Семен Лопато - Искушение и разгром

• Название: Искушение и разгром
• Автор: Семен Лопато
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90041-1

Настоящая женщина — это женщина, у которой есть что-то, за что можно простить все остальное. Именно с такой женщиной сталкивается герой романа, когда в конце 90-х ему приходится выполнять незаконное поручение на территории одной из стран СНГ, к которому по политическим соображениям невозможно привлечь спецслужбы. История аварийно упавшей крылатой ракеты, которую необходимо вернуть на Родину, опередив посланцев западных «партнеров», заставляет героя пройти через целую череду трагикомических обстоятельств, где техногенные загадки, эротика, убийства, побеги из заключения и потери друзей сплетаются в один причудливый клубок. Книга — как оборотень: в какой-то момент она почти превращается в шпионский детектив. Но в ней действуют живые люди, с их страстями, пороками, иллюзиями и убеждениями, многие из которых рушатся на сломе эпох, в том смертельно опасном водовороте, в котором закрутилось вместе глобальное и личное.

---

В этом здании и в этих кабинетах ему приходилось бывать нередко. После того как министерство из руководящей организации превратилось просто в источник финансирования, такие визиты для разработчиков стали частью образа жизни. Как и в фигурном катании, здесь были свои обязательная и произвольная программы — обязательной было выбивание денег для института, произвольной, и гораздо более сложной, — для коммерческих структур. Обе требовали высокого уровня техники и артистизма, хуже всего, однако, было то, что пить, и помногу, приходилось в обоих случаях. Министерство жило по прочно установленному распорядку — в шесть часов кабинеты запирались изнутри и начиналась пьянка. В случае отсутствия посетителей чиновники пили друг с другом. В пятницу, впрочем, все могло начаться существенно раньше, тем более неизвестно было, сколько придется ждать Червенева.

Сергей вздохнул. Отношение к этим вечерним посиделкам было тем вопросом, где они с Андреем, люди, в жизни очень разные, отлично понимали друг друга. Без лишних слов они старались друг друга поддерживать. На практике это приводило к тому, что зачастую они ездили на прием к министерскому чиновнику вместе даже в тех случаях, когда обсуждаемый вопрос определенно касался только кого-то одного из них. Все это было производственной необходимостью — у того же Червенева в стенном шкафу всегда стояло две бутылки «Пшеничной» и известно было, что, пока обе они не будут опустошены, никакое обсуждение не могло закончиться, так что следовало попросту подстраховаться и разделить нагрузку.

Сергей мрачно пожевал губами, поглядывая на двери с фамилиями вдоль коридора, вспоминая, с кем из этих людей он пил, а с кем — нет. Воспоминания не веселили. Чиновники старой закалки, в большинстве своем от пятидесяти и старше, все они проделывали это с одинаково бессмысленной целеустремленностью. Алкаши со стажем, они пьянели уже после первых ста грамм, и последующие дозы уже ничего не могли прибавить к их состоянию. Тем не менее с какой-то сомнамбулической заведенностью они продолжали вливать в себя стакан за стаканом, словно непременной целью их было алкогольное отравление. Прикинув, сколько времени придется провести таким образом по ходу неизбежных увязок и согласований, если за сегодняшними событиями действительно кроется что-то реальное, Сергей ощутил тоскливый отклик в желудке, а вместе с ним какое-то предательски тянущее чувство. С внезапной усталостью он остановился у подоконника. Привалившись плечом к стене, он бездумно уперся взглядом в затененный министерский двор. Простор и безлюдье. На расчерченных квадратах стояли служебные «Мерседесы» и «Ауди», по черному асфальту вяло бродили голуби. Пустота и неподвижность. Тормозящее оцепенение, ровное и пустое, как белый свет из окна.

Спохватившись и отлепившись от подоконника, он вновь бесцельно побрел по коридору. Для того чтобы предаваться декадентским настроениям, у него было слишком много обязанностей. В сущности, это было единственное в его жизни, что заслуживало внимания. Ничего другого не было. А жизнь шла своим чередом. Надо было оплатить учебу дочери в гимназии и в спортивной школе, надо было накопить денег, чтобы летом отправить жену с дочкой на Кипр или в Испанию, надо было оплатить ремонт, надо было заплатить за учебу жены в коммерческом университете, где она переучивалась на менеджера по маркетингу вместо никому не нужной теперь профессии инженера-строителя, надо было помочь материально матери и родителям жены — пенсионерам, надо было заплатить квартплату за три квартиры — свою, матери и родителей жены, надо было оплатить посещение женой теннисных кортов, ибо это было единственным, что по-настоящему доставляло ей удовольствие, нужно было оплатить лечение матери в коммерческой поликлинике, нужно было оплатить хотя бы дважды в год ее двухнедельные поездки в дома отдыха, где она, несмотря на свои годы, заводила знакомства и чуть ли не крутила романы, — все это было одинаково нужно и все это мог обеспечить только он. Жизнь не требовала доблести, надо было просто проявлять терпение. А значит, надо было спокойно и выдержанно разобраться в сегодняшнем случае, выяснив, есть ли здесь действительно какая-то возможность заработать деньги.

Машинально поздоровавшись с несколькими знакомыми чиновниками, Сергей огляделся. Занятый своими размышлениями, он сам не заметил, как забрел в то крыло здания, где помещались апартаменты замминистра. Здесь был тупик. Коридор расширялся, переходя в большую квадратную площадку, выложенную фигурным паркетом, на площадку выходили двери приемной и сопутствующих кабинетов. В отличие от полупустых коридоров министерства, здесь что-то происходило. Посетители кучковались и что-то осторожно обсуждали у дверей приемной, люди с папками переходили из кабинета в кабинет. В воздухе стоял ровный, чуть приглушенный шум голосов. Отчужденность и суета. В центре площадки как-то по-школьному скованно стояли два молодых контр-адмирала. Перед ними, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, пружинисто упираясь в паркет каблучками, стояла по-спортивному подвижная, порывистая в движениях женщина лет тридцати пяти, в короткой юбке, кажется, референт замминистра. Увлеченно тыча пальцем в документ, который она держала в руке, она напористо втолковывала им что-то, а они оба, не отрывая от нее глаз и заворожено улыбаясь, послушно кивали. Ноги ее нервно вздрагивали, икры у нее были плотно-угловатые, неправильной, грубой формы, с туго прорисованными мускулами; объясняя что-то, она ставила ногу на каблучок, подняв носок туфли, икры напружинивались еще сильней. Что-то сгущалось в воздухе вокруг нее, и от этих танцующих ног, от резких и одновременно гладко натянутых икр на Сергея вдруг рвануло такой волчьей похотью, что на мгновенье у него потемнело в глазах. Внутренне вздрогнув, в ту же секунду почувствовав чью-то руку у себя на плече, он обернулся. Перед ним стоял Червенев. Весело сощурившись, с благодушной понимающей улыбкой он смотрел на Сергея.

— Что, на Ритку смотришь? Хочешь? — С любопытством заглянув Сергею в глаза и не дождавшись ответа, он подчеркнуто уважительно протянул ему руку. — Рад тебя видеть. Что-то ты давно не заходишь. Забыл совсем старых друзей? Нет? Ну хорошо. Пойдем. С утра тебя жду.

Обменявшись рукопожатием, они пошли по коридору. По-юношески худой, слегка сутулый Червенев легко шагал рядом, покашливая в кулак. С уважительной деликатностью, свойственной алкоголикам в их трезвые периоды, он заглянул в лицо Сергею:

— Ну как ты сам-то? Как жив-здоров? Все хорошо?

— Да вроде. А вы как?

Червенев, шаря в карманах в поисках сигарет, махнул рукой.

— День прошел, и слава богу. Такой у нас теперь основной закон, — он доверительно понизил тон. — Я сам-то первую неделю на работу вышел. Две недели пробюллетенил.

— Простудились?

— Да нет, ногу ушиб. Две недели лежал, распухла вся.

— Здесь, в центре?

— Да нет, там, у себя. На станции. Платформа у нас сам знаешь какая.

Сергей кивнул. Червенев жил в Химках, около станции. В дни вечерних министерских возлияний, не рискуя сесть за руль, он возвращался домой на электричке и, сойдя у себя, периодически падал с платформы. Только сейчас Сергей заметил, что Червенев слегка хромает.

— Как сейчас-то, ничего?

— Сейчас нормально. Где надо, вроде гнется, и на том спасибо. На костылях, считай, сэкономил.

Червенев остановился, закуривая посреди коридора.

— Нашему брату-бюрократу правую руку беречь надо — чтоб визы ставить да в ведомости на зарплату подписываться. Правда, ведомости сейчас такие приносят, что и подписи своей жалко. Ежели б не крайняя нужда, никогда б не подписал. Сырой, сказал бы, документ, недоработанный. Идите сперва цифры сверьте.

— Мало платят?

— Мало? Не то слово. Ежели б моя фамилия была Итого, тогда еще туда-сюда. А так… — Он доверительно взглянул на Сергея. — У меня же семья, жена болеет. Сам посуди, каково мне на министерскую зарплату жить.

Сергей понимающе кивнул. Червенев, видимо, махнув рукой на неприятные мысли, с обычным для него бодро-требовательным видом взглянул на Сергея. — Ну, как у вас там дела в институте? Все шустрите? Америку скоро догоните?

Сергей улыбнулся:

— Америка в отрыв ушла.

Червенев кивнул.

— У нас бы кое-кому яйца пообрывать, тоже б в отрыв ушли. А то вечно что-то мешает. Но поздно. Уже танцуют. — Он с интересом взглянул на Сергея. — Ты-то как? Все интегралы берешь?

— Все беру.

— Ну и как? Даются?

Сергей стоически пожал плечами:

— Ноги пока целы.

— Ну-ну. Видел я вашего Крепилина пару дней назад на техсовете. Красиво излагал. Только профинансируйте, и все сделаем — лучше, чем у «Дженерал Дайнемикс». Наши мудачки аж уши развесили, особенно кто постарше. В былые времена сразу б денег отвалили, сейчас, конечно, хрен чего получишь, как щеки ни надувай.