Ласло Сенэш - Небо остается синим

• Название: Небо остается синим
• Автор: Ласло Сенэш
• Издательство: «Советский писатель»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1965

Сколько их было, таких поездов смерти, в которые гитлеровцы сгоняли население оккупированных городов и деревень! Поезда увозили людей в Майданек и Освенцим, в номерные лагеря. Один из поездов осенью 1944 года шел в Бухенвальд.

Среди обреченных были двое — юноша и девушка. Они встретились здесь, в вагоне смерти.

Поезд замедлил ход. Молча смотрели люди на проволочные заграждения концлагеря. За ними вдали мерцало пламя печей крематория. Но люди улыбались влюбленным. И эсесовцы не могли понять, чему улыбаются они здесь, на пороге вечной ночи.

Автор книги «Небо остается синим» Ласло Сенэш — учитель, журналист, писатель. Живет он в Ужгороде. Он много видел и много пережил. Долгие годы томился в застенках Хорти, потом в Бухенвальде. Там он был членом венгерского подпольного центра.

«Небо остается синим» — это не только книга о прошлом. Автор включил в нее и рассказы о сегодняшней жизни трудящихся Закарпатья.

---

Валерия не шевельнулась. Она испытывала острое отвращение к этому человеку. Лучше умереть, чем подчиниться ему. Ей не нужно его великодушие.

Люди лихорадочно готовили посуду. Прошло несколько томительных минут. Валерия почувствовала на себе взгляды измученных жаждой несчастных. Отдать себя этому кошатнику? Но почему именно она? Заплатить за воду такой ценой?

Фери, взяв два бидона, сделал попытку проскользнуть в дверь, но эсэсовец, словно шлагбаумом, перекрыл рукой дорогу.

— Эй ты! — гаркнул он. — Если мадемуазель не желает идти со мной, подыхайте от жажды!

Люди роптали всё громче и громче. Послышались возгласы возмущения. Первая не выдержала жена торгового агента:

— Этой персоне совершенно безразлично, умираем мы от жажды или нет.

— Пожалейте хоть детей! — закричала какая-то женщина.

— Еще церемонится, недотрога!

Возмущение росло с каждой секундой. Многие смотрели на девушку с нескрываемой злобой.

Сколько времени прошло? Эсэсовец взглянул на часы и сделал шаг к выходу. Девушка кусала губы, сдерживая рыдания. Теперь даже дети смотрели на нее с ненавистью.

Смотрел и Фери. Глаза его говорили: «Иди, Валерия! Ты должна пойти».

В то же мгновение она вскочила и, взяв посуду, спрыгнула на перрон. Только здесь Валерия увидела, что она не одна. По перрону бежало к колонке много людей. Илку тоже выскочил из вагона: Сейплаки не обращал больше на него внимания. Фери решил набрать воды и быть поближе к девушке.

Только теперь как следует он рассмотрел стройную фигурку Валерии. Золотистые волосы скрывали ее худенькие плечи. Глядя на нее, освещенную солнцем, Илку до боли в груди почувствовал, как бесконечно дорога ему эта девушка. Некоторые вагоны были еще закрыты, из окон доносились пронзительные, полные отчаяния крики:

— Воды! Воды!

Счастливцы бежали к колонке, подставляли посуду под струю воды, жадно хватали пересохшими ртами случайные брызги.

Валерия уже третий раз возвращалась за водой, когда к ней подошел Сейплаки и что-то прошептал ей на ухо.

Илку одним глазом следил за наполняющимся бидоном, другим за Валерией. Хоть бы скорее лилась вода, чтобы успеть набрать ее на всех!

Что сказал этот эсэсовец? Ее лицо, и без того бледное и прозрачное, стало еще бледнее. Вода полилась из бидона. Наконец она отошла от колонки и, пошатываясь, направилась к вагону.

Теперь уже ясно послышался голос Сейплаки:

— Не забудь, дорогая, о том, что я тебе сказал!

Тем временем бидон у Фери тоже начал переполняться. Люди кричали:

— Куда вы смотрите? Думаете, вам одному нужна вода?

Льется, плещется вода. Из вагонов, которые так и не открыли, несутся вопли. Эсэсовцы прикладами гонят людей обратно. Некоторые падают, и драгоценная вода проливается на землю. Бидоны и кастрюли валяются в грязи…

— Фери-и-и! — послышался из вагона голос Валерии. Фери передавал воду в запертые вагоны. Он хотел отнести еще два бидона, но его догнал Сейплаки и изо всех сил ударил наотмашь рукояткой пистолета. Илку пошатнулся, расплескивая воду. Под ногами хлюпала грязь, по щеке стекало что-то теплое и липкое.

Охрипшими голосами кричали офицеры, где-то раздался выстрел. Люди опрометью бежали к вагонам — снова в удушье, в невыносимую вонь.

Теперь в вагоне стало еще теснее, темнее и безнадежнее. Мертвых вынести не разрешили, и людей тошнило от трупного запаха.

Кажется, мир совершенно безучастен к их судьбе. Поезд равнодушно увозил людей дальше в неизвестность. Неужели в Германию?

Фери сел возле девушки. Сквозь повязку на голове проступило большое красное пятно. Все вокруг молчали. Фери поминутно вставал, чтобы дать кому-нибудь воды. Ему поручили хранить ее.

Фери и Валика чувствовали, что все случившееся еще больше сблизило их.

Девушка никак не могла успокоиться. Фери догадывался, что предлагает ей Сейплаки, но ни о чем не спрашивал. Валерия доверчиво опиралась на его плечо: у него такие сильные плечи.

После обеда жара немного спала. Измученные люди засыпали сидя. Это был беспокойный, всего на несколько минут, короткий сон.

— Когда я болела, — шепотом говорит Валерия, — мне было страшно оттого, что меня не станет, а я даже не узнаю жизни… Однажды я ехала куда-то в поезде. За окном сменялись горные пейзажи. Было так тихо и мирно вокруг. На склоне одной горы я заметила красивые цветы. А вокруг — ни души. «Скоро они отцветут, — подумала я, — а никто даже не полюбовался ими. Вся их краса пропадет бесследно».

— Но ведь ты, — улыбнулся Фери, — сохранила воспоминание об этих цветах? Значит, они цвели не напрасно…

Она промолчала, но лицо ее посветлело. Он снова держал ее руку в своей и ощущал биение ее сердца.

Валерия почувствовала, как тяжелеют веки и сами собой смыкаются глаза. Она уснула. Во сне она бродила по крутому скалистому склону горы. «Осторожно! Туда нельзя!» — кричала ей вслед сутулая женщина с лицом старухи, ее соседка по вагону. «Почему нельзя?» — удивилась она. Непреодолимая сила тянула ее к утесу. Вдруг перед ней появился Сейплаки. Ужас охватил ее, но Валерия знала, что обратного пути нет, она должна идти только вперед. И она идет, а Сейплаки бежит за ней, хочет схватить, но руки не достают, он так и не может дотянуться до Валерии.

Девушка проснулась. Вагон трясло. Бледные, точно восковые лица были покрыты потом. В углу кто-то не переставая тихо молился. Фери спал, положив голову ей на плечо. Валерия с нежностью вглядывалась в его лицо: какое оно детски безмятежное! Осторожно, как спящего ребенка, она погладила его по волосам. Фери пошевелился и во сне еще крепче сжал ее руку. Счастливая, она сидела неподвижно, оберегая его сон, перебирая в памяти все, что произошло между ними с первой минуты знакомства…

Илку проснулся. Все-таки им удалось обмануть время и обогнать его, втиснуть в один день то, на что обычно нужны месяцы, а то и годы… Сердца их поняли это, но разум еще не в силах был постичь случившегося. Да, они старались обогнать этот поезд…

Они взглянули друг на друга.

— Не жалеешь?

— Не жалею.

Начало темнеть. В густых, беспокойно шевелящихся сумерках снова всплыли мрачные мысли.

Завтра всему конец… Завтра, быть может, их уже не будет в живых. Но разве можно поверить, что только вчера она впервые увидела Фери?

Стучат, как и прежде, колеса, но в этом стуке появилось что-то новое, обещающее жизнь.

— Любовь — это самое глубокое проявление жизни, — задумчиво говорит Фери, удивляясь, откуда берутся у него такие слова. — Где есть хоть капля жизни, там есть любовь.

— А если завтра нас уже не станет?

Фери крепко сжимает в своих руках руки девушки.

— Надо готовить себя к самому страшному. Но только не отказываться от борьбы. Все это кончится, и тогда мы встретимся снова.

— Ты веришь в эту встречу? — шепчет Валерия.

Вместо ответа Фери крепко ее целует. Им кажется, что в этот миг оба они поднялись высоко-высоко над окружающим их кошмаром. Этот поцелуй одновременно и клятва и вера в завтрашний день. Словно что-то перевернулось в сердцах, наполнив их непреодолимой силой и счастьем.

Фери часто звали: то подать воды, то поднести к окну человека, потерявшего от духоты сознание. Надо было влить веру в тех, кто в своем отчаянии находился на краю безумия.

Валерия тоже начала помогать больным и детям. Она делала это с таким старанием, будто поезд вез их в больницу.

Было уже совсем поздно, когда во время короткой стоянки возле окна вагона послышался шорох. Все настороженно подняли головы. В окне за решеткой показалось кошачье лицо Сейплаки. Яркий луч карманного фонаря ослепил находившихся в вагоне. Люди испуганно заслонялись от света руками, только старику, лежавшему у окна, свет уже не мешал.

— Валерия! — тихо позвал Сейплаки. Он знал, где лежит девушка, и направил туда луч своего фонаря.

Люди зашевелились. Большинство сочувственно смотрело на девушку, но некоторые стали опасаться, что ее сопротивление навлечет беду на весь вагон. Фери ободряюще шепнул на ухо Валерии:

— Сюда он не зайдет!

Валерия сделала несколько шагов к окну.

— На следующей остановке открою дверь. Жди! — зашептал Сейплаки.

Валерия молчала. Люди напряженно прислушивались: что с нею будет? Хорошего ждать не приходилось.

Протяжно загудел паровоз. Внизу послышался шум, чьи-то шаги. Эсэсовец терпеливо ждал ответа.

— Поняла?

В эту минуту лицо Сейплаки дернулось, будто кто-то сзади схватил его.

— Was hast zu tun mit diesen Schweinen? Die sind alle Juden und Kommunisten![3]

Лицо Сейплаки исчезло.

— Weltegehen![4] — раздался резкий голос.

Поезд уже давно несся дальше, а перед глазами Валерии все еще маячило лицо Сейплаки в черном квадрате окна.

Вторая ночь в вагоне… Стучат, стучат колеса… Так редко слышится человеческое слово…