Алексей Корепанов - Зона бабочки

• Название: Зона бабочки
• Автор: Алексей Корепанов
• Жанр: Космическая фантастика

Герман Гридин, агент спецгруппы «Омега», получает задание проникнуть в некую аномальную зону. Он приступает к работе и выясняет, что зона не просто аномальная. Эта расположенная непонятно где зона — совершенно необыкновенная, и то, что происходит там, не поддается никакому объяснению. Поиски, стычки, странные встречи и не менее странные разговоры… Герман даже не подозревает, куда именно он попал, и кого в конце концов там встретит… А все уходит своими корнями в далекие шестидесятые годы, когда шофер Павел Ширяев работал на Крайнем Севере…

---

Не в силах больше сидеть на месте, Жора отправился за пять домов и выпросил мотоцикл у бедового паренька Сашки Воробьева. А то бы и бегом побежал в Новиково! Примчался к сельмагу, а там уже замок, никого. И деревня словно вымерла. Поехал назад, собираясь еще сгонять на речку, — и вот…

Наташа в ответ выдала задуманную «легенду», хоть и не очень-то приятно было ей хитрить перед мужем. Ни словечком не обмолвилась о своем странном долгом обмороке, а в остальном изложила все так, как оно и было. Проторчала, мол, в очереди. На обратном пути заглянула в малинник. А потом прилегла там, рядышком, на полянке, да и заснула незаметно под стук дятла. А в лесу, на свежем хвойном воздухе, спится хорошо…

В общем, выкрутилась Наташа.

— А чего ж так мало набрала-то? — уже немного остыв, спросил Жора.

— Так съела, — невинно ответила Наташа. — Вкусно же…

Жора рассмеялся и вновь привлек ее к себе:

— Эх ты, сладкоежка моя! Вернемся в Калинин — каждый день шоколадку покупать буду. Только чтоб больше без меня — никуда!

— «Гвардейский»! — заявила Наташа. — Люблю «Гвардейский».

Этим шоколадом московской фабрики «Красный Октябрь» часто баловал ее в детстве отец.

— Ох, смотри, растолстеешь! — шутливо погрозил пальцем Жора. — А толстеть тебе можно только в одном случае. Сама знаешь, в каком.

— Ну, это не только от меня зависит, — лукаво улыбнулась Наташа и чмокнула мужа прямо в ухо, так, что он, наверное, на некоторое время полуоглох.

Они вернулись в деревню, где ждала их на крыльце тоже начинавшая уже волноваться Серафима Ивановна, и только уселись обедать, как деревенскую тишину нарушил гул моторов. Окна были распахнуты настежь, и в комнату повалила пыль, когда мимо палисадника прокатили, распугивая кур, армейский уазик и два армейских же грузовика «Урал» с брезентовыми тентами. Сзади брезент полоскался на ходу, и было видно, что и в одном, и в другом кузове сидят молодые ребята в застиранных гимнастерках. Небольшая колонна въехала в деревню со стороны Калинина, а удалилась, подняв пыль до небес, в сосняк, в направлении Новиково. Только вряд ли солдаты держали путь в тамошний сельмаг…

Военные машины, по словам Серафимы Ивановны, перекрестившейся, когда шум моторов стих вдали, тут не появлялись, наверное, с Великой Отечественной. Бои в этих местах шли кровавые, немец пер к Калинину, наши отчаянно оборонялись… Окрестные леса до сих пор были полны блиндажей, окопов, воронок, деревенская малышня играла ржавыми гильзами и осколками снарядов, и кое у кого из местных, как поговаривали, водились даже гранаты и прочие смертоносные изделия. Но после жуткого сорок первого солдаты в деревне не появлялись, ни свои, ни, тем более, чужие. Никаких воинских частей поблизости не было, только у самого Калинина, на том берегу Волги, размещался военный аэродром. Но летчики летают, а не ездят на «Уралах».

Правда, Жора тут же заявил, что солдаты здесь все-таки бывали, и не так уж давно. Ну, не то чтобы здесь, а километров за семь, ближе к Дмитрово-Черкассам. Летом то ли шестьдесят второго, то ли шестьдесят третьего, когда студент политеха Жора Гридин гостил у бабушки, под Калинином снимали фильм «Живые и мертвые» по роману Константина Симонова (первые две книги этого романа Жора потом прочитал). Вот тогда и пригнали сюда солдат, для участия в массовках.

Жора вместе с деревенским молодняком ходил туда и видел сожженное для съемки колхозное поле с остатками пшеницы, на котором были расставлены фанерные силуэты танков (правда, катался там танк и настоящий — один-единственный), полуторки военных лет и окровавленные трупы, лежавшие вдоль лесной дороги. Однако же трупы при ближайшем рассмотрении оказались тряпичными куклами с опилками или, может, песком внутри.

В тот раз Жора был на съемках только зрителем, а несколько лет спустя довелось ему попасть в кадр, когда в Калинине снимали другой военный фильм — «Доктор Вера».

На площади Революции соорудили виселицы, где, по сценарию, немцы должны были казнить то ли партизан, то ли просто мирных жителей, а Жора стоял поодаль, в толпе, возле ограды мединститута. Денег за это не платили, а вот желающим изображать повешенных сулили по «трешке». Но нашлись такие добровольцы (даже и за целых три рубля!) далеко не сразу… Себя он потом, конечно же, в фильме не рассмотрел — толпу показывали издалека, общим планом и мельком, потому что народ там стоял в самой обычной одежде второй половины шестидесятых, а не в том, что носили в сорок первом…

Вот так поговорили они за обеденным столом, а потом занялись какими-то делами. А военная колонна в деревне так больше и не появилась — видно, вернулась другой дорогой.

Буквально через день-два вся деревня уже знала о том, что солдаты искали упавший где-то здесь разведывательный шар-зонд — конечно же, американский. Это преподносилось не как слух, а как совершенно точная информация. Откуда она взялась, никто понятия не имел. Да и кто знает, как рождается молва? «Людская молва — что морская волна» — нахлынула и все тут, а откуда пришла — бог весть. Самого этого шара-зонда никто ни в полете, ни упавшим и в глаза не видел, и как он мог долететь сюда из Америки, объяснить бы не могли. Впрочем, никто и не собирался объяснять. Вон, Пауэрса-то сбили аж над самым Уралом. Натовских баз вокруг страны хватало. А в конце пятидесятых, вспомнили местные, в лесу напротив того военного аэродрома, опять же, по слухам, поймали шпиона. И опять же, говорят, американского. Самолеты взлетающие-садящиеся — реактивные бомбардировщики — подсчитывал и фотографировал.

Так что мнение было единым: солдаты искали шар-зонд. Нашли или нет, об этом ничего определенного не говорили, но утверждали, что поиски вели в малиннике у ручья и весь малинник разорили. Стало быть, нашли — иначе зачем ягодное-то место разорять?

Что касается малинника, слухи оказались правдой, в чем Жора, Наташа и Серафима Ивановна убедились лично. Многие из деревни там уже побывали, вот и они тоже сходили.

Малинник был вырублен под корень, повсюду темнели следы раздавленных солдатскими сапогами ягод, и то тут, то там виднелись неглубокие квадратные ямки, вырытые, конечно же, солдатами. Жора объяснил Наташе и Серафиме Ивановне, что тут, скорее всего, брали пробы грунта, а значит, не простой это был шар-зонд, а напичканный какой-нибудь вредной химией…

«Вовремя ты оттуда укатила», — сказал Жора, а Наташа со страхом подумала, что нет, не вовремя. Наверное, шар-зонд был проколотый, если упал (а может, его подбили наши?), а на земле совсем сдулся, и она его не заметила за кустами. А химия-то из него и рассыпалась — вот отчего она потеряла сознание!

И вновь она решила ничего не рассказывать, а в Калинине сходить к врачу.

…Однако вернувшись в город, Наташа не вспоминала о своем здоровье. О здоровье вспоминаешь, только если что-то заболит, а у нее ничего не болело. И к врачу довелось ей пойти совсем по другому поводу, в женскую консультацию, когда появились кое-какие радостные и волнующие сомнения-подозрения.

Не подумала Наташа о шаре-зонде, и когда не случилось у нее традиционной осенней тяжелой простуды, и когда пропала сама собой большая родинка на левой груди. И потом, уже после родов (а родился у нее сын), и позже, горло не давало о себе знать, и вообще, ничего у Наташи не болело. Ну, разве что голова, как у всех женщин — временами…

Через много лет, когда Герман Гридин учился в восьмом или в девятом классе, а отец его жил уже с другой женой и в другом городе, мать рассказала ему эту историю о таинственном американском шаре-зонде с химикатами. Времена изменились, в газетах вовсю начали писать о разных загадочных случаях, и Герман, полушутя, высказал свое предположение относительно того зонда. Ни при чем, оказывается, тут был Пентагон, да и шар был вовсе не шаром.

Посмеялись, и больше об этом не говорили.

6

Воспоминания о необычном даре кружились в голове Германа, пока он шагал по асфальту к надвигающимся зданиям городской окраины. Не то чтобы он специально прокручивал в голове всю свою жизнь — такие воспоминания присутствуют у каждого человека как фон, в любой момент его существования. Совсем не обязательно скрупулезно перебирать каждое событие прошедших лет — оно все равно помнится, даже если ты не думаешь о нем. Даже не само событие — а знак. Память — набор знаков, готовых развернуться в подробную, с деталями, или размытую картину. Достаточно любой зацепки, чтобы фон стал передним планом.

Для Германа такой зацепкой оказалось само шоссе, копьем вонзавшееся в многоэтажный бок города. Воспоминания о даре так и остались фоном, а на передний план выступило совсем другое. Хорошо помнилось ему такое шоссе и такие дома — только асфальт тогда покрывали кровавые разводы и пятна дизельного топлива, и стены домов были черными от гари, и не было там ни одного уцелевшего стекла. И не пустое пространство простиралось над крышами домов, а вздымались горы, в которых так легко можно устроить засаду.