Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

• Название: Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
• Автор: Эдуард Эррио
• Издательство: Издательство Института международных отношений
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

Имя Эдуарда Эррио хорошо известно советским читателям. Видный французский политический и общественный деятель, бывший многократно главой правительства и министром Третьей республики, почетный председатель Национального собрания в Четвертой республике, лидер Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов, член Французской академии, эрудит и тонкий знаток французской и мировой культуры, Эдуард Эррио пользовался заслуженным признанием и широкой известностью не только на своей родине, но и далеко за ее пределами. В течение многих десятилетий, особенно в период между двумя мировыми войнами, он был в самом центре крупных политических событий своей родины, а также в значительной мере и всей международной политической жизни. Он был не только ее современником и наблюдателем, но во многом и ее участником. Среди мемуаристов той эпохи мало найдется таких, кто был бы также хорошо осведомлен о всех сложных перипетиях политической борьбы, о ее тайных скрытых пружинах и закулисных маневрах, как Эдуард Эррио. Он много видел и много знал. Уже с этой точки зрения его мемуары представляют большой интерес. Не будет преувеличением сказать, что всякий, кто хочет изучить развитие политической борьбы во Франции, или историю международных отношений 20-30-х годов нынешнего столетия, или даже просто ознакомиться с этой эпохой, не сможет пройти и мимо мемуаров Эррио.

---

Что касается внешней политики, я настаивал на содействии Соединенных Штатов. «Если Версальский мир оказался хромым, – сказал я, – то это потому, что, отказавшись от гарантийного договора, ему отрезали ногу. Если у Лиги наций не хватает еще авторитета, которым мы хотели бы ее наделить, то в этом виноваты Соединенные Штаты, которые остановились у ее порога вместо того, чтобы войти в нее… Международный порядок предполагает и подлинно международное сотрудничество – это аксиома». В ожидании прочной организации мира надо заботиться о безопасности Франции. Путем развития образования и создания единой школы надо превратить нашу страну в нацию качества.

Г-н Тардье с обычным темпераментом нападал на нас с цифрами в руках. Однако официальные документы легко опровергали эти цифры. Г-н Бедус уже сделал это в своей замечательной речи, произнесенной в палате 24 феврали 1930 года. Я мог противопоставить безапелляционным аргументам г-на Тардье спокойные утверждения г-на Шерона и г-на Пуанкаре. Мне кажется, что именно эта часть нашей аргументации наиболее поразила избирателей. Я отказался взять обязательства совместно с социалистами, но заявил, как говорили древние: «Если делать выбор, я – народ».

После первого тура выборов, 4 мая, г-н Андре Тардье приветствовал достигнутые результаты и обратился к радикалам с призывом выступить против социалистов. Во внешних делах он вполне справедливо ссылался на недавно опубликованную переписку Густава Штреземана с кронпринцем: она прекрасно показывала характер обоих уполномоченных 1925 года, из которых один хотел договориться, а другой хитрил. Но, придерживаясь хорошо известной тактики, г-н Тардье хотел перетянуть партию радикалов направо и сделать из нее левое крыло реакции.

Накануне второго тура, 6 мая 1932 года, я должен был произнести последнюю речь в зале Этьенн Доле, чтобы еще раз ответить председателю совета министров и опровергнуть его расчеты. Я охарактеризовал нашу партию как «центр тяжести страны и республики» и необходимый костяк Франции. Я напомнил г-ну Тардье свидание в Дрездене в июне 1813 года, когда Наполеон пытался произвести впечатление на Меттерниха обилием и резкостью своих аргументов. «Ваше величество, – ответил ему дипломат, – до нашей беседы я предполагал, что Ваше дело проиграно; теперь я твердо знаю, что оно проиграно».

Правительство 1932 года

I. До образования кабинета (1 мая – 4 июня 1932 года)

По всей Франции на стенах расклеены желтые афиши, предупреждающие, что, если к власти придут левые, стоимость франка упадет до одного су. Г-н Тардье подтвердил эту угрозу всем своим авторитетом министра. Как отнесутся к этому французские избиратели?

В результате первого тура выборов (1 мая) были избраны 63 радикал-социалиста с улицы Валуа и 40 объединенных социалистов. Баллотировка была благоприятной для левых. Но начиная с понедельника 2 мая биржа ответила на призывы г-на Тардье соответствующими махинациями. Стоимость некоторых французских рент упала на 1 – — 1,5 пункта, в то время как большинство французских ценных бумаг, наоборот, проявляли, выражаясь языком биржевиков, благоприятную ориентацию. Отмечалось понижение стоимости бумаг Французского банка (минус 660 франков), акций Суэцкого канала (минус 225), «Креди Фонсье» (минус 155), «Лионнэз дез'О» (минус 120) и «Креди Лионнэ» (минус 71). Г-н Эжен Лотье в «Ом либр» настаивал на угрожающем характере этих симптомов. Печать, расположенная к правительству Тардье, более или менее тактично использовала их. «Ла Кот дефоссе» (в номере от 2 мая) писала: «Кажется даже, что не обошлось без преднамеренного давления».

Чтобы пресечь эти по-разному тенденциозные и все более множащиеся сообщения, бюро улицы Валуа, «полное решимости сохранить за партией свободу суждений впредь до решений, которые будут приняты после второго тура голосования, и особенно во время заседания парламентской группы и комитета, решило воздержаться до тех пор от всяких преждевременных заявлений, которые могли бы быть различно истолкованы в связи с формированием правительства».

4 мая г-н Андре Тардье выступил снова. Он вновь попытался посеять панику, рисуя опасность воскрешения «Левого блока»; он заклинал победителей-радикалов присоединиться к прежнему большинству. В пятницу, 6 мая, я только что закончил в Лионе свой ответ для печати, когда узнал об ужасном покушении, жертвой которого стал президент Думер. Мои друзья и я тотчас отказались от наших политических собраний, чтобы присоединиться к населению Лиона, выражавшему особенно глубокую скорбь.

Наш огромный успех 8 мая был омрачен национальным трауром. Я питал по отношению к г-ну президенту Думеру те же чувства уважения, которые выказывали ему все французы. Более того, он удостоил меня чести быть его другом, и я сохранил к нему глубокую признательность за его неизменно дружеское отношение. Он не питал к левым злобы за тот неуклюжий маневр, в результате которого ему противопоставили Бриана. В качестве председателя палаты мне приходилось поддерживать с ним самые доверительные отношения, в частности когда ему было поручено сформирование правительства. После катастрофы в Фурвьере он оказал самую действенную поддержку моим согражданам. Во вторник 3 мая он передал мне свои поздравления и выражения радости по поводу нашего первого успеха.

9 мая я присутствовал в больнице Божон при снятии маски с бедного дорогого Альбера Тома, после чего отправился в Елисейский дворец. Генеральный секретарь провел меня по узким коридорам и лестницам дворца в комнату на первом этаже, где лежал президент. Никакой пышности, все очень скромно. Возле кровати всего несколько цветков. Красное пятно на щеке указывало на одну из ран. На лице печать спокойствия. У смертного одра г-жа Думер, стоя на коленях, держала руку того, кого она поддерживала в стольких испытаниях. Она была так добра, что вспомнила о привязанности президента к своему бывшему коллеге в сенате и поблагодарила меня за телеграмму, посланную от имени Лиона. Гюисман жаловался мне на плохую организацию полиции в Елисейском дворце и на то, как отвратительно работает Сюртэ Женераль[123].

Некоторые сенаторы и депутаты, обсуждая вопрос о замещении президента Думера, решили выдвинуть кандидатуру Поля Пенлеве. Они были намерены на следующий же день после победы на выборах продемонстрировать волю республиканцев не капитулировать без боя перед видами покойного кабинета и умершего большинства. Демократическая левая сената была противоположного мнения, и г-н Пенлеве снял свою кандидатуру. 633 голосами из 826 был избран г-н Альбер Лебрен. Г-н Леон Блюм не замедлил заявить 11 мая в «Попюлер», что радикал-социалисты уже предали социалистов и восстановили «Национальный блок». Между тем г-н Андре Тардье вручил новому президенту отставку своего кабинета. В его письме, не страдающем недостатком похвал по адресу уходящего в отставку кабинета, содержались едва прикрытые угрозы. «Новая политическая ситуация, – писал он, – может иметь последствия, не зависящие от воли правительства», и он отказывался брать на себя за это ответственность. То был, несомненно, намек на прежние предсказания во время выборной кампании; действительно, на бирже царило беспокойство, несмотря на благоразумие радикалов, объединившихся вокруг кандидатуры г-на Альбера Лебрена.

Председатель ушедшего в отставку совета министров выдал своему правительству свидетельство о достигнутых успехах. «Уходя, наше правительство, – заявил он, – может с гордостью сказать, что оно оставило здоровое положение, спокойную Францию, в которой восстановлен порядок; обеспеченную безопасность; производство, защищенное от мирового кризиса; безработицу, в двадцать раз меньшую, чем у наших соседей; стабильную и незатронутую валюту; бюджет, утвержденный в надлежащее время; уменьшенный на 20 миллиардов государственный долг; политику мира и репараций, одобренную почти единогласно всеми партиями. Пусть эти гарантии всегда будут у нашей дорогой родины! Таково пожелание, которое диктует нам наш патриотизм. Где бы мы ни находились, мы сделаем все, чтобы оно осуществилось». Мне показалось, что в речи, произнесенной г-ном Тардье в Пантеоне, содержалось несколько выпадов. По окончании похоронных церемоний я сделался предметом нескольких манифестаций разного характера. По возвращении я получил довольно тревожные вести относительно казначейства.

Новости касались внутреннего и внешнего положения. 10 мая посол Флёрио сигнализировал мне из Лондона о риске, связанном с импортом капиталов во Францию, ссылаясь на факты, на которые мы часто указывали во время выборной кампании. «В мире существует, – говорил он мне, – большое количество свободных капиталов, которые кочуют из одной страны в другую в зависимости от вознаграждения и безопасности, которые им предоставляют. Значительная часть этих денег нашла в начале прошлого года употребление в Германии и в Англии; именно бегство этих денег, владельцы которых опасались за их судьбу, и вызвало сначала германский кризис, а затем английский. Нынче в связи с неустойчивостью фунта стерлингов и опасениями по поводу доллара эти капиталы осели частично во Франции. Собственники этих денег принадлежат к самым разным национальностям и доверяют нам свои капиталы как солидному банкиру, но намерены их изъять, когда восстановится доверие к другим рынкам. Некоторые из них хранят свои деньги в билетах Французского банка, несколько миллиардов которых теперь припрятано в чулках иностранцев, что говорит о временном характере иностранных капиталовложений во Франции… Публика не знает о положении, которое я вам только что изложил. Французский банк может подтвердить вам то, что я пишу. Я не думаю, чтобы мы стремились сохранить и тем более привлечь иностранные капиталы; но для нас, конечно, очень важно не вызывать их бегства. Доминирующим фактором современного мира является общее бедственное экономическое положение…»