Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 Еще памятно мне, что имели мы в сие лето превеликую тревогу от случившегося в селе нашем пожара, обратившего несколько крестьянских дворов в пепел. Сей несчастной случай доставил мне новый и довольно знаменитый кусок работы. Ибо как все сгоревшее место надлежало оставить праздным для расположения будущего дворцового строения, то и надобно было всех погоревших снабжать лесом и селить их в другом и на новом месте, и уже порядочнее прежнего.

 Кроме сего имел я не один, а несколько раз тревогу от пожаров, но иного рода, а именно от делавшихся в лесах тамошних. Не успел осенью лист с дерев начать обваливаться, как и появились сии, совсем для меня новые и до того времени невиданные зрелищи. Загорался обвалившийся с дерев и лежащий на земле сухой лист; и горение как оного, так и всего низкого кустарника распростиралось по всему лесу так скоро, и огонь усиливался с такою скоропостижностию, что всякой раз, как прибегали ко мне о том сказывать, принуждены мы бывали бить в колокола в набат и выгонять весь народ, от мала до велика, в лес для тушения оного. Легко можно заключить, что при всяком таком случае принужден бывал и сам я без души скакать в лес, и не только принуждать народ к погашению огня, но и придумывать и употреблять все способы к скорейшему потушению огня, и пресечению скорого его по земле бегства.

 Долго я не знал и не мог ни от кого добиться, отчего такие бедствия начинались и так часто происходили, и чем бы сие зло отвратить было можно. И насилу насилу распроведал и узнал, что причиною тому никто иной был, как ребятишки, пасущие на прогалинах, между лесов, лошадей и скотину. Бездельники сии не столько для обогревання себя, сколько из единой шалости разводили и разжигали большие огни на кучах муравьиных. А оттого самого и загорался близлежащий на земле лист, которой и сами они иногда еще для потехи зажигали. Не успел я сего узнать, как тотчас сим забавам их и конец положил, и единственно тем, что собрав всех оных, сколько их ни было в селе, велел всех, и правых и виноватых, пересечь розгами, а чрез то и унялись наши пожары, которые мне и весьма было уже наскучили.

 Вскоре за сим случилась нам надобность, и против чаяния и желания нашего, побывать опять на короткое время в своей деревне. Но езда наша туда была в сей раз такова, что мы весьма долго ее помнили, и помним даже и поныне. Она имела ту особливость, что сопряжена была для нас со множеством бед и неприятностей; и число их было так велико, и последовали они друг за другом так скоро, что мы не могли тому довольно надивиться, и только и твердили: «Ах, батюшки мои! что это такое? Беды по бедам, да и только всего!» И возможно ли? Было их всех, и маленьких и больших, в течение двух суток более сорока, ибо мы с горя, и удивляясь оным, принуждены были их уже считать. Случись же такой негодный выезд!

 Но что всего удивительнее, то все они были в некотором отношении одинаковы; а именно, что оканчивались без дальнего вреда, так что мы, заметив сие, заключали то же и о всех последовавших после и тем себя утешали заблаговременно, и действительно в надежде своей не ошибались. Словом, путешествие сие было так достопамятно, что я, возвратясь в Киясовку, для смеха и курьезности описал его во всей подробности, и жалею и поныне, что пожар похитил у меня сие описание, почему и могу я теперь рассказать об оном только то, что могу упомнить; ибо прочие, по прошествии многих с того времени лет, не могу уже никак припомнить.

 Поводом к путешествию сему была просьба деревенской нашей соседки, Анны Николаевны, молодой вдовы, оставшейся после покойного родственника моего, Матвея Никитича Болотова. Госпоже сей наскучилось уже сидеть вдовою, и захотелось выйти опять замуж. Сыскался из соседственного дворянства выгодный женишок, восхотевший судьбу свою соединить с нею; и дело у них было тотчас между собою слажено, и они спроворили тем так скоро, что мы не прежде о том узнали, как прискакала она с матерью своею к нам, умолять нас Христом и Богом, не оставить их при сем случае своим присутствием и вспоможением, поелику они много с своей стороны, а особливо из мужчин не имеют.

 Как время тогда было уже осеннее, а к тому ж в ненастную и дурную погоду, то и не хотелось нам никак в сие путешествие, а особливо на свадьбу, пускаться; и мы отговаривались было сперва долго от того. Но поклоны и неотступные просьбы убедили наконец нас дать слово и на то согласиться.

 Итак, собравшись и оставив матушку–тещу с детьми в Киясовке, и поехали мы с женою и большою дочерью тетки Матрены Васильевны, случившеюся тогда у нас, и ее девушкою в большой нашей карете домой. И поелику дни тогда начинали уже становиться короткими, а нам хотелось в тот же день поспеть в свою деревню, то и поспешили мы своим выездом и выехали со двора довольно еще рано. Но не успели верст трех отъехать, как закричали наши лакеи: «Стой! стой! оборвались ремни под каретою, надобно поправить и починить». — «Экая беда!» сказали мы, но эта беда была еще начальная беда. «Что делать! принуждены были остановиться и начать думать и гадать, как нам испортившееся поправить. Итак, ну мы отыскивать веревку, ну придумывать, как лучше подвязать, и так далее. Но наконец, кое–как поправили, подвязали и поехали.

 Но едва только версты две еще отъехали, как вновь остановка. Закричала уже жена моя: «Стой! стой!» — «Что такое?» спросил я. — «Ах, батюшки! какую я, враговка, беду над собою сделала!» — «Что такое?» — «Позабыла взять свои серьги с собою, а без них как мне можно ехать, надобно неотменно послать за ними». — «Эх ты какая! (с досадою сказал я), как это можно позабыть такую надобную вещь! Но нечего делать! так и быть. Малый, отпрягай скорее припряжную, и поезжай назад». Тотчас мы его с записочкою, написанною карандашом, и отправили, а сами расположились до того времени стоять и возвращения его дожидаться. Стояли–стояли, ажно скука нас взяла. Где–то он отпрег лошадь, где–то поехал, где–то там серьги отыскали, где–то его с ними отправили, и где–то он опять и целых пять верст ехал, а мы все стой да стой. Господи! какая досада! Но как бы то ни было, но наконец он приехал, серьги привез, и мы опять поехали.

 Но не успели еще двух верст отъехать, как новая беда! Встренулись еще одной, уже не помню, какой вещи которую взять с собой позабыли, и вещи необходимо нужной и такой, без которой нам никак пробыть было не можно. Сие меня уже вздурило, и я осердившись говорил: «Господи! да где ж у вас у всех был ум и разум, что не могли сего вспомнить? неужели опять стоять и посылать?» — «Ну, что делать (отвечала жена моя), позабыла, да и только всего. Да такая беда, что не приди мне ж давеча, как посылали, этого на память, а только в сию минуту вспомнила!» — «Да нельзя ли без того обойтиться?» — «Никак нельзя!» — «Ну, так нечего делать, быть опять посылать, и опять стоять и дожидаться!» Итак, велели опять остановиться, и отпрегши другую лошадь, скакать уже другому лакею, поспешать как можно. «Господи! (говорил я сидючи, и досадуя), долго ли этого будет. Вот уж третья остановка, и время уходит, не застанем и обеда у Василья Федоровича!» Но подосадовав, подосадовав, а принужден был дожидаться человека. Сей проездил еще того долее, но наконец, слава Богу, приехал и все нужное привез, и мы поехали далее.

 Ехали–ехали, и уже начали приближаться к Турову, где жил г. Шулиерин, как вдруг, и не доезжая версты за две до него, еще новая остановка, и остановка важная. Заднее колесо у кареты так развихлялось, что из опасения, дабы совсем не рассыпалось, принуждены были опять остановиться. Новое сие незгодье вздурило меня еще более. «Ах, Боже мой! (возопил я), что это такое! беды по бедам и опять остановка!… Ну что, ребята, делать и как быть?» — «Что, сударь! (отвечали они мне), беда–то немалая, поглядим нельзя ли как–нибудь скрутить и увязать. Еще слава Богу, что благовременно усмотрели, а то как бы рассыпалось совсем, то нечего бы делать, принуждены б были сидеть на одном месте». — «Ну, друзья мои! (сказал я им), посмотрите, подумайте, и поспешите, ради Бога, чтоб нам как бы нибудь хоть до Турова дотащиться, а там не найдем ли другого колеса у Василья Федоровича, он одолжит нас тем.» — «Да хорошо, сударь, если другое–то колесо годится и придет в пору; а коли нет, так тут–то как быть?» — «Ну, это увидим (сказал я), а скручивайте–ка это скорее!» — «Хорошо!» и начали шишлить. Но где–то сыскали веревку, где–то палку, где–то стягивали и скручивали, прошло опять несколько времени; и между тем приближалось уже обеденное время. Но как бы то ни было, по наконец кое–как скрутили и поехали.

 Думаем, авось–либо как–нибудь доедем; но не тут–то было, и едва только сажен сто отъехали, как колесо наше, вихляясь–вихляясь, вдруг и совсем рассыпалось, и все спицы из ступицы вывалились, и вся карета на бок почти опрокинулась. «Стой! стой! стой!» — завопили и закричали все мы, в прах перепугавшись. По счастию, ось поддержала несколько карету и не допустила ее упасть на бок. Итак, ну–ка мы все из кареты выходить, ну–ка ахать и горевать, ну–ка все твердить: «ну, не беда ли истинная? ну что теперь делать?» — «Нечего другого! (сказали люди), как искать скорее какого–нибудь рычага, и подвязывать вместо колеса; но где его изволишь взять? видишь поле! Но спасибо случился с нами топор, и недалече в стороне лесок. Итак, ну–ка мы скорее посылать туда, ну–ка рычаг вырубать и его под карету подвязывать. Не малое время и над сим мы провозились, и кое–как до села дотащились. Боимся еще, чтоб г. Шушерина не было где в отлучке; но слава Богу, услышали, что он дома, и обрадовавшись: «Ну, ступай на двор», закричал я кучеру.