Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе

• Название: Вивиана. Наперекор судьбе
• Автор: Элайн Нексли
• Жанр: Русское современное

Англия, XVI век…. Вивиана Бломфилд, ставшая свидетельницей страшных убийств, начинает расследование и понимает, что в этих делах замешано черное колдовство. Следующая жертва ведьмы – сама Вивиана. Чтобы уничтожить колдунью, девушка, против законов и правил, отправляется в Египет, дабы найти великую реликвию. Красавицу ждут впереди опасные приключения, смерть, ходившая по пятам, страсть к восточному принцу, колорит восточного гарема. Но любовь к прекрасному арабу может стать ее погибелью…

---

– Стойте, прыгать будут не все. Ведь стражники с внешней стороны ожидают меня и мою «сестру». Если мы не выйдем обратно тем же путем, что сюда и зашли, все догадаются о том, что устроили побег мы. Поэтому, леди Вивиана, вам придется пойти за мной, а вы, мистер Лиан и Тангюль Ханым, взбирайтесь на крышу и прыгайте, потом бежите до берега. Я бы отвез вас на своей лодке, но мы с леди Бломфилд отплывем в другую сторону, к дворцу. Вам же придется пересекать Темзу самостоятельно. Простите за это, – мальчик опустил голову, но Тангюль по-матерински погладила его по волосам:

– Ты и так для нас много чего сделал вместе со своей хозяйкой, малыш. Ни каждый ребенок решится помогать беглецам, – я улыбнулась, наблюдая за этой нежной сценой, но внезапно все мое внимания приковалось к Лиану. Мысль о том, что, возможно, эта наша последняя встреча, адски кольнула мне в сердце. Я положила руку на локоть сэра Беверли, тихо проговорив:

– Мне очень жаль, мистер. Будьте счастливы и берегите Тангюль. Она нуждается в вашей помощи. По иронии судьбы, вас связало одно горе. Я рада,…что с вами будет женщина, способная окружить лаской и теплом. Буйный нрав турчанки утихнет, если…, – Лиан не позволил мне договорить, положив свой палец мне на губы:

– Вы сами понимаете, что говорите, мой ангел? Вы хотите, чтобы Тангюль Ханым стала моей женщиной? Этого никогда не будет. Она уедет в Турцию, а я останусь в Англии.

Я горько улыбнулась, пытаясь сдерживать слезы, которые душили меня и не позволяли спокойно говорить: – Я… я никогда не думала, что мне будет…так тяжело с вами прощаться, – на последних словах мой голос задрожал, и две одинокие слезинки, холодные, как лед, скатились по моим пылающим щекам.

– Мой нежнокрылый ангел, запомните, мы не прощаемся, а говорим, до свидания. Не плачьте, ваши слезы убивают меня. Прошу, помните меня, лелейте в своем сердце, и тогда эта любовь никогда не умрет.

– Любовь? – наивно, по-детски вытаращила я глаза.

– Разве вы меня не любите? – этот полу-шуточный, полусерьезный вопрос застал меня врасплох. Я уже давно призналась себе, что мое сердце отдано Лиану, но я еще никому не говорила об этом вслух.

– А вы меня? – отвечая вопросом на вопрос, поинтересовалась я, и мое сердце замерло в ожидаемой истоме.

– Люблю, люблю, люблю…, – эти слова укутали меня, как теплая шаль в холодную зиму. На душе стало так тепло, светло, хотелось петь, кричать всем о том, что я счастлива… Но это было лишь мимолетное, мгновенное счастье, которое пришло из ниоткуда, и ушло туда же.

– Нам пора, миледи, – подошел ко мне Паскуаль, одним махом развеивая и уничтожая мои мечты. Вот и настал тот момент, которого я боялась больше смерти. Сглотнув слезы, я попыталась улыбнуться, чтобы последний миг, проведенный с моим Лианом, был освещен солнцем и радостью:

– До свидания, Лиан, – движимая пороком, я наклонилась к его губам и оставила на них единственный, целомудренный поцелуй. Тангюль, стоявшая на приличном расстоянии от нас, все равно уловила этот жест, и я заметила, как ее змеиные глаза злобно блеснули. Но я не отдам ей моего любимого, никогда, ни за что. Хотя, я ведь уже отдала… Не нужно было освобождать эту турчанку, посланную самим сатаной. Но, что сделано, то сделано. Я ведь не могу из-за своей глупой и бессмысленной ревности сломать жизнь сэру Лиану. Пусть будет счастлив, ведь горе сближает, и один Бог знает, как потом, через несколько дней, проведенных в скитаниях и холодных ночей, Лиан отнесется к своей подруге по – несчастью.

Я, пытаясь не оглядываться, пошла вслед за пажом, но меня не покидало чувство, что в этой башне, там, близ второго этажа, я оставила свое сердце, оставила его в сильных руках безродного камердинера… Я оторвала кусочек своей души и преподнесла ему, преподнесла навеки вечные. Если я не умру от тоски, то от одиночества, ибо моим единственным возлюбленным не может быть никто, кроме сэра Лиана Беверли, которого я знаю всего два дня, но полюбила так сильно, будто была с ним всю жизнь.

Когда массивные двери распахнулись, как крылья бабочки, нам вновь загородили проход два стражника: – Нашел медальон?

– Нет, обыскал всю башню, каждый закоулок и щель. Нигде нет. Возможно, хозяин обронил его в другом месте.

Охранники безразлично кивнули, а вскоре вообще исчезли из виду за толстой стеной правого крыла.

Я вскинула голову, желая увидеть на зубчатой крыше Лиана и его спутницу. Ветер теплыми порывами дул мне в лицо, разметая волосы по плечам. И тут на фоне серого, местами голубого, неба, стоя на самом краю, показались два силуэта, которые казались призрачными. Прищурив глаза и благодаря своему острому зрению, я смогла различить эти две фигуры, отчего сердце мое невольно екнуло. Сэр Беверли взял на руки турчанку, ласково укутав ее в свой потертый плащ. Мгновение, и они прыгнули… С этим прыжком у меня все оборвалось внутри, а дикое желание увидеть Лиана, убедиться, что после этого опасного «полета» он жив, вонзилось беспощадными когтями мне в разум. Но все-таки, собрав все свое мужество и смелось, я сказала себе, что должна вести себя, как настоящая Бломфилд: гордо и непоколебимо.

Всю последующую дорогу я молчала, смотря то на пенистую поверхность реки, то на безоблачное небо. Чем мы были все ближе к дворцу, тем сильней ощущался аромат власти, королевства, аромат, который сводил меня с ума, заставляя трепетать от сожаления. В королевских стенах я чувствовала себя птичкой в клетке. Все свое детство я жила в страхе перед родителями, в полном подчинении, но еще никогда так сильно мне не хотелось стать свободной, просто жить, зная, что ты никому ничего не должна. А постоянные упоминания о том, что я – леди голубых кровей и моим долгом является думать о графстве, превратились в яд, который с каждым годом все сильней втирали мне в разум родители.

Паскуаль оставил лодку там же, где и всегда: в тени деревьев, где никогда никого не было. Этот укромный уголок, называемый «Одинокой дикостью», скрывался за высокой, зубчатой стеной заброшенного замка, в щели которой росли самые редкие деревья Англии.

Я вскинула голову, морщась от солнца, чьи лучи окутали мой взор. Пытаясь привести себе в порядок, я разгладила руками мокрую, верхнюю юбку и попыталась заплести растрепанные волосы в косу. Разумеется, меня будут бранить за то, что я расхаживаю без чепца, что бы обязательным предметом туалета для королевской фрейлины, но деваться некуда.

Чтобы не вызывать подозрения, я пошла к воротам первая, а мальчик скрылся за кустами дикого шиповника. Постучав, я услышала, как скрипнул замок, а громкий, хриплый голос спросил: – Кто там?

– Пропустите, это я – фрейлина ее величества – Вивиана Бломфилд, – теперь раздался тяжелый стук огромного засова и, наконец, меня пропустили вовнутрь, в пропускную галерею, где я была первый раз с сэром Питером в день своего пребывания во дворец. Теперь это было пустынное место, если не считать многочисленной стражи, которая усилилась по случаю убийства мадам дел Фагасона и попытки отравить королеву. Кстати, именно вчера вечером мне сообщили, что один бочонок вина, который собирались подавать Екатерине к обеду, и вправду был отправлен обычным мышьяком.

Погруженная в свои мысли, я не заметила, как ко мне приближается юный гонец.

Запыленный пылью, уставший, молодой человек подошел ко мне, держа в руках скрученный лист бумаги, скрепленный тяжелой, багровой печатью: – Вы – Вивиана Бломфилд? – сильный акцент давал понять, что этот юноша – не англичанин, а немец.

– Да, я. А кто ты такой? – молодой человек, присев передо мной на одно колено, протянул письмо:

– Я приехать из Германия, жить в Берлине и служить король. Меня прислать граф Нишкон Бломфилд. Он сказать, что вы есть его дочь, – радостный порыв захлестнул меня. Несмотря на то, что во время своего пребывания дома, отец вел себя со мной не очень хорошо, если не сказать, грубо, я все равно была рада, что он написал мне. Взяв листок и оторвав печать, я стала читать: «Вивиана Бломфилд, леди моя дочь, я обращаюсь к Вам, находясь в другой стране, с другими людьми и обычаями. Моя служба в Германии будет длиться пять-шесть лет, но я, как глава семьи, не могу допустить, чтобы Вы, дочка, все это время жили во дворце. Служить королеве – честь для любой девицы, но не забывайте о своем долге, Вивиана. Ваша обязанность – продолжить наш род, скрепить его здоровыми мальчиками. До меня дошли слухи, что Ваша мать – графиня Кевен, желала выдать Вас замуж за австрийца Гильберда Честертона, подробности я писать не буду из-за осторожности. А достопочтенная мадам д’Аконье желала отправить Вас в Суффолк для очень щепетильной ситуации. Возможно, Вы захотите узнать, что из этих предложений я считаю более уместным. Так знайте: я приказываю Вам после турнира немедленно, неотлагательно, собирать вещи и готовиться к отъезду в замок его светлости герцога Суффолка. Вы выполните все требование миссис Марилино и запомните самое главное: никто не должен узнать правду. Я надеюсь на Ваше благоразумие и покорность.