Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 Словом, вся весна сего года была для меня прямо многодельная и хлопотливая, а особливо сначала, когда нужно было все дела и работы основывать и приводить в порядок, и я всему и сам должен был еще учиться. Но, по счастию, имел я во всем успех вожделенный и скоро мало–помалу ко всему привык, а тогда мне и не таково трудно уже было как сначала. Сим окончу я мое письмо, сказав вам, что я есмь ваш и проч.

(Генваря 28–го дня 1809 года).

НЕОЖИДАЕМОСТИ, ЗАБОТЫ И ХЛОПОТЫ

ПИСЬМО 189–е

 Любезный приятель! Препроводив всю весну, как я вам в последнем письме своем уже упоминал, в беспрерывных трудах и делах, относящихся как вообще до правления волостями, так в особливости и до производимых тогда разных строений, был я в месяце июне перетревожен. Уведомили меня, что в предбудущую зиму будет открываться таким же образом и Тульское наместничество, как в минувшую зиму открылось Калужское, и что будет открывать оное тот же самый наместник генерал Кречетников, Михайла Никитич. Далее уведомляли меня, что он уже приехал в Тулу и отправляется для осматривания всех городов и для изыскания удобнейших мест к основанию городов совсем новых, и что в скором времени прибудет для того же самого и к нам в Богородицк.

 Уведомление сие натурально озаботило меня чрезвычайно, ибо я предвидел, что необходимо надобно мне будет сего знаменитого вельможу у себя принимать и со всею его свитою угощать, почему и не преминул сделать все нужные к тому приуготовления. И как скоро получил о самом дне выезда его известие, то приказав изготовить добрый обед и выписав к сему случаю из Бобриков г.. Верещагина и архитектора, отправил их для встречи его на границе волости, в первую волостную деревню Крутое, а вслед за ними выехал и сам версты за три, чтоб его вместе с первейшими и лучшими купцами с подобающею честию встретить.

 Не успел наместник меня, вышедшого из кареты и стоявшого с толпою народа, на дороге усмотреть, как поровняясь с нами велел тотчас карете своей остановиться: и как подошед к нему но обыкновенном приветствии ему сказал, что я имею счастие управлять собственною ее императорского величества волостью, то приняв меня очень ласково, был так ко мне снисходителен, что пригласил меня сесть к себе в карету. Сей случай был первой, которой познакомил меня тогда с сею знаменитою особою, имевшею впоследствии времени со мною дела и которою я так много был доволен. Я имел счастие полюбиться ему как–то с самой первой минуты; ибо не успел он при продолжении пути вступить со мною в разговоры, как уже первые ответные ему слова приобрели уже его ко мне благоволение. Может быть помогло к тому много то, что он нашел во мне знающего и такого человека, который мог ему подать основательное понятие обо всей нашей волости и обо многом, а притом незастенчивого и не робкого пред ним характера. Ибо могу сказать, что я никогда не был пред всеми знатными особами робок и труслив, а обходился и говорил с ними с вольным духом и сие приобретало мне всегда от них скорое благоволение. С сим же непринужденнее и вольнее мог я обходиться, что я не состоял еще тогда в его команде и от него ни в чем не зависел. Коротко, мы приехали в Богородицк уже довольно и довольно с ним познакомившись, и он в разговорах со мною находил столько удовольствия, что проговорил беспрерывно и со всевозможною ко мне ласкою, вежливостию и снисхождением.

 Я препроводил его прямо к себе в дом, и как случилось тогда самое обеденное время, то нашел он уже стол для угощения его приготовленной. Для угощения же всей свиты его поставлен был другой, в разбитой на площади пред домом моим, большой палатке. Все сие было им неожидаемо, ему приятно и тем более побуждало его быть ко мне снисходительным. Я постарался угостить его и всех бывших с ним нескольких других чиновников, и даже самых канцелярских и собственных служителей его колико можно лучше и так, что все угощением моим крайне были довольны, что и послужило мне впоследствии времени в великую пользу: ибо все бывшие с ним секретари, губернской землемер Рыкачев и другие чиновники сделались мне с того времени знакомы и памятовали всегда сие мое угощение.

 После обеда пошли мы с ним пешком осматривать все положение места и все здания в нашем селении, и он расспрашивал, а я рассказывал ему все и все. Несколько часов мы с ним проходили, и он отзывался мне, что намерен селение наше, бывшее в древности городом, возобновить вновь и превратить в новой город, и что в сем случае едва ли мы не должны будем обеих наших крестьянских слобод, Пушкарской и Стрелецкой, лишиться, поелику они превращены будут в мещане, и вместо их приискать себе смежные к нам другие казенные селения, и чтоб я заблаговременно старался приискать к тому способные. После того озабочивался он очень тем, где бы ему можно было поместить будущие судебные места и спрашивал, не могут ли поспеть к зиме каменные и тогда отделываемые флигели большого дома. И как я ему сказал, что хотя я и не могу в том совершенно удостоверить, однако думаю, что немного разве останется недоделанного, а особливо если поспешить сколько–нибудь отделкою оных. «О, сударь! сказал он: вы мне превеликое сделаете удовольствие, ежели постараетесь поспешить сим делом! Вы бы обеспечили меня с сей стороны, ибо я надеюсь, что и князь Сергий Васильевич и сама государыня мне в том не откажет; чтоб на время и покуда мы особые здания построим, поместить суды в одном из сих флигелей, ибо мне более одного и не надобно». — «Очень хорошо, ваше превосходительство! отвечал я: за мною дело не станет; я употреблю все, что только в состоянии буду учинить к удовлетворению желания вашего высокопревосходительства». А сие и было ему всего приятнее.

 По возвращении в мой дом подчивал я его лимонадом, вареньями и всем, что только могли мы найтить в доме своем лучшего. Тут обходился он со мною уже гораздо дружелюбнее и вместе со мною посмеивался приступающему к нему соседу моему, господину Шишкову, которой, приехав к нему с головою насыпанною бахусовыми продуктами на поклон, так ему своими разговорами надоел, что он просил даже меня избавить его как–нибудь от сего докучливого и неотвязчивого человека, и я принужден был выдумывать уже всякие способы к выпровождению его от себя из дома; и хотя с трудом, но к удовольствию наместника успел наконец его кое–как со двора выпроводить.

 Посмеявшись сему странному явлению и напившись горячего, не стал он долее медлить, но в тот же день перед вечером отправился на ночь в Епифань, осыпав меня за угощение себя благодарениями.

 Не успели мы сего знаменитого гостя от себя спровадить, как должен уже я был помышлять о другом, наводящем на меня также немалую заботу. Приближилось 8–е число июля или то время, в которое всякий год бывала в Богородицке так называемая Казанская и довольно знаменитая ярмонка. И как я составлял важную и главную во всем нашем селении тогда особу, то и должен был принять на себя все хлопоты и труды с отводом и показыванием мест всем приезжающим торгашам сопряженные, и вообще о сохранении во время ярмонки сей доброго во всем порядка старание. Сию ярмонку имел я тогда случай также в первый еще раз видеть. Она была довольно многолюдна, и вся обширная площадь, находящаяся за речкою Вязовкою, подле нашего каменного гостиного двора, установлена была тысячами телег и наполнилась многими тысячами съехавшегося накануне того дня народа. И как каменных наших лавок к помещению всех наехавших с товарами купцов было недостаточно, то для помещения и прочих назначил я места, прорезав чертами все линии и переулки, где и как стоять повозкам с товарами, и все расположил так хорошо, что как при помощи находящихся в команде моей солдат все приезжающие устанавливаемы были везде порядочно, то по съезде всех превратилось все сие место равно как в порядочный город, с улицами вдоль и поперек и столь порядочными, что все бывшие на ярмонке не могли тем и сохраняемым повсюду порядком довольно налюбоваться. Но того еще довольнее были тем, что не упустил я, постараться и о том, чтоб во время ярмонки не было никакого воровства, обыкновенно до того бывавшего. Для предупреждения того употребил я особую выдумку. Я велел солдатам своим как можно стараться поймать мне с чем–нибудь украденным вора; и как мне тотчас одного и подтибезили {Подтибезить — здесь: изловить, схватить.}, то я велел его до пояса раздеть донага, и, скрутив у него руки назад, вымазать его дегтем, и водить вдоль и поперек по всей ярмонке процессиею, и нести перед ним шест с привешенными к нему и развевающимися покраденными платками, и кричать, что это вор и что со всяким то будет, кто поймается в воровстве. И сия выдумка подействовала так много, что всех от воровства как бабушка отходила, и никогда ярмонка не была так смирна и безопасна, как в сей год, да и после, когда бывали ярмонки, никогда о воровстве не слышно было.