Яльмар Бергман - Принцесса Линдагуль и другие сказки

• Название: Принцесса Линдагуль и другие сказки
• Автор: Яльмар Бергман
• Издательство: ЛитагентАттикусb7a005df-f0a9-102b-9810-fbae753fdc93
• Жанр: Сказка
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-12004-4

Людмила Юльевна Брауде – одна из самых известных и заслуженных в нашей стране переводчиц, которая познакомила миллионы российских детей с миром скандинавской литературной сказки. Благодаря ей заговорили на русском языке многочисленные герои Астрид Линдгрен, Сельмы Лагерлеф, Ханса Кристиана Андерсена, Сакариаса Топелиуса, Туве Янссон. Будучи литературоведом по образованию, она была не просто переводчицей сказок скандинавских писателей, а серьезным исследователем их творчества. Кому как не ей было получить почетный диплом Премии имени Х. К. Андерсена.

Премия имени Ханса Кристиана Андерсена – самая престижная премия в области детской литературы. Она учреждена в 1956 году Международным советом по детской книге ЮНЕСКО и вручается раз в два года 2 апреля – в день рождения Андерсена. В 1967 году эта дата была объявлена Международным днем детской книги. Премию, состоящую из почетного диплома и золотой медали с профилем знаменитого сказочника, на торжественной церемонии вручает сама королева Дании.

---

Никлас не на шутку испугался, он подумал: не всё ли равно умереть в пасти зверя или же медленной голодной смертью зимой. А раз так, то троллям, если они прячутся за деревьями и смотрят на него, не видать его страха.

И Никлас, не отрывая острых глаз от чудовища, ещё крепче обхватил руками мешок.

Волк страшно скалил зубы и всё шире разевал пасть, готовый вот-вот проглотить человека. Но внезапно он застыл на месте, словно наткнулся на острый взгляд Никласа, взгляд, подобный направленному на него оружию. И волк, повизгивая, пополз назад, а под конец исчез в зарослях кустарника.

Однако же вскоре послышалось шипение, и на ветвях дерева, прямо над головой, Никлас увидел извивающееся змеиное туловище, а беспощадные сверкающие глаза на плоской голове неотрывно разглядывали его. Никлас содрогнулся от ужаса, но и тут не выпустил мешок из рук; пристально и бесстрашно смотрел он в сверкающие глаза чудовища. И глаза змеи медленно угасали под его взглядом, а потом потухли, и Никлас не увидел больше ни глаз змеи, ни её туловища.

«Слава богу, – подумал Никлас, – теперь-то я знаю, как одолевать чудовищ, если кто-нибудь явится».

Но никто больше не появился. Зато вскоре Никлас услыхал далеко-далеко какой-то человеческий голос. Казалось, кто-то кричит. И вскоре он ясно расслышал, что зовут его и что это голос его соседки.

– Никлас, Никлас! – кричала она. – Иди домой! Твоя жена помирает!

Никлас задрожал так, что чуть не выпустил мешок из рук. Его дорогая жена умирает, и он, быть может, никогда больше её не увидит! Но, если он выпустит мешок из рук и побежит домой, его дети, пожалуй, тоже умрут с голоду. Зато, если он удержит мешок, и его дети, и десятки других людей смогут жить счастливо.

И Никлас держал мешок, хотя сердце в груди разрывалось от горя.

Но тут до него снова донёсся крик:

– Ау, отец! Ау! Ау!

Это старший сын Никласа кричал так, что эхо разносилось в лесу далеко вокруг.

А следом раздался третий голос, голос маленькой дочери Никласа – Гудрун:

– Батюшка, батюшка, где ты? Где ты, милый батюшка?

«Только бы они меня не нашли, – думал он. – Хоть бы месяц закатился, чтобы они меня не увидали».

Но месяцу нужно было ещё долго плыть по небу, прежде чем он снова добрался бы до лесных верхушек. Всё отчётливей и отчётливей слышались голоса, и тут Никлас увидел, как все трое звавших его мелькают между деревьями. Он как можно плотнее прижался к земле. Но у мальчика был соколиный взгляд, и он тотчас обнаружил отца.

– Вот он, вот он! – закричал сын.

И в тот же миг все трое – соседка, сын и дочь – уже стояли возле Никласа, рассказывая ему, как бедная умирающая лежит на смертном одре, тоскуя по мужу.

Но он не отвечал и только неотрывно смотрел на них.

– Только бы нам раздобыть матушке какой-нибудь сытной еды, может, она и оправилась бы, – говорил мальчик. – Если ты дашь мне кафтан, батюшка, я бы мог пойти к лавочнику и продать его.

Как ни хотелось Никласу отдать сыну свой кафтан, он всё равно не мог бы этого сделать, потому что тогда ему пришлось бы выпустить из рук кожаный мешок. И он холодно покачал головой.

– Никласу его кафтан дороже жизни жены! – воскликнула соседка. – Всякому видно, что ему нет дела ни до жены, ни до детей. И не стыдно ему здесь прохлаждаться, когда в лачуге его полным-полно бед. А что это он держит в руках? Сдаётся мне, что это большущий камень!

Мальчик с девочкой тоже наклонились, чтобы взглянуть.

– Да это всего-навсего большая гранитная глыба! – сказал мальчик.

– Господи боже, он совсем ума решился! – вскрикнула соседка. – И хоть бы слово вымолвил! Тролли наверняка околдовали его! Надо спасти Никласа.

И она попыталась было оторвать его руки от кожаного мешка. И тут он так дико взглянул на неё, словно собирался укусить, и соседка вместе с Гудрун испуганно отпрянули назад.

– Придётся привести людей, чтобы освободить его от троллей, хочет он того или нет, – сказала соседка. – Пойдёмте, дети, да побыстрее.

И с этими словами она исчезла в кустах вместе с детьми.

Никлас так испугался, что крупные капли пота градом покатились по его лбу. Неужто теперь, когда он так близок к тому, чтобы овладеть сокровищем, они явятся и выхватят мешок у него из рук?

Спустя некоторое время он услышал шорох в кустах и задрожал от ужаса при мысли о том, что, быть может, кто-то идёт, чтобы вырвать сокровище у него из рук. Но это была всего лишь Гудрун, которая вернулась обратно. При ясном свете месяца её маленькое личико сияло красотой и нежностью. Подойдя к отцу, она обвила руками его шею.

– Не бойся, милый батюшка! – сказала она. – Ты, ясное дело, думаешь, что нашёл клад. Но никто больше не придёт и не отнимет его у тебя. Скоро месяц зайдёт, и тогда трудно будет отыскать дорогу сюда. А я обману людей и уведу в другую сторону. Ты же тем временем лежи здесь, пока солнце не встанет и ты сам не увидишь, что держишь в руках всего лишь камень.

Ни на одну минутку не поверила она в то, что он нашёл клад, но всё равно хотела помочь отцу. И Никлас почувствовал себя таким счастливым оттого, что она беспокоилась о нём. И слёзы выступили у него на глазах, пока он молча лежал на земле, не спуская глаз с Гудрун. А она-то подумала, что отец горюет об умирающей матушке.

– Не печалься о матушке, милый отец, – сказала она. – Я пойду к лавочнику и продам мои длинные волосы, а он даст мне какой-нибудь сытной еды. – И, улыбнувшись ему, Гудрун исчезла в кустах.

И в тот же миг Никлас страшно испугался за неё. Каково там придётся ей одной в дремучем лесу? Удастся ли ей уйти от волка, который караулит в лесной чаще? И в самом деле через несколько минут он услыхал вдруг крик. Ему показалось, будто Гудрун кричит:

– Батюшка, помоги!

В отчаянии выпустил он из одной руки мешок, который тут же стал тяжёлым, как свинец. И тотчас же под землёй послышался глухой смех.

«Тролли смеются надо мной, – подумал он. – Может, это вовсе и не Гудрун кричала, а всего лишь сова».

И он опять обеими руками вцепился в мешок. А крики повторялись снова и снова. И он не мог различить, кто это кричит – Гудрун или сова. Он то вскакивал, готовый бросить мешок, то вдвое крепче охватывал его руками. Пот ручьями стекал по его лицу, но он знал, что должен спасти жизнь стольких людей! И ещё крепче сжимал в руках мешок.

Под конец он освободил одну руку, а его другая рука сразу ощутила вдвойне тяжесть мешка, собрал с камней мох, заткнул им уши, а затем крепко закрыл глаза. Что бы ни случилось, он не хотел больше ничего видеть и слышать. А этой ночью было что видеть и слышать. И как он ни затыкал уши, невозможно было не услыхать такого страшного шума. Казалось, целая кавалькада диких охотников промчалась мимо него. И как Никлас ни жмурил глаза, он видел такие яркие молнии, будто всё небо было объято пожаром.

Но он решил: будь что будет. Он не знал, сколько времени пролежал так, держа клад своими онемевшими пальцами, наконец ему показалось сквозь опущенные веки, что уже брезжит рассвет.

И в ту же минуту до него внезапно донеслось его собственное имя. Его выкрикивали вперемежку с отчаяннейшими проклятиями.

– Повесить его, сжечь, посадить на кол! – кричали голоса.

Казалось, сотни ног ринулись прямо к нему.

«Теперь-то уж они меня нашли. Они думают, что это из-за меня жена умерла с голоду, и хотят, чтобы я поплатился за это. Настал мой последний час», – подумал Никлас. И когда он почувствовал, что люди совсем рядом, он открыл глаза.

К нему подходили все парни их округи с дубинками в руках. Вот они уже совсем близко. Вот замахиваются дубинками, чтобы размозжить ему голову, – но ни единого слова не вымолвил Никлас. Он только ждал, не выпуская мешка из рук.

Вдруг косой луч солнца прорезал лес. Он озарил лица парней, озарил он и кожаный мешок. И мешок в руках у Никласа сразу стал таким лёгким, что Никлас потерял равновесие и упал на спину.

Но всё-таки поднялся и удивлённо оглянулся вокруг. Куда девались все эти парни с угрожающе поднятыми кольями? И тени их не мелькнули перед глазами.

Неужто он недавно видел всё в таком страшном ложном свете?

Но он не стал задаваться вопросом, видел ли он всех их на самом деле или нет. Кожаный мешок-то уж во всяком случае был у него в руках. Гордый, словно король, взвалил он мешок на спину и зашагал домой. Но, когда он отворял двери в горницу, сердце затрепетало у него в груди; он подумал, что увидит жену мёртвой в кровати. А Гудрун?.. Может, все уже сидят и оплакивают её?

Но то, что он увидел, заставило его застыть в изумлении на пороге. Ведь у очага стояла его жена и варила молочный суп к завтраку. За ручной прялкой сидела Гудрун и пряла. А её длинные волосы сверкали, словно золото, в лучах солнца.

И тогда он понял: всё, что он видел в лесу, – только призрачные видения, с помощью которых тролли хотели заставить его выпустить сокровище из рук. Но это им не удалось.