Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 При всех сих разнообразных занятиях и самой почти рассеянной жизни, не оставлял, однако, я и своих книг и пера, и не упускал ни одной праздной минуты, а особливо по утрам вставал задолго до света, чтоб их посвящать чтению и писанию. Сим последним занимался я наиболее для продолжения сочинения материала для своего «Экономического Магазина», которого издание продолжалось и в сей год с таким же успехом, как и в прежнем. Но как в сем материале не было дальнего недостатка, поелику у меня много было еще в Богородицке оного заготовлено, то не только занимался писанием, сколько чтением Риддгеровых книг, которых успел прочесть я несколько почти десятков, а потому и накупил у него и у самого Новикова множество новых, и какие больше полюбились, и повез с собою целый лубок с оными.

 С г–м Новиковым хотя я и видался, но далеко не так часто, как при прежнем своем приезде, и более за разъездами в другие места. Однако, мы с ним и в сей раз одно новое дело предприяли, а именно относящееся до книги моей «О благополучии». И как я у него об ней однажды спросил, то он, расхвалив ее в прах и, с охотою желая ее напечатать, просил меня, чтоб потрудился я сам и съездил к тогдашнему цензору, профессору Барсову, и отдал ее в цензуру. Мне сперва и не хотелось было сего сделать, поелику мне г. Барсов совсем был не знаком. Однако, желая его узнать, согласился, наконец, с книгою своею к нему ехать и отыскивать его в университете. И сей ученый человек как удивил меня не только очень ласковым и вежливым приемом, но, при предложении ему моей книги, сказав мне, что ему за мною не остается ничего цензуровать, что сочинения мои всем довольно известны, и как он и мысли не имеет, чтоб в сих книгах было что противное, то в сию же минуту их одобрит. И подлинно: он тотчас, схватя перо, и написал на них свое одобрение и что они печатаны быть могут.

 Я очень доволен таковым и всего меньше мною ожидаемым скорым одобрением и благодарил г. Барсова за оказанную мне такую честь. А не менее моего доволен был и г. Новиков, при возвращении ему оных, и говоря, что он того и ожидал, уверил меня, что он тотчас и приступит к печатанию такой полезной книги.

 Наконец, расчелся я с ним и расстался на прежней дружеской ноге. А вскоре потом распрощались мы и со всеми нашими московскими друзьями и приятелями. И исправив в городе какие надобны были покупки и распрощавшись с своими кашинскими родными сбиравшимлся ехать также восвояси, в первый день великого поста и отправились в обратный путь в Богородицк.

 Как мне для некоторых надобностей надлежало приездом своим поспешить в Тулу, то имея особую повозку, по выезде из Москвы, оставил я жену тащиться с детьми и обозом, а сам наняв почтовых лошадей, пустился вперед и, повидавшись в Дворянинове с братом Михаилом Матвеевичем, а в Федикове — с г. Кисленским, 1 числа марта и приехал в Тулу поутру, где, пристав у друга своего г. Албычева, в тот же день был у своего командира, который, за разными делами, продержал меня в Туле оба последующие дня. А как между тем подъехала и жена с детьми, то с нею, побывав у него, отправился в свое место и в субботу на первой неделе возвратились в Богородицк.

 Мое первое дело, по возвращении своем состояло в попечении о своем сыне. Сему в 7–й день сего месяца исполнилось уже 12 лет. И как до отбытия нашего прежнего учителя г. Дюблуе учился он от старика Дебрильи только по–французски, а мне весьма хотелось, чтобы продолжал он учиться и по–немецки, то вздумал я по нужде воспользоваться для сего стариком нашим переплетчиком. Иваном Андреевичем Банниером, живущим также в гошпитале, как и помянутой француз и учитель. И съездив к обоим к ним, договорился и условился с обоими с ними, чтоб сыну моему, учась у Дебрильи по–французски, по нескольку часов в сутки быть у Банниера, и чтоб сей не только говорил с ним в сие время по–немецки, но и, по силе возможности своей, помогали ему и в прочем в рассуждении обучения сего языка.

 Не успел я сего дела кончить и только что принялся было за продолжение сочинения своего «Экономического Магазина», как и встревожен был опять получении ордером от своего командира, в котором, уведомляя меня, что в скором временя имеет прибыть в Тулу и общий наш с ним главной начальник и командир, наместник, — предписывал мне, чтоб я, забрав все нужные по волостным делам бумаги, поспешил своим приездом к нему, дабы обоим нам успеть можно было, до приезда наместника, изготовить все бумаги, нужные к поднесению сего главному начальнику о состоянии волостей и всех касающихся до них обстоятельств, что и принудило меня того ж часа заняться сочинением всех нужных списков, ведомостей и других бумаг и, препроводив в том весь последующий день 9–го числа марта и отправиться опять в Тулу, где и занялись мы тотчас вместе с г. Давыдовым всеми нужными к приезду наместника бумагами.

 Совсем тем, как мы ни ожидали, почти ежечасно, наместника, но приезд его не прежде воспоследовал как чрез целую неделю после моего приезда и уже в половине марта месяца. И я принужден был, в ожидании его, прожить целые 7 дней почти без всякого дела, ибо все, что нужно было, успел я дня в два приготовить. В сие время обходился со мною г. Давыдов до прежнему очень дружелюбно: и не только хотел чтоб я у него всякой день обедал и ужинал, но возил меня с собою ко всем своим лучшим друзьям и приятелям и чрез то доставил мне случай познакомиться со всеми почти тульскими судьями и чиновниками, а с некоторыми из них основать и самую дружбу, чем я весьма был и доволен, и посему самому нимало не скучал тогдашним долговременным в Туле пребыванием.

 Наконец 16–го числа марта приехал в Тулу и столь давно уже, ожидаемый наместник, и мне надлежало к нему явиться. Я очень любопытен был видеть, как он, сделавшись тогда формальным мне начальником и командиром, обойдется со мною и как меня примет. После обеда было уже, как я к нему приехал; у него находились тогда почти все тульские главные судьи и начальники. Но он не успел меня увидеть, как тотчас подошел ко мне и начал со мною говорить с отменною благосклонностью и благоволением; и чтоб меня с самого начала озадачить и сделать к себе приверженным, сверх всякого ожидания моего, обратился ко всем тут бывшим, начал превозносить меня такими похвалами и говорил столь много доброго обо мне, что мне было даже стыдно!

 Сие меня не только обрадовало чрезвычайно и ободряло, но произвело то, что сколько я и до того уже ни любил и ни почитал сего умного человека и прямо, можно сказать, всем похвалы достойного вельможу, но с сей минуты полюбил его несравненно больше и сделался к нему душевно и сердечно приверженным.

 Как при сем случае, по причине великого собрания у него людей, ни о каких делах говорить ему со мною было не можно, то сказал он мне, чтоб наутрие побывал я в наместническом правлении и явился бы к нему там. Сие и постарался выполнить я, добывав поутру у г. Давыдова, проехал в наместническое правление, где не успел меня наместник увидеть, как подозвал к себе, опять со мною кое о чем и так весьма благосклонно поговорив, велел мне ехать к нему на квартиру к секретарю его г–ну Веницееву и, по доставленным к нему от г. Давыдова нашим бумагам, сделать некоторые объяснения. Г. Веницеев обошелся со мною также довольно вежливо и благосклонно и расспрашивал меня кое о чем нужном по бумагам, до нашей волости относящимся.

 Между тем возвратился на квартиру свою и наместник. И не успел приехать, как прислал за обоими нами и, взяв нас в свой кабинет, вступил уже в подробные со мною о волостях и о всех наших строениях, доходах и прочих обстоятельствах разговоры. И мы проговорили тут с ними более получаса времени, в которое рассматривал он все доставленные ему чрез меня бумаги и был ими очень доволен. А потом разговаривал со мною о многом, относящемся до существенного правления волости, и прямо давал мне знать, что он не столько на г. Давыдова, сколько на меня надеется и во всем полагается. А все сие и доказывало мне ясно, что собственно начальником моим был он, а г. Давыдов, значит, был, так сказать, только моим полукомандиром. Далее заметил я с его слов, что он за волости наши приняться намерен был совсем уже не так, как оба прежние мои командиры, но гораздо основательнее, благоразумнее и короче, однако так, что мне и самому то было не противно: ибо с умными и основательными людьми дело иметь всегда охотнее можно, нежели с какими–нибудь иными.

 В сих разговорах провели мы с ним все почти время, потом съехались к нему главнейшие начальники для обеда, и тогда, откланявшись, полетел я обедать к хозяину своему г. Албычеву, бывшему в сей день имянинником, я успел и у него еще попировать с его друзьями и приятелями.

 Как в сей раз пребывание наместника в Туле было самое кратковременное и он, в последующий за сим день, перед вечером, собирался опять уже и прочь ехать — то поутру, сегодня, ездил я опять к наместнику и он опять со мною кое о чем много говорил, а потом обоим нам с г. Давыдов дал обо всем свои повеления и наставления, как и куда, и каким образом доставлять мне с волостей доходы, что продолжать делать в рассуждении наших строений, и о прочем и прочем, я расстался со мною со всеми милостивыми изъявлениями своего ко мне благоволения.