Иван Филоненко - Земные наши заботы

• Название: Земные наши заботы
• Автор: Иван Филоненко
• Издательство: Издательство «Советский писатель»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

В книге Ивана Филоненко собраны его лучшие очерки последних лет, печатавшиеся в журналах «Октябрь», «Москва», «Наш современник», «Сельская новь» и в других изданиях. Герои очерков — наши современники, труженики Нечерноземья, люди, посвятившие свою жизнь преобразованию коренных земель России. Читатель найдет здесь размышления о перспективах дальнейшего развития колхозной деревни, о роли науки в решении Продовольственной программы партии, о морально-этических факторах, влияющих на жизнь сегодняшнего села.

---

Наверно, и почвенные бактерии несут ощутимый урон, те бактерии, которые активно участвуют в круговороте веществ, орудуя на «кухне», готовя пищу растениям и пополняя почву питательными веществами.

И тут не надо быть очень догадливым, чтобы сказать: а ведь без них, невидимых глазу тружеников, естественное плодородие почвы долго поддерживаться не сможет, без них почвообразовательные процессы прекратятся вовсе, прекратятся только потому, что мы вырываем из экологического цикла какие–то очень важные звенья, которые ни увидеть простым глазом, ни услышать нашим человеческим ухом мы не можем.

Так что ученым сегодня надо больше думать не о том, как лучше применять те или иные ядохимикаты, а что и как надо делать, чтобы без них обходиться. А обходиться без них можно. Но, конечно, при очень высокой культуре земледелия, при такой системе земледелия, в которой пары займут положенное им место.

Думается, пора поставить так: присвоили хозяйству звание высокой культуры земледелия — значит, на полях ядохимикатов не должно быть. Постепенно, на передовиков глядя, и другие будут привыкать обходиться без гербицидов и больше будут налегать на агротехнические приемы, на содержание полей в чистоте.

Конечно, делать это надо постепенно, потому что разом отказаться от ядохимикатов никак нельзя, тогда мы действительно зарастем сорняками и вынуждены будем снова применять гербициды. Но в любом случае мы должны заявить: применение ядохимикатов подрывает производительные силы природы, и что мы, исповедующие законы диалектического мышления избираем иное направление, соответствующее законам природы, а не нарушающее их.

— Нужны иные препараты, безвредные для животного мира.

— Не знаю, — задумчиво откликнулся Мальцев. — Придумать менее вредные для животного мира препараты, наверное, можно. Но они же и понизят бдительность нашу при их применении. А долголетняя агрономическая практика убеждает: нет и едва ли могут быть созданы химические средства защиты, которые были бы совершенно безвредными для животного мира и убийственными для определенного вида вредителей и растений.

Все ядохимикаты, применяемые в сельском хозяйстве, ядовиты как для животных, так и для человека. Различие только в том, что одни очень токсичны и действуют быстрее, действие же других проявляется постепенно, по мере их накопления в организме. Но разве от снарядов и мин замедленного действия меньше вреда, чем от тех, что взрываются сразу?

Проблема серьезнее, чем многие думают. Природа сурово мстит тем, кто беспечен, кого интересует лишь сегодняшний день, кто не соизмеряет цели и средства.

А решим мы все эти проблемы, так мне думается, когда на основе диалектических законов сформулируем основные принципы и направления сельскохозяйственной науки.

Не годится нам, материалистам, забывать, что без философии естественные науки неизбежно теряются в бездне фактов. Только она способна снять логикой субъективные взгляды на эти факты и вывести научную мысль на правильный путь. Значит — и хозяйствовать будем без шараханий из одной крайности в другую, не как привыкли, не как прикажут из района, а в согласии с законами природы.

Вспомним, еще Владимир Ильич Ленин в своей глубочайшей по содержанию книге «Материализм и эмпириокритицизм» писал, что «пока мы не знаем закона природы, он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас рабами «слепой необходимости». Раз мы узнали этот закон, действующий (как тысячи раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашего сознания, — мы господа природы».

Призывая своих слушателей вспомнить эту ленинскую мысль, Мальцев передал ее, подумалось мне тогда, не дословно, а в вольном своем изложении. Нет, кажется, так и сказал, слово в слово. Потом добавил:

— Не будем при этом забывать, что у «слепой необходимости» есть великие силы, которые, если они не познаны или если мы не считаемся с ними, способны действовать, и разрушительно.

И еще вот что я хочу сказать. Мы не можем управлять погодой, но подладиться под нее можем, с некоторой степенью риска, конечно. Можем подладиться к погодным условиям, составляющим климат местности, не только сроками сева, но и структурой посевных площадей. Чем она рациональнее, тем меньше мы будем зависимы от погоды…

Однако нам, гордым людям, не хочется подлаживаться. Нам управлять погодой хочется. И когда–нибудь, познав законы природы, мы научимся этому, — такова давняя мечта земледельца. Однажды я высказал ее Мальцеву.

— Может, и научимся. Только не знаю, сумеем ли управлять как следует, на великую пользу себе и природе, — ответил Мальцев задумчиво, глядя на сложенные на коленях руки. — Ведь сейчас, когда мы говорим про управление погодой, то имеем в виду интересы одного сельского хозяйства. Но когда научимся это делать, то неминуемы будут споры и согласования между самыми разными ведомствами. Возьмем простейший пример: на время проведения тех же летних Олимпийских игр и зрители, и спортсмены, и другие заинтересованные стороны захотят иметь сухую безоблачную погоду, а в это время хлебная нива, луга и пастбища нуждаются в хороших дождях. И я не уверен, что земледелец в этом споре сторон одержит верх. Словом, все будет, как и сегодня: крестьянин радуется летнему дождю — дождь урожай поит живительной влагой, а горожанин клянет этот самый живительный для нивы дождь — он нарушает все его планы, с берега реки прогнал или с лесной ягодной поляны. Сейчас мы миримся с этим, вынуждены приспосабливаться к погоде, а когда управление окажется в наших руках, каждый потребует учитывать и его интересы…

Потом я раскрыл «Письма из деревни» Энгельгардта и среди подчеркнутых Мальцевым строк нашел такое: «Если бы хозяину дать власть над погодой, чтобы по его мановению шел дождь или делалось вёдро, словом, чтобы в его руках были все атмосферические изменения, то, я уверен, не найдется хозяина, который, командуя погодой, сумел бы так все подладить, чтобы у него был наивысший урожай, наибольший доход. Увлекся бы, например, уборкой сена, напустил бы безмерно звонкую погоду и в то же время позабыл бы холодком ударить на какую–нибудь бабочку или муху. Ан у него червяк либо лен, либо хлеб пожрал бы или скот от язвы подох бы».

На встрече в Тимирязевке Мальцев не мечтал управлять погодой. Он говорил о том, как лучше подладиться к ней.

Слушали его ученые с интересом. И мне показалось, они слушают человека, впервые рассказывающего о новой теории земледелия.

Вот я и подумал: а осознали мы всю значимость того, что сделал Мальцев в агрономической науке? Мы хорошо знаем и часто говорим лишь об одном: он предложил «не пахать». Нет, он на практике отверг и разрушил теорию убывающего плодородия, возведенную в закон природы. Говорите, разрушить еще недостаточно? Он дорогу другим проложил — обосновал закон возрастающего плодородия почвы и научился управлять им. Сам научился и нас этому учит. И предупреждает: будущая жизнь на Земле, благополучие человечества во многом зависят и от того, как нам удастся сохранить почву и умножить ее плодородие. Движимый этой благороднейшей заботой, он отыскал в природе диалектические законы и на их основе разработал систему земледелия, при которой растения сами «работают» над улучшением плодородия используемых человеком земель. Именно Мальцев явился творцом новой земледельческой истории нашей державы.

А мы говорим: он предложил «не пахать». Приняв эту систему, мало кто обратил внимание на научную основу — на философию земледелия. А ведь именно знание объективной диалектики и позволило ему «вывести теорию и практику из длительного застоя», как о том в один голос говорили четверть века назад.

Об ученом, о его месте в науке, мы часто судим по тому, сколько было у него учеников, последователей, какую школу он создал. Это ученики напоминают нам о нем, возвеличивая и дело, и имя ученого, потому что и они, ученики, получают отраженную славу и от дела, и от имени.

Мальцев не в институте, не в окружении ученых создавал свое учение, а на колхозном поле, поэтому ни учеников у него нет, ни школы. У него есть хорошие последователи, которые смело пошли по дороге, проложенной Мальцевым. Но они, как говорится, и сами с усами. Они, приезжавшие к нему поучиться, теперь заявляют: «Смешно и досадно, когда в печати утверждают, что мы повторяем разработки Терентия Мальцева». Думается, не на пользу такие заявления, такое отречение и забвение того, что сделано Мальцевым во славу науки нашей и отечества.

Виноваты и мы, писатели, журналисты, кинематографисты. Мы видим в его жизни пример нравственного служения долгу, земле и призванию. Мы наш идеал в нем видим. Он — совесть народа нашего. Одно в наших рассказах плохо — не ученый у нас выступает, а только много повидавший на своем веку хлебороб, которому конечно же есть что сказать молодежи.