Пилип Липень - Ограбление по-беларуски

• Название: Ограбление по-беларуски
• Автор: Пилип Липень
• Жанр: Современная проза

---

«Сумасшедший старик! — думал Лявон, возвращаясь к бане, — Он со всеми так, или только со мной? Неудивительно, что Рыгор хочет жить отдельно. Странно, как он ещё жив остался». Испуг придал Лявону сил, он забыл об усталости и быстро шёл обратно вдоль парка, подняв левую руку и ведя пальцами по ветвям кустов. Он уже решил, что теперь отправится к банку и будет ждать там Рыгора до последнего. Постепенно успокаиваясь, он снова перешёл мост и замедлил шаг, колеблясь — не заглянуть ли в баню ещё раз, чтобы выяснить самый короткий путь к банку. Солнце стояло ещё довольно высоко над домами Серебрянки, и Лявон, рассудив, что оно сейчас на западе или северо-западе, и если идти по направлению к нему, по возможности забирая чуть левее, то мимо района Юго-Запад никак не промахнёшься. В баню он заходить не стал и двинулся к солнцу, по улице Крупской.

Рассуждения его оказались верными, но он потратил на дорогу значительно больше времени, чем рассчитывал. В начале восьмого, когда Лявон вышел на улицу Ванеева, появились большие вечерние жуки, с коротким гулом пролетающие между деревьями, а ещё через полчаса, приближаясь к проспекту Маяковского, он наблюдал, как остывающий диск солнца касается крыш пятиэтажек. Мимо аэродрома он проходил уже в сумерках, свернул на Железнодорожную улицу в свете затеплившихся фонарей, и без четверти девять вышел на финишную прямую: впереди просматривалось крупное, тёмное здание банка.

Глупо было надеяться встретить Рыгора, но Лявон всё равно всматривался в каждую тень, отдалённо напоминающую фигуру человека. У мостика, ведущего к главному входу в банк, он остановился. Мостик освещался фонарями в виде молочно-белых шаров на высоких ножках, и надпись, оставленную на асфальте Рыгором, даже можно было прочесть. Надпись порадовала и ободрила бы Лявона, но разглядывать асфальт ему и в голову не пришло. Увидев впереди автобусную остановку с парой лавочек, он подошёл к ним и присел. За день он до крайности устал, хотел спать и мечтал об апельсиновом соке, последний глоток которого был выпит ещё час назад.

За дорогой уютно светились окна Макдональдса, в который Лявон по бедности никогда не ходил. Но теперь он был так утомлён, что махнул рукой на все экономические соображения. Собрав силы, он снова встал и пошёл на свет, досадуя о том, что был бы уже сказочно богат, если бы так по-глупому не проспал ограбление. Макдональдс окружали ряды круглых летних столиков с лёгкими металлическими стульями, поблёскивающими в свете окон и фонарей. Внутри было безлюдно, пахло свежестью и стиральным порошком. Лявон приблизился к стойке и вежливо покашлял, но никто не отзывался. «Но раз входная дверь открыта, кто-то должен работать? Подожду».

Лявон не ошибся — вскоре за поворотом коридора послышался стук, шаги, а потом показался Янка с ведром и шваброй, одетый в чёрные брюки со стрелкой и голубую рубашку.

— Янка? — Лявон не поверил своим глазам.

— Привет! Чему ты так удивляешься? — Янка, улыбаясь, поставил ведро на пол и протянул руку, сжатую в кулак и повёрнутую так, чтобы Лявон пожал её за запястье. — Извини, руки грязные, туалет мыл. Да, я здесь подрабатываю по вечерам! А тебя как сюда занесло?

— Да вот… Зашёл сока выпить. Есть апельсиновый сок у тебя? — от неожиданной встречи Лявон сконфузился, будто его поймали на чём-то постыдном.

— Конечно есть.

Янка отнёс ведро и швабру в подсобку, сбегал вымыть руки и принёс Лявону три жёлто-оранжевых пакетика. Они присели за столик у окна. Чтобы объяснить своё появление, Лявону пришлось на ходу сочинить неуклюжую историю о живущем неподалёку двоюродном брате, к которому он шёл в гости. Впрочем, Янка не стал вдаваться в подробности, ему не терпелось поделиться с Лявоном плодом своего очередного вдохновения:

Хлеб и картофель. Неродные братья.
Возьми, всмотрись, вкуси, почувствуй запах!
И вдруг пойми, что невозможно счастье:
Два совершенства, встретясь, затухают.

Он декламировал ещё более проникновенно и мелодично, чем утром, и Лявону в какой-то момент показалось, что Янка поёт.

— Это прекрасно! — сказал он. — Не хватает только музыки, получилась бы необычайно красивая песня.

Янка с горечью отвечал, что его стихи наверняка не заинтересуют ни композиторов, ни певцов, ни слушателей, они слишком далеки от привычных им тем.

— Любовь, женщины и их окрестности! Вот и всё, что интересует как создателя, так и потребителя песен. Единственная струна, на которой они могут играть и звук которой способны услышать. Есенин! — и Янка подробно распространился на тему своего нелюбимого поэта.

Лявон внимательно слушал и кивал головой. Когда Янка прервался, он заметил:

— Мир устроен несправедливо — это моё глубокое убеждение.

Через полчаса Янка объявил, что ему пора закрываться и предложил Лявону немного подождать, а потом пойти вместе. Но Лявон отказался, изобразив засидевшегося, спохватившегося и теперь торопящегося человека. Он распрощался с Янкой и, волоча ноги по асфальту, вернулся на автобусную остановку. Откинувшись на спинку скамьи, Лявон сонно смотрел, как гаснут окна Макдональдса. Он приготовился спрятаться за скамьёй, если Янка пойдёт в эту сторону, и ждал. Но Янка всё не шёл и не шёл, и Лявон закрыл глаза.

Глава 9. Ограбление

— Кого я вижу! Ну наконец-то!

Лявон вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял Рыгор, громко возмущаясь и утирая со лба испарину.

— Я уж изволновался! Весь город обегал, пока тебя искал! Навстречу пошёл! Даже у Пилипа был, у твоего руководителя по практике!

Лявон смотрел на него непонимающим взглядом.

— Я конечно знал, что если мы договорились, ты придёшь железно. Подумал, может ты меня понял неправильно или в календаре запутался. А сейчас возвращаюсь и вижу — кто-то сидит на лавочке. Сразу и понял, что это ты. Но ты всё-таки раздолбай! Как можно день перепутать! Может, ты и не знаешь, что сегодня уже воскресенье?

— Прости, Рыгор, я проспал, — смущённо отвечал Лявон. Он распрямил затёкшую спину и сидел, опираясь руками на край скамьи. Ладони чувствовали тёплую, потрескавшуюся от ветра краску на верхней стороне сиденья, а кончики пальцев поглаживали шероховатое дерево снизу. Лявон смотрел на чёрные волоски, покрывающие предплечья Рыгора, они неприятно напоминали ему что-то из мира насекомых. — У меня был трудный день, и я ужасно устал… Сдавал экзамен.

— Ты же говорил, что экзамен в пятницу! Выходит, его перенесли на субботу? Что ж ты не предупредил? Мог бы позвонить и сказать! Знаешь, как тяжело ждать и не знать ничего. Вдруг с тобой что-то случилось?

Рыгор заметил, что размахивает руками точь-в-точь как дядя Василь, и это остудило его, он не хотел походить на старого соседа. Тем более что телефоны не работали, и позвонить было невозможно. Да и вообще, злиться на Лявона всерьёз не получалось: он улыбался виновато и трогательно грустно, а взгляд и поза выражали самое полное раскаяние. Рыгор отметил, что несвежая белая рубашка подходит Лявону отлично, придавая его виду оттенок порочной утомлённости. Много ли найдётся людей, кому подошла бы мятая белая рубашка?

— Сдал хоть экзамен?

— Нет… Снова завалил. Сложные билеты попались, — вдаваться в подробности своего послеэкзаменационного сна и последующих приключений Лявон не стал. Пусть Рыгор думает, что экзамен был в субботу.

— Как же так! Разве ты не готовился? И что теперь? Отчислят?

— Повторное прослушивание курса…

— Ха! Забудь. Оно тебе не понадобится. Можешь считать, что это был твой последний экзамен. Парням с деньгами экзамены не нужны! Но почему ты на остановке сидишь, а не у банка? Мы же у банка договорились. Я мог бы тебя не заметить, — Рыгор потянулся, закинул голову и хрустнул суставом в шее. — Ладно, пойдём грабить! Надеюсь, сегодня наши банкиры работают.

Рыгор повернулся и уверенно зашагал к мостику, ведущему ко входу в банк. Лявон поплёлся следом, рассматривая его большую спортивную сумку. «Интересно, сколько в неё влезет? Миллион? Десять миллионов?» У начала моста Рыгор опустил сумку на землю, обернулся к Лявону и велел подождать здесь, а сам сбежал по склону к кустам. Лявон, решив, что Рыгору захотелось пописать, отвернулся и присел на краешек большой цветочной вазы. В вазе, квадратной, сделанной из цельного куска бетона, росли тёмно-синие фиалки, пышные и ухоженные. Лявон задумался, могут ли пахнуть декоративные фиалки, и уже почти собрался нагнуться и проверить, но тут вернулся Рыгор с большим свёртком в руках. Что-то крупное и тяжёлое было завёрнуто в белую футболку. Рыгор сел на соседнюю с Лявоном вазу и положил cвёрток на колени. Взглядом поискал на асфальте записку, которую выцарапывал вчера, но не нашёл, дождь и песок её стёрли. Он развернул футболку, блеснул чёрный металл.