Иоганнес Бехер - Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

• Название: Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля
• Автор: Иоганнес Бехер
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1970

БВЛ — Серия 3. Книга 10(137). «Прощание» (1940) (перевод И. А. Горкиной и И. А. Горкина) — роман о корнях и истоках гитлеровского фашизма. Это роман большой реалистической силы. Необыкновенная тщательность изображения деталей быта и нравов, точность воплощения социальных характеров, блестящие зарисовки среды и обстановки, тонкие психологические характеристики — все это свидетельства реалистического мастерства писателя. «Трижды содрогнувшаяся земля» (перевод Г. Я. Снимщиковой) — небольшие рассказы о виденном, пережитом и наблюденном, о продуманном и прочувствованном, о пропущенном через «фильтры» ума и сердца. Стихотворения в переводе Е. Николаевской, В. Микушевича, А. Голембы, Л. Гинзбурга, Ю. Корнеева, В. Левика, С. Северцева, В. Инбер и др. Вступительная статья и составление А. Дымшица. Примечания Г. Егоровой. Иллюстрации М. Туровского.

---

ВРЕМЯ

Неизмеримо время, пред тобою
Лежащее. Ты забывал порою
О временах, — не то чтоб сон сморил их
В архивах ли, в глубоких ли могилах, —
Они в движенье, в действии, в работе,
Они тебя переживут в полете.
Чтоб вырваться из их очарованья,
Попробуй разглядеть их очертанья.
Вот время вкруг тебя, и ты рожден им.
Ты в нем бывал покинутым, смущенным.
Его без счета попусту ты тратишь.
Его не остановишь и не схватишь.
Ты станешь жить, считая дни и ночи
И упуская время все жесточе.
Упущенного не исчислить суммы…
В наличии — предвиденья и думы.
Но мы в себя вбирали время тоже.
В мечты свои сперва вглядимся строже,
Чтоб будущее ощущать нам рядом,
Чтоб путь в него мы проложили взглядом.
Оно сегодня глазу недоступно,
Но мы его готовим неотступно.
Год пятитысячный придет из дальней дали —
Мы в нем с тобой участье принимали.

ВОЗВЕДЕНИЕ СОБОРА

Здесь лег его фундамент, и народ
Стекаться стал к растущему собору.
Он камни клал, он вывел стены, свод, —
Себе в них дал основу и опору.
Из темных толщ возник его собор,
Стремительный, он встал над грунтом косным,
Он в твердь громады мощные простер,
Чтоб облаком растаять светоносным.
И зодчий камню отдал гений свой,
Его детьми немые глыбы стали.
Учил он камень мудрости живой,
Учил его веселью и печали.
И зодчий рек: «Бескрылый, окрылись!
Бесформенный, прекрасным встань пред нами!»
И камень встал, колонной прянул ввысь,
Оделся пышно листьями, цветами.
И зодчий камню начертал закон,
И мысли жар в нем воплотил он зримо,
И в камне образ так запечатлен,
Что с камнем он слился неразделимо.
И зодчий в камне завершил собор,
И взял он свет, и камень в свет облек он,
И, как стеклянный расписной ковер,
Зажглось кругом сиянье пестрых окон.
И в тьму собора хлынул свет живой,
Он камню дал движенье и дыханье,
И взял он верх над тяжестью и тьмой,
И ввысь вознес невиданное зданье.
Здесь нет пределов, чтоб народ в собор
Втекал рекой, широкой и свободной,
Но есть границы, чтоб в могучий хор
Объединялся весь поток народный.
И встал народ к иному бытию,
Он воплотил себя в своем соборе,
Мечту он в камне воплотил свою,
Свои недуги, радости и горе.
Вот ростовщик над грудой золотой,
А там купец — не верь косому взгляду!
Вот, налетев разбойничьей ордой,
Крестьян загнали рыцари в засаду.
Вот лютый спор: восстал на брата брат —
То подрались в корчме два селянина,
А злой паук добыче новой рад,
И оплела обоих паутина.
Вот поцелуй Иуды, вот в селе
Толпа ландскнехтов правит пир кровавый,
Вот сеет беды смерть, и но земле
Идет война и мор тысячеглавый.
Там поп святит водою свой приход,
А рядом с ним — палач в веселье злобном
Ведет на плаху скованный народ,
И сами троны стали местом лобным.
Крестьянин распят перед алтарем.
Поникшие в печали безысходной,
Стоят его апостолы кругом,
И книгу высшей мудрости народной
Один из них протягивает нам, —
Сияет кротко взор проникновенный,
И книги той уж не отнять князьям,
Для всех людей начертан текст священный.
Какой полет! Кто в средний неф войдет,
Тот все века вместит в едином взоре.
Так самого себя воздвиг народ
И сам себе предстал в своём соборе.

ПЬЯНЫЙ СОНЕТ

Как опьянен я жизни новизной!
Я не могу быть прежним в новом мире.
Хочу звучать сильней, свободней, шире,
Быть ваших дней фанфарой боевой!
Мой стих возник во тьме былых времен,
Он из границ, его теснящих, рвется,
И форму так в борьбе раздвинул он,
Что, верно, форма старая взорвется.
Четырнадцать коротких, сжатых строк!
Продли мне срок! Предел мой слишком строг!
Хочу быть пьяной песней, чтоб, ликуя,
Свободно лился мой широкий стих.
Иль оттого столетьями живу я,
Что краток бег чеканных строф моих?

СВОБОДА

Свободным я родился и живу.
Родители меня не баловали.
Свободный от подарков к рождеству,
Поел хоть раз я досыта едва ли.
Вольно другим садиться на траву,
Пить молоко с черникой на привале.
А я вот захочу и зареву!
Свободен я. И плакать мне давали.
Что это? «Вход свободный»? Неужели?
Три шкуры тут потом с тебя сдерут.
Свободный от стола и от постели,
Я, безработный, к ним попал в приют.
Свободен я! Свободен, словно птица!
Как от свободы мне освободиться?

ШКОЛЫ ЖИЗНИ

Свой долгий путь окинул я глазами.
Вон отчий дом. В окошке свет горит.
Мне кажется: я поднят ввысь стихами,
Весь горизонт передо мной открыт.
Я вижу школу. За ее дверями
Идет урок. Учитель говорит,
И снова я сижу с учениками,
И голос мой с их голосами слит.
Судьба меня сурово наставляла,
Сменил я в жизни много разных школ.
Ошибок я преодолел немало,
Хотя еще до цели не дошел.
Но впереди опять года скитаний —
Немало школ, немало испытаний.

СЧАСТЬЕ

Что значит счастье? Тот ли миг, когда
Замедлит время вдруг свое движенье?
Иль то забвенных мыслей возвращенье —
Скачок назад, в прошедшие года?
Не это ль счастье — видеть, как вода
И твердь небес слились в круговращенье?
Не это ль счастье — быть с тобой всегда?
Иль было счастьем наших рук сплетенье
В попытке тщетной жизнь не упустить?
Но на вопрос никто не даст ответа:
Умершие не могут говорить.
Мне кажется, я счастлив в жизни этой,
Затем что в исполинской битве века
Я поднял меч за счастье человека.

О СОНЕТЕ

Ты думал, что классический сонет
Стар, обветшал, и отдых им заслужен,
Блеск новых форм и новый стих нам нужен,
А в старой форме больше проку нет.
Ты новых форм искал себе, поэт,
Таких, чтоб с ними новый век был дружен.
В сонете, в самой чистой из жемчужин,
Не видел ты неугасимый свет.
Презрев сонет, поэт отверг его,
Твердил, что не нуждается в сонете,
Что косны и негибки строфы эти,
Что старых форм оружие мертво.
Для новых форм послужит век основой:
Они родятся в недрах жизни новой.

РИМ

Великий город! Я мечтал, влюбленный,
О том, что наяву предстанут мне
Твои аркады, статуи, колонны,
Увиденные в юношеском сне.
О город на семи холмах! Вовеки
Неистребима красота твоя!
Во мне живут, как скорбь о человеке,
Ряды могил на Виа Аппиа.
И, опуская взор во мрак обрыва
Времен, где гул истории затих,
Мы собственный великий век узрим.
Внезапно распахнется перспектива.
Сияют города, и среди них
Рим на семи холмах, но юный Рим.

ТАЕТ

Муть моросит, но тучи пронеслись.
Мы только шелест редких капель слышим.
Сверкает дождь в глазах, глядящих ввысь.
Как бойко пляшут зайчики по крышам!
Ну что за дождь не вовремя! Смешно
По этим лужам хлюпать пешеходу.
И дождь и солнце. Раствори окно!
Привет дождю и голубому своду!
Еще ручей не тешит плеском нас,
В оковах льда он словно на запоре.
Но вырвется — и сотни тысяч раз
Улыбку солнца отразит он вскоре.
Узор цветов морозных со стекла
Исчезнет вмиг, растоплен буйным светом.
И мы поймем: растаяв от тепла,
Он за окном цветет весенним цветом.
Повиснет дождь гирляндами кругом,
И лед в потоках света растворится.
Кристаллом ярким станет каждый дом,
Смеясь, весь город вдруг засеребрится.
О, звон дождя, ручьев звенящий бег!
То голос вод: «Весна! Готовьтесь к чуду!»
И льются слезы радости повсюду.
Их смысл один: «Смотрите, тает снег!»

НАЧАЛО ВЕСНЫ