второй мировой войне, которая была в гораздо большей степени, чем Первая, чисто германской наступательной и захватнической войной, в этой связи мы сначала говорить не будем.

От всех этих опасностей и искушений Германского Рейха Федеративная республика свободна. У неё больше нет потенциальных противников на Западе, Севере и на Юге, только союзники. Она живёт, с тех пор как возникла, опираясь на могущественных друзей, в западноевропейском и атлантическом объединении и союзе, в котором она может себе позволить жить очень хорошо — не только материально, но и материальное нам не следует забывать. В конце концов вовсе не было само собой разумеющимся, что немцам в Федеративной республике так скоро после столь ужасной войны и столь страшного крушения будет лучше, чем когда–либо прежде, и ещё менее было само собой разумеющимся, что американские победители будут кормить свою часть побеждённой Германии пакетами помощи CARE [48], и при помощи плана Маршалла она будет снова поставлена на ноги.