Грэм Макнилл - Адептус Механикус: Омнибус

• Название: Адептус Механикус: Омнибус
• Автор: Грэм Макнилл
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2016

Из сгущающегося мрака появляется культ Механикус, чьи выхлопы пропитаны фимиамом, а голоса выводят зловещие молитвы. Это не чётко упорядоченная военная сила и не милосердное собрание святых мужей, но религиозная процессия кибернетических кошмаров и бездушных автоматов. Каждый из их числа добровольно отказался от своей человеческой сущности, превратившись в живое оружие в руках своих бесчеловечных хозяев.

Когда-то техножрецы культа Механикус пытались распространять знания, чтобы улучшить жизнь человечества, теперь они с мясом выдирают эти знания у Галактики для собственной пользы. Культ Механикус не несёт прощение, милосердие или шанс обратиться в их веру. Вместо этого он несёт смерть — тысячью разных способов, каждый из которых оценивается и записывается для последующего обобщения.

Пожалуй, именно в такого рода жрецах Империум нуждается больше всего, ибо человечество стоит на пороге катастрофы…

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

Адептус Механикус не согласны с подобным воззрением.

Мы — крестоносцы во тьме, мы посвятили себя поискам того, что вернёт свет науки и понимания. Того, что лежит в сердце потерянного нами, возможность понять и подвергнуть сомнению, постичь непознанное и найти ответы.

Нас поработили догмы и ритуалы, ослепили суеверия, ставшие оковами даже самой способности знать, что существуют вопросы, которые стоит задать.

Я задам их.

Я не буду порабощён.

Я — архимагос Лексель Котов и я верну утраченное.

Это мой поиск знания.

МАКРОКОНТЕНТ НАЧАЛО: +++МАКРОКОНТЕНТ 001+++

Жизнь — направленное движение.

Макроконтент 01

На низкой орбите Джоуры царило столпотворение кораблей, которые соперничали за свободное пространство. Электромагнитный туман ауспиков и вспышки двигателей тяжёлых судов омывали вереницы грузовых ботов, большегрузных вместительных тендеров и системных мониторов, пока местные пилоты выводили их на позиции для заправки, перевооружения и пополнения припасов. Подобные сборы случались нечасто, а сразу два оказались не просто редким событием, а настоящей занозой в заднице.

“Ренард” считался кораблём солидного тоннажа, но в сравнение с рабочими судами, которые вальяжно перемещали чудовищно толстые корпуса между Джоурой и флотами, он казался всего лишь незначительным пятнышком. Оба флота тем временем соревновались за доковое пространство подобно визжащим детёнышам жвачных медведей, которые сражались за лучшее место у соска.

Робауту Сюркуфу не нравилось так думать о своём корабле. Ни один достойный своего звания капитан не станет так делать.

Командный мостик “Ренарда” представлял собой мягко освещённый зал из обработанной древесины, бронзы и стекла, украшенный в устаревшей манере, больше подходящей древним парусным кораблям, рассекавшим океаны Макрагга. Каждую поверхность отполировали до зеркального блеска, и, хотя магос Павелька называла это пустой тратой ресурсов её сервиторов, даже адепт Духовенства Марса не станет возражать вольному торговцу с каперским свидетельством, признанным в сегментум Пацификус.

Павелька утверждала, что в сердце корабля живёт частичка Омниссии, и это должно было успокоить любого капитана, но, когда дело касалось кораблей, Робаут не соглашался с рабской преданностью Иланны марсианской догме. Он знал, что нужно любить корабль, любить его сильнее всего на свете. Управляя в молодости субатмосферными катерами на Иаксе, он понял, что каждый корабль обладал душой, и душу эту нужно любить. А корабли, которые знали, что их не любят, становились вздорными кобылами — в лучшем случае злыми, в худшем опасными.

Иланна Павелька оказалась единственным членом экипажа, который не возражал против их опасной затеи. Более того у неё едва не закружилась голова от перспективы присоединиться к исследовательскому флоту архимагоса Котова и вновь работать с коллегами, жрецами Механикус. Возможно, головокружение не совсем правильное слово, но она высказала спокойное одобрение, которое было ближе к волнению, чем всё, что когда-либо Робаут видел у жреца Марса.

— Новая информация: от “Сперанцы” поступила инструкция для стыковки, — сообщила Павелька, говоря с отделанного сталью встроенного поста управления в передней арке мостика. Перед ней водопадом лились голографические потоки бинарных данных, и она управляла ими при помощи покачивающихся механодендритов, которые поднимались над плечами, подобно клубку змей. — Мы получим место у причала через сто минут.

— Какой допуск ошибки? — спросил Эмиль Надер, первый помощник “Ренарда”, сидевший в отформованных инертных ремнях безопасности слева от Робаута, он сохранял корабль в коридоре подхода ловкими прикосновениями к рулю системы маневрирования. Павелька могла вести их на электромагнитном фале, но Робаут предпочитал предоставлять Эмилю некоторую свободу в верхней атмосфере. “Ренарду” предстояло в скором времени подстроиться под курс “Сперанцы” и самоуверенный первый помощник оценит время свободного полёта. Как и большинство уроженцев Эспандора, он обладал взрывным диким характером, который не располагал к бездумному послушанию машинам.

— Пояснение: никакой, — ответила Павелька, — когитаторы “Сперанцы” относятся к первому поколению марсианских логических машин, они не допускают ошибок.

— Но не пилоты перед нами, — возразил Эмиль. — Фактор в их присутствии.

— Все суда перед нами привязаны, что ждёт и нас, прежде чем мы войдём в гравитационное поле “Сперанцы”. Не будет никакого допуска ошибки.

— Хочешь держать пари? — спросил Эмиль с хитрой усмешкой.

Тихий выдох химического дыхания вырвался из-под красного капюшона Павельки и Робаут скрыл улыбку от её раздражения. Эмиль Надер не упускал шанс поддеть непогрешимость Механикус и никогда не обращался к автоматизации, если оставалась возможность для человеческого контроля.

— Я не держу пари, господин Надер, — ответила Павелька. — У вас нет ничего, что мне нужно и ничто из моих вещей не подойдёт вам без глубокой модернизации вашей брюшной полости.

— Прекращай, Эмиль, — сказал Робаут, когда увидел, что Надер собирается ответить на заявление Павельки чем-то провокационным. — Просто сосредоточься на том, чтобы доставить нас невредимыми. Если мы хотя бы на километр отклонимся от коридора подхода, то спровоцируем беспорядок в орбитальном траффике похлеще, чем на Кадии, помнишь, когда тот офицер “Гаталамора” выстрелил по собственному мостику?

Эмиль покачал головой. — Постараюсь, чтобы до этого не дошло. Но что они ожидали, назвав так корабль? Точно также его могли назвать “Гор” и покончить с этим.

— Не произноси это имя! — прошипел Адара Сиаваш, откинувшийся на спину в астропатическом кресле Гидеона Тивеля, и вращавший в одной руке затворный механизм лазерного пистолета, а в другой нож-бабочку. — Оно сулит неудачу.

Робаут не мог точно сказать какое звание или положение занимал Адара Сиаваш на “Ренарде”. Он поднялся на борт, чтобы перевести груз с Джоуры на Лодан, но так и не сошёл. Он смертоносно владел клинком и стрелял из винтовки с мастерством достойным темляка снайпера Иакской оборонной ауксилии. В том рейсе он спас Робауту жизнь, прикончив оказавшегося незарегистрированным псайкером пассажира, который во время путешествия едва не уничтожил всех на борту. И при всём при этом Робаут не мог не думать о нём как о маленьком мальчике, такова была его искренняя невинность и постоянное удивление странностям галактики.

Иногда Робаут почти завидовал ему.

— Парнишка прав, — произнёс он, когда почувствовал дрожь в системах корабля. — Не произноси это имя.

Первый помощник пожал плечами, но капитан видел, что Эмиль понял, что пересёк черту.

Экипаж продолжил заниматься текущими делами и Робаут вывел активные эксплуатационные операции на внутреннюю поверхность сетчатки. Куча кабелей с золотыми проводами тянулись от основания его шеи к командному трону, на котором он сидел. По ним в реальном времени поступали данные с различных активных станций мостика. Траектории, векторы движения, расход топлива и скорости сближения прокручивались вместе с ноосферными ярлычками сотен судов на орбите.

Всё выглядело в порядке, хотя несколько технических систем работали не на такой мощности, как ему хотелось бы. Робаут активировал вокс-частоту с техническими отсеками, которые находились почти в двух километрах от мостика.

— Каирн, ты видишь уровень подачи хладагента к двигателям?

— Разумеется, вижу, — раздался голос Каирны Силквуд, технопровидца “Ренарда”. — Каждую минуту я провожу шестьсот четыре системных проверки. Я знаю больше об этих двигателях, чем ты когда-либо сможешь узнать.

Эмиль наклонился и прошептал. — Ты должна была спросить. Ты всегда должна спрашивать.

Каирн Силквуд была бывшим гвардейцем, ветераном-технопровидцем кадианских кампаний. Её демобилизовали из полка после нежелательных выстрелов в голову на Немезиде Тессере во время последнего массированного вторжения из Ока Ужаса. Она не соответствовала физическим требованиям Гвардии, а из-за потери трёх танков, которые находились под её опекой, Механикус так же не нуждались в ней. Но Робаут оценил её редкое мастерство уговаривать двигатели, когда требовалось сочувственное прикосновение или пинок по заднице.

— Просто присматривай за ним, — сказал он и отключил связь, прежде чем Силквуд успела разразиться новыми ругательствами.

Несмотря на некоторое беспокойство о двигателях “Ренард” был кораблём, который Робаут знал, как ни один другой. Быстрый, манёвренный (насколько это возможно для трёхкилометрового судна) и вмещавший достаточно груза, чтобы приносить прибыль при полётах в местной системе. Даже полёт длиной в сектор не был за пределами его возможностей, но Робаут не любил подвергать корабль таким далёким путешествиям. За те пятнадцать лет, что он командовал им “Ренард” ни разу не подвёл своего капитана, а такое уважение следовало заслужить.