Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

• Название: Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
• Автор: Эдуард Эррио
• Издательство: Издательство Института международных отношений
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

Имя Эдуарда Эррио хорошо известно советским читателям. Видный французский политический и общественный деятель, бывший многократно главой правительства и министром Третьей республики, почетный председатель Национального собрания в Четвертой республике, лидер Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов, член Французской академии, эрудит и тонкий знаток французской и мировой культуры, Эдуард Эррио пользовался заслуженным признанием и широкой известностью не только на своей родине, но и далеко за ее пределами. В течение многих десятилетий, особенно в период между двумя мировыми войнами, он был в самом центре крупных политических событий своей родины, а также в значительной мере и всей международной политической жизни. Он был не только ее современником и наблюдателем, но во многом и ее участником. Среди мемуаристов той эпохи мало найдется таких, кто был бы также хорошо осведомлен о всех сложных перипетиях политической борьбы, о ее тайных скрытых пружинах и закулисных маневрах, как Эдуард Эррио. Он много видел и много знал. Уже с этой точки зрения его мемуары представляют большой интерес. Не будет преувеличением сказать, что всякий, кто хочет изучить развитие политической борьбы во Франции, или историю международных отношений 20-30-х годов нынешнего столетия, или даже просто ознакомиться с этой эпохой, не сможет пройти и мимо мемуаров Эррио.

---

5. Резюмируя все вышеизложенное, можно сказать, что протокол нарушает равновесие и изменяет дух Устава, настаивая на санкциях и делая упор на военные меры или процедуры. В этом проявился трансцендентный идеализм Макдональда и лорда Пармура. «К сожалению, верно, – заявил Остин Чемберлен, – что можно легко представить себе обстоятельства, при которых война, которую вели бы члены Лиги наций, с ее помощью и при ее коллективном одобрении, станет трагической необходимостью. Однако катастрофы этого рода относятся к области патологии международной жизни и не вытекают из ее нормального состояния. Как для обыкновенного человека нездорово всегда думать о возможности какой-нибудь тяжелой хирургической операции, точно так же и для человеческого сообщества неразумно занимать аналогичную позицию…» Подобному аргументу нельзя было отказать по меньшей мере в образности.

6. Протокол благоприятствует разоружению не более, чем Устав, которого вполне достаточно, чтобы защитить членов Лиги наций против агрессии одного из подписавших его. Он укрепляет возможную оппозицию государств, не подписавших его, возбуждая их «национальную гордость» против подписавших государств, обязанных объявить им войну, если они совершат агрессию.

7. Что касается эвентуальных санкций, то правительство его величества полагает, что «лучшим решением было бы дополнить Устав совместно с Лигой специальными соглашениями, отвечающими специальным надобностям», соглашениями чисто оборонительными, связывающими между собой непосредственно заинтересованные нации.

В заключение г-н Остин Чемберлен отверг протокол от имени Великобритании, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки и Индии.

Я перечислил здесь его аргументы, перенумеровав их для большей ясности. Никому не запрещено думать, что для британского правительства самым важным был аргумент, касающийся флота. Прочие возражения приводились лишь в дополнение, для эскорта, подобно тому как легкие суда конвоируют мощный линейный корабль. Во всяком случае, верно одно: убив протокол, Великобритания тем же ударом приговорила к смерти и разоружение. Как доказал это с неопровержимой логикой г-н Политис, как указывал на это я сам, нельзя добиться общего разоружения, не организовав безопасности. Нельзя требовать от разумных людей, отвечающих за других, находящихся на их попечении, отказаться от своих стен, от своих дверей, от своих запоров, не обеспечив им защиту хорошо организованной полиции.

И еще раз Франция, привыкшая мыслить мировыми категориями, что она доказала, провозгласив Декларацию прав человека, столкнулась с эмпирическим, прогрессивным и индуктивным мышлением англичан.

В тот же день, когда говорил г-н Остин Чемберлен, от имени Франции выступил г-н Бриан; он напомнил о том «почти неописуемом восторге», который охватил все сорок семь наций, представленных на Ассамблее, когда они рекомендовали протокол разным правительствам. «Я не думаю, – остроумно заметил он, – что, устанавливая на здании громоотводы, можко вызвать грозу». Он доказывал, что решительные действия Лиги наций были лучшим средством привлечь к ней те государства, которые в нее еще не входили. Он утверждал, что Лига не может заявлять о своем бессилии предотвратить войну, если только она не хочет вынести себе приговор. Нужно было обсуждать и усовершенствовать протокол, но не надо было его отвергать. В заключение г-н Бриан зачитал декларацию, в которой французское правительство заявляло о своей верности обязательному арбитражу, международной солидарности и провозглашало, что настало время для распространения принципов частного права на международные отношения. Чтобы достигнуть подобного поистине огромного результата, нужно было нечто большее, чем преходящий энтузиазм на словах: нужны были и горячая воля, и ощущение того, что настало время открыть новую эру и что по сравнению с этим трудности в достижении цели, вполне очевидные, не идут ни в какое сравнение с результатами, которых можно достичь. Нации, согласившиеся в силу статьи 16 Устава с принципом санкций, уже отступали перед последствиями своей смелости. Старая рутина, старая бюрократия возмущались. Франция соглашалась на улучшение протокола, лишь бы не отказывались от его намерений. Протокол погибал под бременем похвал. В Женеве не хоронят, здесь бальзамируют.

Г-н Шалойя от имени Италии присоединился к критике Великобритании и согласился с системой специальных соглашений. Япония попросила отсрочки для дополнительного изучения. Г-н Гиманс, подписавший протокол от имени Бельгии, присоединился к г-ну Шалойя. Последним взял слово г-н Гуани, представитель Уругвая, – он оказался наиболее стойким в своей вере в необходимость установления международного правосудия. «Мое правительство, – заявил он, – намерено остаться верным своим традициям и общественному мнению, господствующему в нашей стране, и еще раз заявляет здесь, что Женевский протокол, даже в том случае, если некоторые его статьи будут подвергнуты изменениям, представляет по своим основным принципам международную систему организованного мира, наиболее полную систему, которую народы смогут отныне использовать для упрочения своей безопасности и осуществления своего материального и морального разоружения, дабы положить начало новой эре согласия и счастья для человечества».

Докладчик г-н Бенеш опроверг главные возражения г-на Чемберлена, выступив в защиту протокола и обязательного арбитража, отметил прогресс, который представляет новый проект по сравнению с Уставом, и энергично и справедливо протестовал против теории, согласно которой предложенный текст отводил слишком большую роль военным санкциям. «Мы уточняем эти санкции, – говорил он. – Это так, но мы расширяем арбитраж, и разве ваши специальные соглашения обойдутся без военных санкций?» Учитывая мнение Совета, г-н Бенеш провел решение отложить до следующей Ассамблеи обсуждение заслушанных деклараций. С предвидением, которое грядущие события подтвердили столь ужасным образом, он говорил о том, как опасно оставлять Европу без точных гарантий после всех потрясений, которые были порождены договорами. «Я позволю себе, – сказал он, – указать на факты, значение которых мне кажется, так сказать, пророческим для будущего. Война разрушила в центре и на востоке Европы четыре больших империи, смела старые границы, породила десятки новых государств, низвергла династии, привела к социальным потрясениям, нарушила пути сообщения, денежные системы, выкорчевала господствующие классы и привела к невероятному скрещиванию и столкновению интересов различных государств, наций и классов. Война противопоставила в этих районах одни нации другим и создала проблемы невиданной сложности. Начиная с Финляндии на севере, (затем Балтийские республики, Польша и Германия, Чехословакия и Австрия, долина Дуная) и вплоть до Константинополя и Греции на юге – вот перед вами области, где могут возникнуть тысячи конфликтов, которые могут начаться сегодня с убийства пограничника или сорванного и растоптанного флага, а завтра легко превратиться в опустошительную войну». От имени всех этих стран г-н Бенеш требовал обязательного арбитража и принятия протокола. Он видел далеко. Если бы обязательный арбитраж был установлен до Судетского дела, достаточно было бы пустить его в ход – и не было бы необходимости во вмешательстве г-на Ренсимена.

Протокол был похоронен. Не оставалось ничего другого, как извлечь хотя бы что-нибудь из специального пакта, предложенного Германией, рекомендованного Остином Чемберленом и в принципе принятого Италией и Бельгией. Я встретился с Брианом 16 марта 1925 года. Он дополнил те сведения, которые я получил по административным каналам. Гиманс благоприятно относился к подписанию пакта безопасности Германией, но в два этапа, после предварительного соглашения между союзниками. Бенеш рассуждал, как всегда, «вполне здраво» и выразил доверие нашей инициативе. Что касается вопроса о польских границах, то Чемберлен допускал, что Великобритания могла бы взять на себя обязательства по Версальскому договору; он заявил, что его связывает британское общественное мнение, мало симпатизирующее Польше, несмотря на усилия варшавского правительства урегулировать с Лондоном вопрос о подводных лодках. У Бриана создалось общее впечатление, что отныне Франция является единственным оплотом Лиги наций. Мы пришли к соглашению: 1) что Франция не могла согласиться на перенесение в Соединенные Штаты конференции по разоружению (это была, по всей видимости, мысль лорда Бальфура) и что она должна в этом вопросе защищать права Лиги наций; 2) относительно вступления Германии в Лигу наций без всяких предварительных переговоров с ней. Я вынес из беседы впечатление, что нам необходимо во всех этих дискуссиях склонить на свою сторону Японию.