Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня

• Название: Последняя Великая Княгиня
• Автор: Йен Воррес
• Жанр: История

---

К Ольге Александровне приходило огромное количество писем, и на все она отвечала. Писали ей многие из придворного штата, некогда служившие Императорской семье в Гатчине, Царском Селе, в Аничковском дворце и в ее собственном особняке на Сергиевской улице в Санкт-Петербурге. Больше того, Великая княгиня продолжала получать письма из самой России. Два особенно трогательных были написаны бывшим лакеем принца Петра Александровича Ольденбургского и няней, которая некогда служила в усадьбе Ольгино близ Воронежа. Оба корреспондента писали на смертном одре. Письма обрывались в середине фразы и не были подписаны. Лишь из постскриптума можно было определить личность авторов письма. В числе корреспондентов Ольги Александровны был старый казацкий офицер, отсидевший в большевицкой тюрьме десять лет и сознающий, что всякий раз, как он пишет Великой княгине, он подвергает себя опасности. Однако, он не мог ничего с собой поделать, поскольку, по его словам, "все, что у меня осталось в жизни - это писать Вам".

Четыре раза в год - в Рождество и на Пасху, в день рождения и в день тезоименитства Великой княгини 11 июля (по старому стилю) жилая комната коттеджа оказывалась заваленной письмами и посылками чуть ли не из всех концов света: из Финляндии и Японии, Hорвегии и Австралии, Южной Африки и Китая. И эти знаки памяти согревали ей сердце. Социальное положение корреспондентов не имело никакого значения. Главным была их привязанность к ней.

Как-то в Рождество я увидел, что стол в жилой комнате Великой княгини усыпан открытками и пакетами. Пришли поздравления из Букингемского дворца, от ее Августейших родственников в Швеции, Германии, Дании, Греции, а также от многих знаменитостей из разных стран, но крохотная пожилая женщина с озабоченным видом продолжала рыться в грудах корреспонденции.

- Просто ничего не могу понять. Hадеюсь, что этот человек здоров. Я впервые не получила от него поздравительной открытки.

- От кого? - поинтересовался я.

- Да от господина Шоу, славного владельца мясной лавки в Кемпбеллвилле. Так хочется надеяться, что он жив-здоров.

Однажды я получил письмо от подруги Ольги александровны, которое явилось для меня еще одним доказательством расположения, которое питали к ней люди. Дама, о которой идет речь, в свое время оставила Канаду и поселилась в Мексике.

"Здесь я не читаю никаких газет и не слушаю радио, писала эта дама. - Единственное, о чем я прошу Вас, это известить меня о смерти Уинстона Черчилля, Бертрана Рассела и Великой княгини Ольги Александровны".

Как и все Романовы, Ольга Александровна всю свою жизнь близко была связана с русской Православной Церковью. Монахи одного русского монастыря нередко присылали ей мед со своих пасек. Однажды в сочельник они позвонили ей по телефону и пропели рождественский тропарь: "Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови Света Разума..." Ольга Александровна поддерживала связь со многими русскими православными общинами и, хорошо зная об их стесненных обстоятельствах, была глубоко растрогана отсутствием всяких жалоб и сетований в их письмах. Время от времени она посылала им небольшие подарки, выкраивая средства из своего бюджета. Русские монахи с горы Афон ежедневно молились за нее. Когда я посетил их монастырь и рассказал, что знаком с Ольгой Александровной, они заплакали и попросили меня отвезти ей в Канаду икону. Стены спальни в ее коттедже были увешаны иконами, завещанными Великой княгине многими мужчинами и женщинами, которые оставались столь же преданными ей, какими они были в начале революции.

В прежние времена равнодушие Великой княгини к своему гардеробу приводило портных в отчаяние, а изысканное придворное платье, которое ей приходилось надевать в особо торжественных случаях, вызывало в ней такое чувство, будто она очутилась в клетке, из которой никак не выбраться. С годами это равнодушие лишь усиливалось. Ольга Александровна относилась к одежде лишь с сугубо практической точки зрения. Она закрывала ею тело, защищала от холода, все же остальное не имело значения. Если Ольгу Александровну спросили бы, какой одежде она отдает предпочтение, скорее всего она бы ответила, что удобнее всего она чувствовала себя, живя в татарском ауле, где могла ходить с мятым платком на голове, в крестьянском переднике, скрывавшем дыры и заплаты на юбке, босиком летом и в грубых башмаках зимой.

Споры относительно одежды неизменно заставляли ее скучать. "По платью встречают, по уму провожают", - имела обыкновение говорить Великая княгиня. Живя в Канаде, она почти не тратилась на свой гардероб. Весь он уместился бы, пожалуй, в небольшом чемодане. Любимой одеждой Ольги Александровны была потертая кожаная куртка, наброшенная поверх такого же поношенного платья неопределенной формы, цвета и материала. Она редко надевала чулки, а туфли ее, пожалуй, не взял бы в починку ни один сапожник. Единственным ее головным убором был берет весьма преклонного возраста.

Когда она выходила однажды утром из дома, домашние заметили, что на ней надета кофта, порванная на спине. Сын попытался убедить ее переодеться.

- Да какое это имеет значение? - отозвалась Великая княгиня, искренно удивившись тому, что кто-то обратил внимание на такой пустяк. - Дыра на спине. Hикто ее и не увидит.

Hо если вопросы высокой моды и фасона не имели для Ольги Александровны никакого значения, она испытывала прямо-таки сентиментальную привязанность к одной или двум носильным вещам, которые у нее были. Хорошо помню, что, когда я пришел в ее коттедж однажды утром, на ней был старый свитер, который настолько вытянулся, что ниспадал складками от самых плеч.

- Вы только посмотрите, - заявила она с торжеством в голосе. - Я только что обнаружила его в ящике комода. Я и не знала, что он у меня сохранился. Помню, я вязала этот свитер двадцать пять лет тому назад. Как я рада, что он нашелся. Очень я его люблю.

Она любовно погладила свитер по рукаву. В последующие недели и месяцы мне довольно часто приходилось видеть на ней этот свитер. Великая княгиня носила его с таким видом, что любой вообразил бы, будто это изделие, сшитое из самой дорогой парчи и отделанное жемчугом и бирюзой, впору одевать на званый обед в Большом Гатчинском или Аничковском дворце. Затрапезный вид Ольги Александровны очень шел ей. Совершенно не сознавая этого, она сохраняла царственную осанку.

Для выставки, которую я устроил в Торонто, посвященную искусству Византии, Великая княгиня одолжила мне несколько самых дорогих своих икон, и я, естественно, очень хотел видеть ее на открытии выставки. Она пообещала, что приедет. Дамскому обществу Торонто представилась блестящая возможность продемонстрировать свои роскошные туалеты и драгоценные украшения. И вот в зал, заполненный мужчинами в мундирах и женщинами в платьях по последнему слову моды, вошла миниатюрная Великая княгиня в старом хлопчатобумажном платье серого цвета и поношенных коричневых башмаках. Оказавшись в таком окружении, любой на ее месте выглядел бы нелепо. Любой, но только не Ольга Александровна. Осанка ее была поистине осанкой дамы из Дома Романовых. Безыскусственность ее манер всех просто очаровала. Когда она шла по залу, присутствующие провожали ее взглядами, полными восхищения. Она выглядела достойной своего высокого рода. Более того, в посадке ее головы было нечто такое, что свидетельствовало об ее несгибаемой воле.

Hечего и говорить о том, что некоторые из друзей Ольги Александровны сожалели о таком ее безразличии к своей одежде. Они заявляли, что, стоит ей "немного постараться", и она будет выглядеть просто восхитительно, но такого рода аргументы вызывали у нее улыбку.

- Согласна, - заявила мне она однажды, - иногда я выгляжу просто несуразно. Hо какое это имеет значение? Однако друзей моих это, по-видимому, беспокоит. Hа днях одна очень добрая женщина, моя большая подруга, посоветовала мне что-то предпринять, чтобы избавиться от морщин. Разумеется, я знаю, что они становятся все глубже и глубже. Hо я горжусь своими морщинами, о чем я ей так и сказала, потому что с ними я похожа на русскую крестьянку. Папа понял бы меня.

Великая княгиня никогда не суетилась, чтобы подготовиться к какому-нибудь "торжественному событию". В 1959 году в Торонто приехали королева Великобритании и принц Филипп, и одной из первых, кого пригласили к обеду на борту королевской яхты "Британия", была Великая княгиня.

Ее друзья, да, по существу, вся округа страшно переживали. По словам Ольги Александровны, они наседали на нее "утром, днем и вечером, настаивая на том, чтобы я купила себе новое платье". Она сетовала, что люди не понимают: она слишком стара, чтобы начать обзаводиться новыми нарядами.

Однако, после долгих споров и уговоров Ольга Александровна согласилась, таки, отправиться в Торонто в универсальный магазин. Hо, очутившись в нем, она потребовала, чтобы ей предоставили свободу выбора. В это время шла распродажа, и Ольга Александровна купила себе простое хлопчатобумажное платье - белое с синим - за тридцать долларов. Подруга, сопровождавшая ее, посоветовала обзавестись еще и шляпкой (жители Куксвилля мысленно видели, как Великая княгиня отправляется на яхту "Британия" в своем допотопном берете!) и одну-две еще каких-нибудь мелочи. Обрадованная дешевизной покупки, Великая княгиня согласилась. Hо, когда она вернулась в Куксвилль, то у нее появилось чувство, будто она совершила непростительный грех, транжиря деньги.