Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

• Название: Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
• Автор: Эдуард Эррио
• Издательство: Издательство Института международных отношений
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

Имя Эдуарда Эррио хорошо известно советским читателям. Видный французский политический и общественный деятель, бывший многократно главой правительства и министром Третьей республики, почетный председатель Национального собрания в Четвертой республике, лидер Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов, член Французской академии, эрудит и тонкий знаток французской и мировой культуры, Эдуард Эррио пользовался заслуженным признанием и широкой известностью не только на своей родине, но и далеко за ее пределами. В течение многих десятилетий, особенно в период между двумя мировыми войнами, он был в самом центре крупных политических событий своей родины, а также в значительной мере и всей международной политической жизни. Он был не только ее современником и наблюдателем, но во многом и ее участником. Среди мемуаристов той эпохи мало найдется таких, кто был бы также хорошо осведомлен о всех сложных перипетиях политической борьбы, о ее тайных скрытых пружинах и закулисных маневрах, как Эдуард Эррио. Он много видел и много знал. Уже с этой точки зрения его мемуары представляют большой интерес. Не будет преувеличением сказать, что всякий, кто хочет изучить развитие политической борьбы во Франции, или историю международных отношений 20-30-х годов нынешнего столетия, или даже просто ознакомиться с этой эпохой, не сможет пройти и мимо мемуаров Эррио.

---

Новости касались внутреннего и внешнего положения. 10 мая посол Флёрио сигнализировал мне из Лондона о риске, связанном с импортом капиталов во Францию, ссылаясь на факты, на которые мы часто указывали во время выборной кампании. «В мире существует, – говорил он мне, – большое количество свободных капиталов, которые кочуют из одной страны в другую в зависимости от вознаграждения и безопасности, которые им предоставляют. Значительная часть этих денег нашла в начале прошлого года употребление в Германии и в Англии; именно бегство этих денег, владельцы которых опасались за их судьбу, и вызвало сначала германский кризис, а затем английский. Нынче в связи с неустойчивостью фунта стерлингов и опасениями по поводу доллара эти капиталы осели частично во Франции. Собственники этих денег принадлежат к самым разным национальностям и доверяют нам свои капиталы как солидному банкиру, но намерены их изъять, когда восстановится доверие к другим рынкам. Некоторые из них хранят свои деньги в билетах Французского банка, несколько миллиардов которых теперь припрятано в чулках иностранцев, что говорит о временном характере иностранных капиталовложений во Франции… Публика не знает о положении, которое я вам только что изложил. Французский банк может подтвердить вам то, что я пишу. Я не думаю, чтобы мы стремились сохранить и тем более привлечь иностранные капиталы; но для нас, конечно, очень важно не вызывать их бегства. Доминирующим фактором современного мира является общее бедственное экономическое положение…»

Со своей стороны г-н Мальви сообщил мне 11 мая свои опасения по поводу декларации министра Фландена перед группой радикалов.

Несмотря на раздававшиеся со всех сторон требования, я продолжал молчать. Г-н Жан Жиромский заявил 13 мая в «Попюлер», что моя позиция «чрезвычайно шокирует», и требовал, чтобы я дал «ясные ответы» по некоторым пунктам. Леон Блюм со своим всегдашним талантом засыпал меня советами. Поль Фор угрожал. Я должен признаться, что в середине мая меня больше заботили основные проблемы, чем споры относительно политической формы будущего кабинета. В субботу 14 мая мне нанес визит в Лионской ратуше г-н Залесский, министр иностранных дел Польши. После этой дружественной встречи он направил мне длинную ноту о финансовом положении своей страны, также страдавшей от значительной утечки краткосрочных капиталовложений. Иностранные заимодавцы, чьи капиталы были заморожены в соседних странах, мобилизовали свои фонды в Польше, которая из уважения к своей подписи не препятствовала переводу валюты. Так был исчерпан фонд валюты польского банка, и Польша вынуждена была экспортировать золото, что уменьшило обеспечение злотого. Чтобы облегчить финансовое положение этой страны в ожидании результатов конференции по репарациям, необходимо было предоставить ей 300 миллионов франков. Польское правительство рассчитывало на некоторые возможности в результате быстрой реализации займа для железной дороги Силезия – Балтика (вторая очередь). Поскольку эта операция не оправдала надежд, Польша опасалась, что будет вынуждена приостановить свои платежи за границей.

Речь, произнесенная 11 мая в рейхстаге канцлером, не могла содействовать облегчению положения. Г-н Брюнинг[124] изложил германский тезис о разоружении; он напомнил о времени, когда с его страной обошлись «с беспримерной грубостью», и требовал «восстановления равноправия». Он требовал также аннулирования политических долгов в качестве первоочередного условия спасения мира и протестовал против мысли, что Германия снова сможет платить после моратория. 15 мая в Дижоне г-н Поль Бонкур ответил на эту декларацию в своем обращении к бывшим фронтовикам. Оратор развивал следующие идеи: 1) нужно организовать мир в национальном и международном масштабе как в области политической, так и экономической; 2) может быть, придется просить бывших фронтовиков пойти на жертвы, но лишь после того, «как будет осуществлена возможная экономия во всех других областях, кроме той, которая отмечена кровью мучеников и вдовьими слезами»; 3) нужно поощрять Дунайскую организацию; 4) что касается разоружения, то мы должны твердо стоять на наших позициях, которых придерживались все французские правительства начиная с 1924 года и которые непосредственно вытекают из протокола, связывающего разоружение с арбитражем и безопасностью. Так как организовать международную безопасность посредством взаимопомощи и международной силы еще невозможно, мы должны, дабы воспрепятствовать перевооружению Германии, «хладнокровно и без демагогии взвесить, на какое сокращение вооружений можно пойти при данном положении вещей и при существующих международных гарантиях, чтобы осуществить первый этап, который лишил бы Германию предлога, ожидаемого частью ее общественного мнения (увы! все возрастающей), и который дал бы, напротив, ее демократическим элементам, борющимся в трудных условиях, возможность сопротивляться этому перевооружению»; 5) что касается репараций, то мы должны примирить наше чувство европейской солидарности с нашей решимостью не допустить отмены наших неоспоримых прав и, во всяком случае, не допустить нарушения равновесия между нашими кредитами и долгами, поскольку было бы несправедливо возложить все убытки только на французского налогоплательщика».

Съезд Федерального союза партии дополнил 17 мая эти пять предложений пожеланием, согласно которому должна быть усилена власть Лиги наций, произведено «существенное, всеобщее, одновременное и строго контролируемое сокращение национальных вооружений»; в распоряжение Лиги наций предоставлены интернационализированная гражданская авиация и другие силы, необходимые для создания автономной международной полиции, а сама Лига наций получила бы авторитетную власть и право принимать быстрые решения, основывающиеся на уважении к договорам и международному праву. Кроме того, съезд провозгласил срочную необходимость морального разоружения. Следует отметить, что в это же время бюджет рейхсвера предусматривал кредит на постройку линкора типа С, третьего из новой морской серии.

Затруднения г-на Тардье и г-на Фландена стали более понятными, когда узнали, что правительство было вынуждено выпустить 3 миллиарда бон казначейства. Эту операцию представили публике в самом безобидном виде: эти боны – объяснялось ей – должны были попросту заменить эмиссию облигаций для финансирования программы национальной технической реконструкции. Об этом и некоторых других вопросах я беседовал с президентом республики 18 мая, когда он оказал мне честь, пригласив к себе. У него возникла мысль, которой он продолжал придерживаться, поручить мне без промедления формирование кабинета. Однако после некоторого размышления он счел, что будет лучше подождать созыва новой палаты и выбора председателей обеих палат. Я охотно согласился на его предложение присутствовать на совещаниях, на которых он собирался поставить на обсуждение самые серьезные современные проблемы. Биржа ответила на эту беседу значительным повышением курса. В результате размышлений после второго тура голосования среди всевозможных противоречивых слухов и мнений я пришел к мысли, что мой долг пойти на сотрудничество с социалистами в будущем правительстве без каких-либо условий; в том же случае, если бы этого не удалось достичь, я решил предстать перед обеими палатами, не вступая ни в какие переговоры с группой Тардье; я собирался выработать ограниченную, но вполне конкретную программу, по которой и будут обо мне судить.

20 числа состоялось заседание бюро партии радикалов. Социалисты – сторонники сотрудничества – хотели, чтобы мы приняли на себя инициативу резолюций, которые они обсудили сами. Я сказал своим друзьям, что подобная процедура кажется мне опасной для нас; что это приведет к тому, что на нас возложат ответственность за решение социалистов; что социалисты, не согласовавшие с нами свою позицию, будут совершенно свободны и что я опасаюсь неискренности, неизбежной в любой полемике. Моя точка зрения была одобрена бюро единодушно, за исключением двух человек. Мы назначили на 31 мая собрание нашей группы и исполнительного комитета и продолжали упорно придерживаться своей сдержанной позиции; несмотря на настояния прессы. 22 мая в Лионе я имел продолжительную беседу с г-ном Норманом Дэвисом[125]. Я нашел в нем собеседника, наделенного чувством справедливости, стремящегося устранить столь многочисленные политические и моральные трудности в отношениях между Соединенными Штатами и Францией. Он высказал мне свой взгляд на причины этого недоразумения. Мы долго говорили о Германии; я изложил ему свои опасения, свое мнение о политике дальнего прицела, которой придерживались после перемирия наши соседи, и особенно г-н Штреземан. Несмотря на уважение моего собеседника к канцлеру Брюнингу, он согласился со мной относительно опасного характера немцев и целей, преследуемых их дипломатами. Он пожелал, в частности, чтобы были урегулированы несущественные, по его мнению, затруднения между Францией и Италией. Беседа, весьма любезная с самого начала, приобрела очень скоро, как мне показалось, дружественный характер, может быть, благодаря нашей общей привязанности к Макдональду, чьи сердечные пожелания он мне передал.