Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-384-0, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 В сей раз, который был уже десятый, прожил я в Москве целый месяц и сперва один, а потом подъехала ко мне и жена моя; ибо по разделу с дядею нужно было и ее присутствие для допроса в вотчинной коллегии.

 И так, как скоро отдав рекрута, довел я дело свое с дядею до конца, то и отписал к жене, чтоб она приехала для окончания и допроса, который и произведен был в старинной церкви Николы Гостунского, стоявшей в Кремле против самых приказов или предлинных и высоких палат, построенных в древности на самом ребре горы к Москве–реке, и в которых тогда все суды и приказы находились.

 Помянутая же церковь в особливости достопамятна потому, что в оной издревле всех женщин и госпож секретари обыкновенно допрашивали, также и тем, что в оной обыкновенно бывали всем невестам и женихам смотры.

 Дело сие совсем окончено было не прежде, как уже в начале февраля месяца, а до того времени успел я внесть в межевую канцелярию деньги за землю и получить на ее владенный указ, а помог тоже учинить и обоим моим братьям.

 Итак, в сей год впервые получили мы право к овладению помянутою землею и помянутым указом, служащим нам вместо крепости, велено было нам означенным в оном проданным количеством земли, мне 350, а братьям 250 десятин, владеть до прибытия в тамошние края землемеров спокойно, а по прибытии оных та земля долженствовала быть нам отмежевана.

 При производстве всех сих трех дел, было мне хотя и не без хлопот, но оные услаждены были по крайней мере не только вожделенным успехом, но и многими приятностьми. Все время пребывания моего в сей раз в Москве проводил я очень весело, и не было ни одного дня, который бы я весь препроводил один и вкупе на своей квартире.

 Стояли мы в сей раз в доме у тетки моей, Катерины Петровны Арсеньевой, и как бывали и к ней частые приезды, да и сама она не редко выезжала со двора, разъезжая по своим родным и приятелям, то важивала и нас почти всегда с собою; а в другие времена ссужала нас своими лошадьми и каретою, для езды по нашим родным и приятелям, которых находилось таки в Москве тогда довольно.

 Все наши деревенские соседи и знакомцы находились тогда в Москве; со всеми ими мы по нескольку раз видались, с другом же нашим господином Полонским и очень часто; кроме того бывали мы в доме почтенного и любезного старика Афанасья Левонтевича Офросимова, зятя старушки Катерины Богдановны Арцыбышевой. Он был тогда главным судьею в судном приказе, и будучи стариком веселым, издевочным и очень умным, полюбил меня очень за мое любопытство и степенство.

 Дом госпожи Глебовской, его свояченицы, также господина Давыдова, брата тетки Катерины Петровны, и дом прежнего знакомца моего господина Павлова были не редко нами посещаемы, и в сем последнем всегда вечера препровождали мы в танцах и резвостях. Ибо как дети у него учились танцевать и была небольшая музыка, то я и рад был сей оказии для возобновления старинной моей охоты к танцеванию.

 Сверх того не было ни одного собора и достопамятного места, в котором бы мы с женою не побывали. Сию возила наиболее по всем сим местам, любезная наша старушка тетка Матрена Ивановна, а я с моей стороны не оставил, чтоб не свозить ее в театр и дать ей о сих зрелищах понятие. На оном играна была тогда трагедия Xорев, и как она еще в первый раз от роду театр тогда видела, то не могла зрелищу сему насмотреться и довольно им налюбоваться. Словом, мы заездились и запраздновались в Москве так, что и не видали, как прошел весь мясоед и наступила масляница; и как от сей и подавно ехать из Москвы было не можно, то препроводили мы и всю ее в Москве и заговевшись и исправив все наши нужды и поехали уже домой.

 Тут нашли мы у себя небывалого еще никогда у нас и незнакомого мне, но родного гостя. Был то меньшой родной брат тещи моей, Сергей Аврамович Арцыбышев, приехавший за несколько дней до того к ней и нас уже с нею дожидавшийся. Ибо она во все сие время оставалась дома для малютки моей дочери.

 Он заехал к нам едучи тогда из службы в отставку и к престарелому отцу своему на Низ, и я был ему очень рад и скоро с ним сдружился. Был он молодой и очень хороший человек, и прожил тогда с нами несколько времени. Но к сожалению это было впервые и в последние, что я его видел, ибо он уехав, после того на Низ, там женился и там после того чрез несколько времени в цветущих летах своего возраста и умер.

 Вскоре после возвращения нашего из Москвы, снабдили мы себя первою еще каретою, купив ее за 50 рублей у друга нашего, господина Полонскаго. Несмотря на сию малую цену, была она еще изрядная, четвероместная, раззолоченная по тогдашнему обыкновению и обитая внутри алым трипом. О сем упомянул я для того, чтоб тем доказать, как карет тогда было еще мало, как они были дешевы, а деньги дороги, и как не ставил тогда никто еще в стыд себе ездить в четвероместных венских колясках.

 Сосед мой г. Ладыженский купил себе карету еще того дешевле и, заплатив только 30 рублей за нее, наездился в ней довольно. Вот каковы были тогда времена!!

 Наступивший вскоре после того месяц март ознаменовался двумя происшествиями. И во–первых, нечаянным получением опять из Экономического Общества претолстаго пакета с книжкою. Для меня присылка сия была тем неожидаемее, что я не думал, чтоб так скоро могло напечатано быть мое последнее сочинение, отправленное к ним в конце прошедшего года. Но сколь удивление мое было велико, когда распечатав пакет нашел в нем не только 7ю часть Трудов Общества, присланную ко мне при письме, но притом и согнутый кусок паргамента.

 — «Ба! ба! ба! это что такое? — сказал я, и спешил скорее смотреть и читать оный.

 Был то печатный диплом с большою восковою печатью, данный мне от Общества в удостоверение, что ему угодно было избрать и сделать меня своим сочленом, о чем я никогда не помышлял и чего всего меньше добивался. Но его собственный интерес был в том, чтоб умножить количество членов своих людьми, способными быть им сотрудниками. Таковыми избираниями в свои сочлены они людей власно как неволею уже заставливали трудиться и брать в трудах их соучастие.

 Выдумка по истине особая и довольно замысловатая! Избираемый, поставляя то себе за особливую честь, готов был иногда за то надрывать силы свои в трудах и сочинениях, а за все то в награду пользовался одною только химерическою и такою честию, которая, как после оказалось, но существу своему ничего, не значила и не приносила никому ни в каких случаях ни малейшей пользы, хотя тогда о том совсем еще инако думали и почитали то неведомо чем.

 В дипломах сих хотя и упоминалось, что избранный силою оного признается участником в трудах и во всех членам Общества определенных и впредь определяемых правах и преимуществах; но если спросить, в чем же бы таком состояли сии правы и преимущества? то на сие сказать бы ему было нечего, ибо их в самом действии никаких особых не было.

 Сие впоследствии само собою и оказалось, и члены Экономического Общества сделались в толь малом уважении в нашем отечестве, что каждый из них не только не помышлял о том, чтоб тем кичиться и величаться, но паче некоторым образом стыдился еще сим званием.

 Оттого ли сие произошло, что члены сего полезного Общества с самого начала не удостоены от монархини каким–нибудь особым отличием, или известною какою–нибудь выгоду приносящею привилегиею, а должны были довольствоваться тем единым пустым и ничего незначущим именем, что находятся будто под особым покровительством монархини, а в самом деле никаким таким покровительством не пользуясь; — или оттого, что Общество, впоследствии времени, наделало уже слишком много членов и насовало в сословие свое всякого звания людей достойных того и недостойных, или от иных каких причин — того уже я не знаю.

 Но как бы то ни было, но меня происшествие тогда нарочито порадовало. Я хотя уже и тогда ясно видел все существо дела и усматривал довольно, что звание члена Экономического Общества не составляло ни чина, ни придавало почести какой особливой, но веселился по крайней мере тем, что многие иные совсем инако о сем думали, и были такие, которые мне в том даже и завидовали, думая, что мне звание сие принесет неведомо какие пользы, в чем они некоторым образом и не обманулись; ибо хотя не тогда, а после оно мне очень пригодилось.

 Не менее моего обрадовались сему и обе мои семьянинки, равно как и все более прочих нас любившие родные и приятели. Я не преминул им о сем сообщить, и все меня с получением диплома и помянутого звания поздравляли и в удовольствии моем брали искреннее соучастие.

 Другое происшествие было то, что в конце сего месяца возвратился в дом и сосед мой Матвей Никитич Болотов, выпросившись на несколько времени в отпуск. И как случилось, что в это время были и оба братья мои в домах у себя, то и была тогда еще впервые почти вся наша фамилия на лицо и в соединении; а что всего приятнее, то все мы, яко сочлены оной, находились тогда в совершенном между собою согласии и дружбе.